Сияние полуночи - Алиса Жданова

уже не смогу вспомнить Фэн Хая — может, я вспомню его, как своего соседа, до которого мне нет дела, но того, как я его люблю, уже не почувствую. Проклятый Хо Хэнъю, что же ему нужно от меня? Клан огня настолько богат, что он мог бы выбрать себе любую красавицу, и она с радостью побежала бы за ним — зачем ему я, обычная сирота, дочь служанки?

Возможно, сегодня последний день, когда я еще помню Фэн Хая, — и, подумав об этом, я рывком села в постели. Сян-Сян мирно сопела на диване и, чтобы не разбудить ее, я на цыпочках прокралась в купальню. По дороге мой взгляд упал на блюдо с яблоками, стоящее на столике, и я взяла его с собой — то, что нужно.

В купальне тускло горели два светильника. Сняв с одного из них бумажный абажур, я взяла с блюда с яблоками маленький острый ножичек и аккуратно прокалила его на огне. Моя рука отбрасывала на стену зловещие тени, а тень ножа и вовсе казалось гигантской, словно у меня был в руках тесак, а не маленький овощной ножичек. Маленький и острый.

Глубоко вздохнув, я развязала завязки платья и спустила его с одного плеча, и, набравшись решимости, нанесла первый надрез. Тут же я пожалела, что у меня нет алкоголя — и для дезинфекции, и для храбрости — но все-таки продолжила. Пять линий — иероглиф Фэн. Иероглиф Хай был сложнее и состоял из двенадцати линий, и я уже было приступила в нему, когда увидела выступившие из первого знака капли крови и благополучно сползла по стене на пол. Я не смогу написать второй знак полностью — просто буду отключаться, пока не настанет утро и меня не найдут. Подумав, я лишь слегка обозначила контур иероглифа и, перевязав предплечье отрезанным от подола куском ткани, пошла спать. Все равно понятно, что это за иероглиф.

По какой-то причине имя шисюна служило своеобразным спусковым крючком, который помогал мне сбросить внушение. Надеюсь, эти линии на предплечье помогут мне — и да, я надеюсь, что когда раны заживут, после них останутся шрамы, чтобы мои мучения не были зря.

Предплечье горело огнем, и если бы не снотворное, которое Хо Хэнъю щедро плеснул в свое зелье, я не смогла бы уснуть. Мрачно улыбнувшись, я еще успела подумать о том, что эту надпись Хо Хэнъю с меня не отмоет, и уснула.

Глава 29

Клан Огня.

День 4.

— Госпожа, госпожа, проснитесь, — кто-то легонько потряс меня за плечо, но от этого осторожного жеста полруки вдруг взорвалось такой болью, что я, зашипев, села в постели.

— Я вас напугала? — Сян-Сян, испуганно отпрянувшая при моем резком движении, осторожно приблизилась. — Простите, завтрак остывает, и я решила разбудить вас, чтобы вы потом не ели холодное…

— Ничего, — морщась от боли в плече, отозвалась я. Почему так болит? Может, ночью меня кто-то укусил? Какой-нибудь жук? Хотя по ощущениям похоже, что жук пилил руку, недопилил и ушел.

Служанка убежала к шкафу, за платьем, а я, все еще сидя в постели, улыбнулась — сейчас я позавтракаю и пойду гулять по усыпанным лепестками магнолии дворикам и, возможно, встречу Хо Хэнъю. Вчера я опять вела себя невежливо: выкопала яму в его дворе, как неотесанная крестьянка, наговорила ему грубостей… Настанет ли когда-нибудь такой день, когда мне не будет стыдно за свое поведение? Ну ничего, он, как благородный человек, простит мне мои недостатки, а я приложу все усилия, чтобы исправиться. Он должен понимать, что не все так совершенны, как он.

Снова улыбнувшись при мысли о заклинателе, я распустила завязки нижнего, светлого одеяния и, высвободила плечо, чтобы посмотреть, отчего оно так ноет. При виде наложенной на руку повязки, на тонком шелке которой выступившей кровью обозначились два иероглифа имени, моя улыбка пропала, и я торопливо, оглядываясь по сторонам, натянула платье обратно и покрепче затянула повязки. Фэн Хай… Как же я снова про него забыла! Его имя отозвалось болью в сердце и снова помогло мне вспомнить, как все обстояло на самом деле — а значит, я не зря вчера так поиздевалась над собой.

— Госпожа, вам что, плохо? — глядя на мое побелевшее лицо, спросила вернувшаяся Сян-Сян. Сама она была весела и беспечна, как птичка, и я на миг даже пожалела, что организовала себе такое суровое напоминание: сейчас бы улыбалась, мечтала о встрече с Хо Хэнъю и была счастлива и спокойна.

Нет, лучше смотреть правде в глаза, а не витать в иллюзиях. Я сделала все правильно.

Чтобы не пугать служанку, я выдавила из себя блеклую улыбку и как можно легкомысленнее отозвалась:

— Все нормально, просто волнуюсь, пойдет мне это платье или нет?

Хо Хэнъю, верный своему слову, набил одеждой целый шкаф в моей комнате, и я могла наряжаться каждый день, не повторяясь. Только вот мне было неинтересно примерять платья всех оттенков красного, и я переложила обязанность выбора одежды на Сян-Сян, которая не возражала и, похоже, воспринимала меня, как огромную куклу, которую можно наряжать и причесывать. Вот и сейчас она принесла из шкафа ханьфу приглушенно-красного, благородного оттенка с вышивкой нитями того же цвета. Издалека оно казалось совсем скромным, но стоило подойти ближе, как обманчивая простора сменялась гармонией вышитых на тонкой ткани узоров. Боюсь даже подумать, сколько оно стоит.

А еще — боюсь даже подумать, сколько я смогу его проносить. Предыдущие два платья протянули с такой хозяйкой, как я, ровно день.

Сян-Сян помогла мне одеться и убрала мои волосы в низкий пучок на затылке, воткнув по длинной шпильке с каждой стороны. На этот раз шпильки были с огненными саламандрами, а их блестящие глазки были выполнены из багровой яшмы.

Окинув себя в зеркало, я осталась довольна. Стоило ожидать, что такое обилие красного — украшения, одежда, обувь — на одном человеке будет выглядеть крикливо, но приглушенные тона и отсутствие лишних деталей придавали мне элегантность, которой я никогда не обладала. Потренировавшись, как я буду улыбаться, если увижу заклинателя: радостно, но не переигрывая, чтобы не вызвать подозрений — я вышла из комнаты. Сделаю вид, что прогуливаюсь, а сама осмотрю резиденцию и поселение клана — вдруг увижу что-то