Дурная слава - Джанет Дейли

— А что ты собираешься делать с ее братцем?

— То, что задумал.

— Ты ее потеряешь.

— Нет, если постараюсь сделать все от меня зависящее, — твердо заявил Киннкэйд.

Несколько лет назад в местечке под названием Сэйеров колодец помещалась хижина геологоразведчиков. От нее не осталось и следа, только колодец, чтобы обеспечить обитателя лачуги водой.

Именно здесь должны были производиться окончательные сборы скота, предназначенного для продажи, и здесь он должен был провести ночь перед броском через Блэк-Рок-Дезерт.

Покончив с вечерней трапезой, Иден налила себе последнюю чашку кофе и подошла к потрескивающему костру, вокруг которого собралась вся ее уставшая за день команда. Неподалеку от костра помещался старый пень. Иден опустилась на него и сняла шляпу.

Киннкэйд сидел напротив нее с другой стороны костра, опираясь на локоть и вытянув длинные ноги. Она почувствовала на себе его взгляд, похожий скорее на прикосновение, и отвела глаза. Это был всего лишь взгляд, ничего больше, но в последнюю неделю она узнала, что можно сказать взглядом.

— Хорошо будет вернуться обратно на ранчо, — потягивая кофе, изрек Эл Бендер, — принять душ, долго стоять под струей воды, надеть чистую одежду. У меня такое чувство, будто я ношу на себе тридцать фунтов невадской грязи.

— Да ты и пахнешь так же, — заметил Дик. Взгляд Киннкэйда снова остановился на Иден — в нем она прочла ожидание. Но она пока еще не была готова сообщить своим людям о том, что утром они не вернутся на ранчо.

Боб Уотерс покопался в горящих поленьях палкой. Свет костра отражался в круглых стеклах его очков.

— Нам понадобилось всего два дня сверх положенных трех недель, чтобы собрать весь скот. И это было прекрасное время. Мы сделали работу быстро.

— Да уж, я готов орать во всю глотку, что это так, — объявил Эл. — И мы охватили чертовски большую территорию за эти три недели.

— Но многого и не сделали. — Боб посмотрел на Иден, чувствуя себя обязанным кое-что ей напомнить.

— Не думаю, что нам удалось бы найти так много скота в тех местах, которые мы пропустили, — сказала Иден и повторила свои соображения по поводу того, почему они не искали скот там и обошли их стороной. — Мы соберем там его весной.

— Осень, весна — не понимаю, в чем разница, — отозвался Винс. — Вся эта работа — только пустая трата времени. Какой смысл собирать весь этот скот, когда у тебя нет никакой надежды отправить его на рынок? Мы работали как лошади, а для чего — непонятно.

Сидящие вокруг костра вдруг как по команде смолкли все разом. Наконец Боб Уотерс встал и, выплеснув остатки кофе в костер, сурово посмотрел на Винса.

— Киннкэйд был прав насчет вас, Росситер, — прорычал он. — Вы говорите чертовски много.

Позвякивая шпорами, Боб направился к фургону.

— Можно еще кофе?

— Да. Думаю, я тоже не откажусь от чашечки, — вступил в разговор Эл Бендер, вскочил на ноги и последовал за Бобом.

— Пиво бы сейчас подошло как нельзя лучше, — объявил Винс слишком громко, стараясь показать свое равнодушие к замечанию ковбоя по своему адресу.

— Этому маленькому торжеству не хватает пенистого холодного пива, — повторил Винс. — Лучше, если бы его было ящика два.

— Нет, — сказал Киннкэйд, медленно поднимаясь на ноги. — Что требуется на нашем празднике, так это немного музыки.

— Если ты думаешь о транзисторном приемнике Дикого Джека, то забудь о нем, — возразил Винс. — Здесь, среди этих холмов, ничего, кроме помех, не услышишь.

— Я думал не о радио, — ответил Киннкэйд, глядя на своего друга. — Твоя гармоника все еще с тобой, Расти?

— Как моя банковская карточка, — ухмыльнулся Расти. — Я никогда не расстаюсь с ней.

— Ну, тогда сыгран нам. У меня есть желание поплясать. — Киннкэйд обошел костер и направился к тому месту, где только что сидели Боб и Эл. — А ну-ка посторонись, Дик, ты сидишь в самом центре танцплощадки.

— О, прошу прощения. — Долговязый ковбой живо поднялся на ноги и подвинулся к Расти.

Когда Киннкэйд повернулся к Иден, она вздохнула:

— Похоже, я тоже мешаю.

— Нет.

Он наклонился, взял кружку у нее из рук и потянул ее за руки, побуждая встать, до того как она поняла, что он от нее хочет.

— Вы можете быть моей партнершей. Я не люблю танцевать тустеп в одиночестве.

— Очень скверно, но я не знаю, как его танцуют, — отозвалась Иден, видя, как он ставит ее кружку на пень.

— А ходить вы умеете? — спросил Киннкэйд, пока Расти примерялся к своему инструменту.

— Конечно, но…

— В таком случае научитесь танцевать тустеп. Это просто.

— Я так не думаю. Она отступила.

— Давайте, босс, вы сумеете, — сказал Боб Уотерс, вернувшийся к костру с дымящейся кружкой кофе. Эл шел следом за ним. — Киннкэйд прав. Это и в самом деле легко.

— Сомневаюсь. — Иден покачала головой.

— Ну попытайтесь, — продолжал улещивать Киннкэйд. — Все, что от вас требуется, — это делать два медленных шага, а потом два быстрых. Я покажу, пока Расти вспоминает мелодию.

По тому, как ее уговаривали, Иден поняла, что сейчас от нее ждут не властности, а некоторого проявления человеческих чувств. Если она откажется, то потеряет какую-то часть их уважения.

— Ладно, я попробую.

— Станьте рядом со мной, — скомандовал Киннкэйд, ставя ее в нужную позицию, обнимая рукой за плечи и крепко держа правой рукой. — Начинайте с правой ноги, сейчас сделаем один медленный шаг, потом еще один медленный, а потом два быстрых один за другим. Поняли?

— Думаю, да.

— Ладно, пошли.

После полдюжины па, сделанных Иден без ошибок, Киннкэйд остановил ее и предложил:

— А теперь давайте под музыку. Готов, Расти? Ответом ему были веселые ноты, извлекаемые Расти из его гармоники.

Киннкэйд взял Иден за руку и, сделав ее рукой несколько движений, чтобы она поймала ритм, двинулся вперед.

Они двигались и двигались, проходя круг за кругом по миниатюрной танцплощадке под свист и улюлюканье работников. Постепенно Иден научилась чувствовать танец: два медленных — два быстрых шага. Теперь ее движения стали естественными, она перестала смотреть на свои ноги и отдалась радости этой минуты.

Рука Киннкэйда знакомо и уютно лежала на ее плече. Она не без удовольствия ощущала ее вес. Иден чувствовала тепло его тела, ее рука касалась его груди. Между ними возникла близость, простая близость, которой ей так недоставало всю неделю.

— Я научилась, верно?

Она подняла на него глаза, и при виде одобрения в его взгляде и какого-то много чувства, не поддающегося определению, ее захлестнула волна радости.