Заклятие Горца - Карен Монинг

Слова застряли в горле у Джесси. «Как Друид Келтар распознает свою половинку? Действительно ли я являюсь твоей?» — отчаянно хотела спросить она. Но она никак не могла задать этот вопрос, потому что если он ответит отрицательно, это могло убить ее. В этот момент его последний комментарий дошел до нее.

— Минуточку. Ты хочешь сказать, если только один из них дает клятву, то сердце этого человека будет навсегда отдано другому человеку, который никогда не сможет ответить ему взаимностью, не только в этой жизни, но и во всех последующих?

— Да, — сказал он мягко.

— Но это же ужасно, — воскликнула она.

Он пожал плечами.

— Это зависит от обстоятельств. Возможно, кому-то это покажется даром. — И оживленно продолжил свой рассказ. — Я согласился на сделку. Я обучал его Гласу, и однажды утром мы поехали в ирландскую деревню, где в центре настоящей крепости под охраной дюжины праведных мужчин и отряда воинов, численностью в тысячу, находилось Темное Зеркало.

Тревейн научил меня древнему Заклинанию Сна, чтобы использовать его, когда приблизимся. Наш план состоял в том, чтобы привести в бессознательное состояние охранников, проехать внутрь и взять зеркало, а затем выехать. Я не видел никакой причины не доверять ему. Он сам демонстрировал заклинание несколько раз, и оно просто погружало человека в глубокую дремоту. Он перепоручил эту задачу мне, потому что не был достаточно силен, чтобы охватить всю деревню, а я был. Я приложил все усилия, чтобы обучить его, но он просто не был достаточно хорош в искусстве Гласа, чтобы подчинить более горстки людей, находящихся с ним в одном помещении. Хотя этому искусству можно обучить, мощь, которая наполняет его, — это то, что дается или нет человеку с рождения. Он был силен в других направлениях.

— О, Боже, — выдохнула Джесси. — Скажи мне, что это не приведет к тому, о чем я думаю.

Он кивнул, его невидящий взгляд был обращен в далекое давнее прошлое, в Ирландию девятого столетия.

— Оно вызвало только сон, когда его применял Лука, просто потому, что ему недоставало могущества вызвать Заклятие Смерти. У меня не было подобной проблемы. Хотя я не знал этого. Среди всех других способностей, которыми я был одарен от рождения, была ужасная, которая так редко проявлялась в нашем роду, что я никогда не задумывался о ней. Я искренне верил, что это было Заклинанием Сна, и использовал его до самого последнего момента, пока не встал на колени во внутреннем помещении рядом с Темным Зеркалом, и не дотронулся до святого мужчины, который распластался на полу. Я подозреваю, что он пытался разбить зеркало, чтобы не позволить забрать его, но мое заклинание было слишком мощным и слишком стремительным.

Он был мертв. И пока я сидел там, даже в тот момент не до конца понимая, что был предан, не в состоянии осмыслить того, для чего это нужно Луке, он творил темное принудительное заклинание вокруг меня. Он монотонно произносил заклинание, у него было золото, человек, обладающий магическими способностями, и я только что пролил кровь невиновных для него.

Следующее, что я помню, это то, как гляжу на Луку изнутри Темного Зеркала.

Когда мы покидали деревню, он дал мне возможность увидеть открывшийся вид, чтобы убедиться, что я разглядел результат своей работы. Одним заклинанием я убил не только тех, кто охранял зеркало, но и всю деревню Кэпскорт. Мужчины, женщины и дети, все легли замертво прямо там, где стояли; сотни сотен лежали на улицах, как будто чума пронеслась через их мир. Я был той чумой. — Он закрыл глаза, как будто пытаясь отгородиться от ужасной картины, которую он увидел в тот день.

— Но ты сделал это неосознанно, — оправдывала его Джесси. Проклятый Лука! Она знала, что Кейон где-то внутри себя так давно несет груз ответственности за каждую загубленную им жизнь. — Это не в твоем характере, поехать туда с умыслом убить всех!

Он открыл глаза и слабо улыбнулся.

— Я знаю это, дорогая, — сказал он, — и честно говоря, я больше не испытываю к себе отвращения за то, что узнал в тот день. Есть вещи, которые человек может изменить, и есть вещи, с которыми человеку приходится жить. Я живу с этим.

Он взял ее лицо в ладони и вглядывался в ее глаза.

— Но я не смогу жить со знанием того, что позволил Луке Тревейну заполучить в свои руки вид власти, которая сделает его неудержимым. Тогда это была деревня. С Темной Книгой он может разрушить все города, даже мир. Только моя смерть может предотвратить это. — Он сделал паузу. — Милая Джессика, ты должна смириться с этим, как и я. У меня нет выбора.

— Я не могу, — кричала она, вскидывая голову, стараясь сдержать чертовы слезы. — Ты не можешь ожидать этого от меня.

— Дорогая, ты должна пообещать мне кое-что, — сказал он, и голос его при этом был тихим и настойчивым. — Я очень серьезно думал об этом. Я не хочу, чтобы ты была там, когда это произойдет.

Джесси чувствовала, как будто ей врезали в живот. Она открыла рот, но из него ничего не вышло. Она намеренно не позволяла себе задумываться о том, что ждет впереди, чтобы не позволять своим мыслям задерживаться на деталях предстоящей ночи. Ночи, когда ей придется стоять перед зеркалом и наблюдать, как в одночасье ее Горец постареет более чем на тысячу лет.

И распадется грудой пыли.

— Мы проведем вместе все время, которое я смогу быть свободным в тот день, а потом ты уйдешь с остальными в другое место. Обещай мне это, — настаивал он. — Драстен взял на себя обязанность разбить зеркало, как только все закончится, таким образом, никто никогда больше не станет его пленником.

— Это несправедливо, Кейон, ты не можешь…

— Я могу, и… Это последняя просьба умирающего человека, — сказал он грубо. — Я хочу, чтобы ты вспоминала меня как мужчину, дорогая, как твоего мужчину. А не заключенного Темного Мага. Я не хочу, чтобы ты видела, как я умираю. Обещай мне, что ты не сделаешь этого, Джессика. Обещай мне и скажи это серьезно.

Джесси была не в состоянии больше сдерживать слезы. Горячие и мокрые, они обжигали ее щеки.

Пока она смотрела на него сквозь слезы, целая жизнь: надежды и мечтания, желание и страсть, любовь, семья и дети, которых у нее никогда не будет, — предстала перед ее мысленным взором.

Это было чересчур.

Когда она смогла говорить снова, ее голос был тихим и пылким.

— Я обещаю тебе, Кейон МакКелтар, что не буду смотреть, как ты умираешь.

Когда он привлек ее в свои объятия, чтобы поцеловать, она закрыла свои глаза и благословляла небеса за скрытость и недоступность своих мыслей.

Поскольку, хотя она и дала ему обещание, как он просил, но подразумевала под этим совсем иное, не то, что он.