Пророк - Фрэнк Перетти

Карл улыбнулся.

– О себе.

– Значит, ты думал не о бабушке с дедушкой и их уютной маленькой мастерской, не о неприкосновенности их собственности и не о том, как должен вести себя человек в гостях?

– Нет... я ничего не соображал от ярости. – И прежде чем Джон успел прокомментировать его слова, Карл добавил: – Но, как я уже сказал, я грешник. Я совершаю подобные поступки.

Джон обвел взглядом помещение – словно недоуменно переглянулся с инструментами и станками.

– Тогда послушай... дай другому грешнику маленькую поблажку, а? – Карл не нашелся что ответить, поэтому Джон продолжил: – Я грешник. Конечно... я грешник и совершаю греховные поступки. Это первый факт, который необходимо признать, когда встречаешься с Богом, – иначе ты нечестен. – Джон поднял глаза к потолку. – Ты больше не можешь оставаться подобием того портрета. Хорошая работа, между прочим.

Карл посмотрел на телеведущего под потолком – по-прежнему хладнокровного, собранного, безупречного, профессионального.

– Меня тошнит от этого портрета.

– Ну конечно, и мы оба знаем почему. Поэтому просто постарайся заставить Бога поверить в изображенного там человека. Не зацикливайся на этом образе! Бог видит его насквозь. Он знает, кто ты такой на самом деле, поэтому ты тоже можешь полностью раскрыться и быть честным перед самим собой.

Карл посмотрел на портрет, потом на отца, а потом вернулся к невыясненному вопросу.

– Так... что ты думаешь о Руфи?

– Я думаю... В первую очередь я думаю, что не хочу говорить о ней.

– Что ж... она тоже не много говорит о тебе. Но ты ненавидишь ее?

– Нет, ни в коем случае.

– Ты все еще любишь ее?

Джону пришлось прислушаться к своим мыслям, своим чувствам.

– Тогда я не сомневался в том, что люблю Руфь. Но сейчас, оглядываясь в прошлое, я могу сказать, что себя я любил больше. И теперь... теперь я просто не знаю, как мне следует относиться к ней. Если любовь означает только чувство, то она ушла безвозвратно. Если любовь означает обязательства перед другим человеком, то их у нас никогда не было.

– А меня ты любишь?

Джон несколько мгновений обдумывал ответ, прежде чем дать его:

– Возможно, ответ тебе не понравится, но едва ли он удивит тебя.

– Валяй.

– Я всегда любил тебя, Карл. Если брать слово «любовь» в самом широком смысле, самым общим планом, я люблю тебя и всегда любил. Но когда рассматриваешь вещи в узком, конкретном смысле слова, все начинает рассыпаться. Покуда любовь – это чувство, я всегда любил тебя, без вопросов. Но если любовь – это обязательства... Ты сам знаешь ответ. Себя я любил больше. – Джон хотел удостовериться, что Карл понял его.

– Ну как... ты понимаешь, о чем я говорю?

Карл сморгнул слезу.

– Да.

Джон опустил глаза на беспорядочно разбросанные на полу деревянные детали.

– Я не знаю. Наверное... нет, не наверное, а точно... я всегда сожалел о вещах, которые мы с Папой оставили недоделанными, недосказанными, непрочувствованными. Мы оба упустили что-то, возможно... возможно, самое замечательное, понимаешь? А теперь... – Сильные чувства – любовь к сыну захлестнули сердце Джона. – Я просто не хочу, чтобы мы с тобой тоже потеряли это. – Он вытер глаза и несколько раз глубоко вздохнул, стараясь справиться с волнением. Но не смог. Тем не менее он продолжил: – Карл, ты просто должен простить меня... пожалуйста... прости меня, и давай начнем все сначала. Давай... – Он не мог найти нужных слов.

В поисках ответа Карл перевел взгляд на деревянные детали на полу.

– Давай построим лодку.

20

Так, посмотрим... 19202, Н. И. Барлоу. Ага», – Лесли помнила этот квартал с дорогими домами и чистыми мощеными улицами. Она была там с год назад: тогда ураганом повалило несколько деревьев, которые упали на провода электропередачи, автомобили и крыши. Одна огромная ель при падении едва не проломила крышу особняка в стиле эпохи Тюдоров – она расплющила в лепешку «мерседес», припаркованный на подъездной дороге. Ущерб от урагана оценивался в крупную сумму – отличный репортаж для вечерних новостей.

«Ладно, доктор Деннинг, если вы мне не позвоните, я сама доберусь до вас».

На самом деле Лесли прождала звонка от доктора Деннинга всего полдня: она была слишком взвинчена и возбуждена, чтобы ждать дольше, ничего не предпринимая. Она должна поговорить с этим парнем, должна узнать что-нибудь что-нибудь существенное, и желательно до понедельника. Еще одна самодовольная улыбка Тины Льюис, в ответ на которую Лесли не сможет предъявить что-нибудь действительно сокрушительное типа подлинного заключения патологоанатома – и ее решение уволиться станет окончательным. С другой стороны, если она сумеет раздобыть информацию, подтверждающую правоту Брюверов и ее собственную, тогда – о-го-го! – работа репортера снова покажется ей стоящим делом.

Сейчас, в который раз объезжая район в поисках дома Н. И. Барлоу, 19202, Лесли начала припоминать, как трудно здесь разыскать нужный адрес. Все дома располагались на частых лесистых холмах, поэтому улицы не расчерчивали местность на упорядоченную и предсказуемую сетку, а извивались и петляли, словно спагетти на тарелке, и порядок номеров самым раздражающим образом не выдерживался: то в нем появлялись пропуски, то он вдруг шел в обратном порядке.

О! Лесли остановила машину. Похоже, нужный дом действительно находится где-то поблизости. Лесли дала задний ход, повернула налево и медленно поехала вверх по склону холма.

Она вытягивала шею то в одну, то в другую сторону, читая номера домов. 19190... 19192... Нужно проехать еще один квартал, если это можно назвать кварталом, – но, похоже, цель близка. Лесли миновала перекресток и спустилась вниз по извилистой причудливой улице, по обеим сторонам которой стояли большие особняки, скрытые от взгляда огромными елями. «Да. После следующего урагана мы снова будем производить здесь съемку», – подумала она.

Вот он! 19202, Н. И. Барлоу. Очаровательный дом. Два этажа, крутая деревянная крыша, несколько мансардных окон, двухместный гараж, просторный двор с пышными клумбами рододендронов. На подъездной дороге припаркован «джип-чероки», в окнах дома горит свет. Лесли остановила машину, взглянула на свое отражение в зеркальце заднего вида, вышла и двинулась по ведущей ко входу дорожке мимо ярко раскрашенного домика на игровой площадке и заляпанного грязью детского велосипеда.

На стук дверь открыла симпатичная молодая женщина с длинными каштановыми волосами.

– Здравствуйте.

Лесли чувствовала себя немного неуверенно и держалась соответственно.

– Здравствуйте... э-э... я Лесли Олбрайт. Я... вообще-то я работаю в новостях Шестого канала, понимаете? Но... э-э...сейчас я здесь не по работе... ну, во всяком случае, не исключительно по работе. – «Отличное начало, Лесли». Я не очень вразумительно изъясняюсь, да?