Симбионты - Олег Дивов

Что правда, то правда, думал Семенов. А все потому, что цели у них разные. Настоящие люди ищут жизни, а «мишки» — комфорта.

— «Пятерка»… Вертолетики… — Гуревич всхлипнул. — Я никому этого не говорил. Никому. Они совершенны. Я был настоящим человеком, когда писал для них прошивку. Знаешь, какой могла быть пятая на самом деле?! Я… Я ведь сначала другую прошивку написал. То есть для будущей поточной серии я выкинул лишнее, сократил там, ну, ты понимаешь. А для опытной партии — все осталось. Только нужен усиленный рой, иначе не прошьешь на полную. Опытная партия… Она другая. Только не смейся. Мне в детстве так хотелось собаку, а мама не разрешила взять щенка. И я… — Он сглотнул. — Я сделал такую собаку. Существо, которое будет служить человеку и никогда не предаст его. Я сделал такого бота, который станет не только лекарством — но и другом. Чтобы, если «пятерку» загрузили ребенку, он никогда больше не чувствовал одиночества.

Семенов слушал молча. В лице не дрогнул ни один мускул.

— Ты пойми, я просто хотел, чтобы… — Гуревич разгорячился. — Хотел, чтобы у каждого человека был свой щенок. Идеальный. На него не бывает аллергии, с него не сыплется шерсть, он не гадит и не грызет мебель. Он не болеет и не умирает.

— Совсем?. — незначительным тоном спросил Семенов. — Там же таймер. Срок жизни ограничен.

— А вот и нет! — с гордостью воскликнул Гуревич. — Таймер в серийной прошивке! А в опытной есть команда «симбиоз»! Она таймер отключает. В благоприятных условиях рой мог бы жить неограниченно долго! Я многому их научил. Очень многому. И самое главное — я разрешил им учиться самим. Они послушные и любопытные… были.

Семенов молчал.

— Семен, — попросил Гуревич хрипло, голос у него от напряжения сел. — Если в тебе, в твоей кагэбэшной душе… должна же быть душа даже у кагэбэшников… если у тебя есть хоть что-нибудь святое — не говори мне, что опытная партия уничтожена. Не надо, умоляю тебя. Оставь мне иллюзию. Пусть я буду надеяться, что они догадались убежать, спрятаться. Я научил их некоторое время жить снаружи. И я прописал их так, что рой никогда не спит целиком. Всегда есть несколько дежурных. Если что, они разбудят рой. Я буду думать, что все получилось. Что рой проснулся, прогрыз себе маленькую дырочку и утек куда-нибудь. Ладно? Ну пожалуйста!

Семенов молчал.

Он помнил тяжесть этого самую капельку теплого контейнера.

И помнил очень бледного, изможденного мальчика. Он видел его лишь один раз, полгода назад. Случайно. На улице. Мальчик очень редко бывал на улице. Там ведь опасно, гриппы всякие, кто-нибудь чихнет — и не успеешь до больницы довезти.

Теперь мальчик никогда не останется один.

У него завелся целый рой маленьких, послушных, любопытных и очень верных друзей.

Я всегда знал, что это плохо кончится, думал Рыбников.

Где-то в самой глубине души он был пессимистом. И сейчас испытывал облегчение. Наконец-то страшное произошло, не надо мучиться ожиданием.

Пару минут назад вдалеке, но так, что он увидел, провели Зарецкого. Доктор льстиво улыбался своим конвоирам и чего-то лопотал. Наверное, одних закладывал, а на остальных клеветал, по алфавиту, полный Нанотех. Рыбников не верил, что углядел Зарецкого случайно. Доктора ему показали. Хотели дать понять: отпираться бесполезно, эта гнида про тебя все расскажет. Спасибо, ребята, доставили удовольствие, приятно увидеть Зарецкого, взятого за жабры. А рассказать я вам и так все расскажу…

Он сидел за уцелевшим деревянным столом из комнаты отдыха охраны. А напротив — Гуревич. Тот самый. Толстый, самодовольный и победивший Гуревич. Проклятье, этот сукин сын обманул всех. Дважды. Он действительно продал архивы Деда. И, черт его подери, он продал их не американцам, не англичанам и даже не евреям. Он продал их русским! Не олигархам каким, а напрямую властям. Надо быть Гуревичем, чтобы так ухитриться. Теперь он уважаемый человек, работает в ФСБ, курирует секретные проекты в области микротехнологий. А Рыбников — сидит в наручниках. У Гуревича впереди орден и премия. У Рыбникова — суд и лишение свободы за государственную измену. Нарушение конвенции, которую соблюдает твоя страна, нарушение сознательное и с целью получения выгоды — это ли не предательство? Как бы еще терроризм не припаяли… А ведь фактически то, что хотел сделать Михаил, это и есть терроризм.

У них ничего не вышло бы. Ни-че-го. ФСБ держала их на мушке. Когда танки заполнились бы, вместо счастливых заказчиков должны были приехать хладнокровные ребята в штатском. Пожалте пробу на анализ. Покажите документацию. Ах ты, елки-палки, да это репликаторы! Пройдемте, граждане. Кстати, а кто именно позволил вам так ловко устроиться? Фамилия, должность?..

Борьба влиятельных кланов, думал Рыбников, и я — мелкая карта в большой игре. Шестерка. Мишка тоже… Не старше валета. А Нанотех — туз. И серия «девять плюс» — джокер. Нами сыграли, а ставкой была чья-то голова в Москве. Голову теперь срубят, колоду карт выбросят. Такая вот партия в джокер-покер. Один сплошной блеф.

Рыбников верил Михаилу, что у него все схвачено — директор сам себе госприемка, и внешних проверок не будет, — только потому, что очень хотел верить. А ведь сердце подсказывало — кого-то дурят. Никто не позволит грузить населению изделие, которое не разобрали на запчасти представители заказчика. Михаил ссылался на свою руку в Кремле. Кто его так ловко надул? На что он рассчитывал?

А на что рассчитывал Рыбников?

Человек так паршиво устроен, что легче всего ему обмануть самого себя.

— Почему вы не прекратили это раньше? — глухо спросил Рыбников.

— А зачем? — удивился Гуревич. — Это невыгодно.

— Но нам платили из бюджета.

— Ой, это все окупится. Если уже не окупилось. Ведь твоя стандартная «девятка» — вот она, никуда не делась. Прекрасный бот. Ты и сам не знаешь, до чего он хорош. У нас улучшенная «трешка» сейчас работает на одном проекте, мы ее в перспективе на твою девятую махнем. Подгоним под наши задачи, и будет совсем замечательно…

Рыбников отчетливо скрипнул зубами. Думал, что долгие годы работы над «девяткой» вообще пропали, выходит еще веселее: он их подарил Гуревичу.

— Ага, — сказал Гуревич, будто читая его мысли. — Мы не нарочно, так получилось. Нам пришлось тянуть до последнего: надо же было взять Мишку с поличным. В итоге мы получили и твою разработку, и опасного преступника за те же деньги!

— Ну, ты… — выдохнул Рыбников со злостью. — Ну и еврей же ты, другого слова не найду. Повезло с тобой ФСБ. Талантливый программер и такой же талантливый еврей… За те же деньги!