Гимн Лейбовичу - Уолтер Миллер

— Что вы сказали ей?

— «Если вы любите своего ребенка, избавьте его от агонии. Идите и как можно скорее примите милосердное забвение». Вот и все. Мы немедленно уезжаем. Мы закончили обследовать облученных и самых тяжелых из прочих больных. Для остальных не составит труда пройти пару миль. Больше нет ни одного случая критической дозы облучения.

Зерчи отправился прочь, но потом остановился и снова повернулся к доктору.

— Кончайте! — проревел он. — Кончайте и убирайтесь! Если я увижу вас снова… я не знаю, что я сделаю.

Корс сплюнул.

— Мне хочется остаться здесь ничуть не больше, чем вам видеть меня. Мы сейчас же уезжаем, благодарю.

Он отыскал женщину в коридоре переполненного гостевого домика. Она лежала с ребенком на койке. Они забились под одеяло и вместе плакали. В доме пахло смертью и антисептиками. Она взглянула на его неясный силуэт, возникший на фоне яркого дверного проема.

— Святой отец? — испуганно спросила она.

— Да.

— С нами все кончено. Видите? Видите, что они дали мне?

Он не мог ничего видеть, но слышал, как она перебирала в пальцах бумажку. Красная карточка. У него не было голоса, чтобы говорить с ней. Он подошел и остановился у койки, порылся в кармане и извлек оттуда четки. Она услышала стук бусинок и вслепую протянула к ним руку.

— Вы знаете, что это такое?

— Конечно, святой отец.

— Тогда возьмите их. Пользуйтесь ими.

— Спасибо.

— Перебирайте их и молитесь.

— Я знаю, что я должна делать.

— Не будьте соучастницей. Ради бога, дитя мое, не будьте…

— Доктор сказал…

Она оборвала фразу. Он ждал, что она скажет еще, но она молчала.

— Не будьте соучастницей.

Она по-прежнему ничего не ответила. Он благословил их и поспешно ушел. Женщина перебирала четки хорошо их знающими пальцами. Он не мог ей сказать ничего такого, чего бы она не знала.

«Конференция министров иностранных дел на Гуаме только что закончилась. Не было опубликовано никакого совместного заявления. Министры возвращаются в свои столицы. Важность этой конференции и беспокойство, с которым весь мир ожидает ее результатов, вызывает у комментаторов уверенность в том, что конференция еще не окончена, а только прервана на несколько дней, чтобы министры иностранных дел могли проконсультироваться со своими правительствами. Прежние сообщения, утверждавшие, будто конференция была прервана из-за ожесточенных взаимных обвинений, были опровергнуты министрами. Премьер-министр Рекол сделал только одно заявление для прессы: „Я отправляюсь домой, чтобы поговорить с Регентским Советом. Но здесь такая прекрасная погода, что я, возможно, еще вернусь половить рыбу“».

«Десятидневный выжидательный период заканчивается сегодня, но многие считают, что соглашение о прекращении огня будет соблюдаться и впредь, поскольку альтернативой является взаимное уничтожение. Погибло два города, но следует отметить, что ни одна из сторон не ответила массированным нападением. Руководители Азии утверждают, что они предприняли лишь ответную меру, руководствуясь принципом „око за око“. Наше правительство настаивает на том, что взрыв в Иту Ване не был вызван ракетой Атлантической Коалиции. Но по большей части в обеих столицах хранят таинственное и мрачное молчание. Было, конечно, и размахивание окровавленной рубашкой, несколько призывов к массированному отмщению, но это лишь проявление безысходной ярости из-за понесенных жертв, из-за того, что царствует и преобладает безумие. Ни одна из сторон не хочет тотальной войны. Оборона остается в состоянии боевой готовности. Генеральный штаб опубликовал заявление, почти обращение, в котором говорилось, что мы не используем против Азии самые худшие средства, если и Азия воздержится от этого. Но далее в заявлении говорится: „Если они используют „грязное“ радиоактивное оружие, мы ответим тем же, причем с такой силой, что ни одно существо не сможет жить в Азии в течение тысячи лет“».

«Странно, но самое обнадеживающее сообщение пришло не с Гуама, а из Нового Рима, из Ватикана. Когда Гуамская конференция закончилась, сообщили, что папа Георгий перестал молиться за мир на Земле. В базилике отслужили две специальные мессы: „Exsurge quare obdormis“,[177] мессу против язычников, и „Reminiscere“,[178] мессу военного времени. Затем, как говорилось в сообщении, его святейшество удалился в горы для размышлений и молитв о справедливости».

«А теперь несколько слов о…»

— Выключите его! — простонал Зерчи. Молодой священник щелкнул выключателем приемника и уставился на аббата широко раскрытыми глазами.

— Я не верю этому!

— Чему? Сообщению о папе? Я тоже не верил. Но я слышал об этом и раньше. У Нового Рима было время для опровержения, но они не сказали ни слова.

— Что же это значит?

— Разве не ясно? Дипломатическая служба Ватикана работает. Очевидно, они послали сообщение о Гуамской конференции. И, очевидно, это сообщение ужаснуло нашего святого отца.

— Какое предупреждение! Какой жест!

— Это больше, чем жест, святой отец. Его святейшество не отслужил бы военную мессу только ради драматического эффекта. Кроме того, большинство людей подумают, что он имел в виду «против язычников» по ту сторону океана, а «справедливость» — по нашу сторону. Или, если они лучше осведомлены, они будут и сами так думать.

Он закрыл лицо руками, потом воздел их и опустил.

— Спать. Что такое сон, отец Лехи? Вы помните? За эти десять дней я не видел человеческого лица без черных кругов под глазами. Я с трудом сумел немного вздремнуть прошлой ночью, потому что кто-то пронзительно кричал наверху, в домике для гостей.

— Люцифер — не песочный человечек, это правда.

— Что это вы уставились в окно? — резко спросил Зерчи. — Что это все интересуются небом? Если это придет, вы не успеете увидеть его до вспышки, а потом лучше и вовсе не смотреть. Прекратите. Это безумие.

Отец Лехи отвернулся от окна.

— Да, преподобный отец. Хотя я следил не за этим. Я наблюдал за канюками.

— За канюками?

— Их собирается великое множество, каждый день. Десятки канюков… и все кружат.

— Где?

— Над лагерем Зеленой Звезды, ниже по шоссе.

— Тогда это не чудо. Просто у стервятников здоровый аппетит. Я пойду немного подышу воздухом.

Во внутреннем дворе он столкнулся с миссис Грейлес. Она несла корзину помидор, которую опустила на землю при приближении аббата.

— Я принесла вам кое-что, отец Зерчи, — сказала она ему. — Я смотрю, ваша вывеска снята, а за воротами стоят несколько бедных девочек, так что я решила, что вы не будете против визита старой торговки помидорами. Я принесла вам немного помидор, видите?