Охота на Мясника - Алов Константин

Но его не послушались. Все быстро оделись и спустились вниз.

Впятером они разместились в не успевшей остыть рябухе, тронулись и завернули за угол. Вопреки утверждению Крюкова ни елок, ни ночного магазина они не обнаружили.

— Ничего, — обнадежил компанию Крюков. — Мир спасли, а уж елку с шампанским найти — раз плюнуть!

— За двадцать минут до Нового года? — скептически прищурился Антон. — Ну-ну, поглядим.

— Ох уж эта молодежь! Ничему-то они не верят. Нигилисты прямо какие-то! — проворчал Крюков. — С машиной нам это — раз плюнуть.

— У тебя бензин на нуле, — заметила Ирина.

— Фигня, у меня полная канистра в багажнике, — успокоил всех Крюков.

— А ее не сперли? — продолжал сомневаться Антон.

— Слушай, после того как ты спас мир, с тобой стало просто невозможно общаться. Ты свое дело сделал? Отдыхай, — урезонил его Крюков. — У меня в багажнике тоже сигнализация натяжного действия. Если бы кто залез, то весь район услышал бы. Не волнуйся, успеем в лучшем виде.

Лейтенант в патрульной машине ГИБДД, несшей службу на перекрестке, заметил рябуху.

— Вон, смотри как чешет, — указал он сержанту, дремавшему за рулем. — Пошли тормознем? С праздничком поздравим?

— Да это же Крюков со спецухи, — проворчал сержант. — Его тачку вся Москва знает, — он громко зевнул. — Вот раздолбай, даже на Новый год опоздал! Таким нужно родиться.

— Думаешь не успеет? — с сомнением произнес лейтенант.

— Сто пудов. Мажемся на дичку баксов? Результат я у него потом узнаю.

— Давай тогда уж на полста, — протянул пятерню лейтенант.

Рябуха со свистом рассекала ночное пространство. Экипаж лихорадочно прощупывал взглядами пространство, с завистью отмечая сияющие огнями квартир жилые дома.

— Жалко, что никто так и не узнает, что мы спасли мир, — грустно произнес Антон.

— Но кое-кто все-таки знает, — обнадежила его Мария. — Например я.

— Спасибо, — в голосе Антона зазвучали непривычно сентиментальные нотки.

— А ты напиши мемуары, — предложил Крюков.

— На фига? Все равно не поверят, — махнул рукой Антон. — Стой! — заорал он. — Вон справа по борту елки!

— А слева магазин. И по-моему он работает, — добавил Мерфи.

Крюков загнал рябуху прямо на развалины елочного базара. Хозяева сняли и увезли забор и прочие служебные атрибуты. Непроданные елки никто вывозить не собирался. Они лежали неразобранной кучей.

От жадности Крюков напихал елками полный багажник. Антон помогал ему их заталкивать. Тем временем вернулись Ирина и Мерфи с пакетами и бутылками.

— Грузимся, у нас семь минут! — предупредил Крюков.

— Успеем? — на сей раз усомнилась Мария.

— А может все-таки двинем к Семену?

— Стыдись, малодушная! Тут через пустырь напрямик — три минуты.

Крюков дал газу и рябуха рванула с места.

— В детстве и ранней молодости я сразу после боя курантов мчался к окну и высматривал раздолбаев, которых Новый год застиг посреди улицы. Иногда таковых не наблюдалось, а иногда случалось сразу по несколько человек…

Мотор заглох через полторы минуты, как раз посреди пустыря. Крюков выскочил из машины и принялся выкидывать елки из багажника. Остальные тоже не усидели и отправились ему помогать.

Когда багажник опустел, Крюков озадаченно почесал в затылке.

— И где же твоя канистра? — осторожно озвучила Ирина мучивший всех вопрос.

Крюков обреченно ощупывал запаску, словно канистра могла завалиться под нее. Кроме запаски в багажнике ничего не было.

— А это что?

Мерфи нагнулся и отлепил от диска запасного колеса приклеенную скотчем бумажку.

— Баксы!

— Сто долларов!

— Что?

Крюков выхватил бумажку у него из рук и развернул. В тусклом свете лампочки на сгибе внутри мелкими буковками можно было разобрать слово "Взятка".

- ****ашка, сукин сын! Спер канистру!

Крюкова обступили и стали тормошить.

— Ладно, кончай нервничать! Праздник ведь!

— Первый раз встречаю Новый год на улице, — радостно сообщила Ирина.

— Действительно, в этом что-то есть, — уныло поддержал ее племянник. Он натыкал елки прямо в снег. — Жалко игрушек нет.

Крюков включил радио. Мария лихорадочно чистила мандарины, предусмотрительный Мерфи доставал из пакета пластмассовые стаканы.

— Ура! — сказало радио. — Поздравляем вас с Новым годом, дорогие россияне!

— А меня? — спросил Мерфи.

— А ты чем лучше? И тебя тоже, — Крюков бабахнул шампанским, которое еще не успело как следует остыть. — С Новым годом! С новым счастьем!

— Ура! — зашумели все. — С Новым, двухтысячным!

— Как Новый год встретишь, так его и проведешь!

— Как новый век встретишь, так его и проведешь!

— Как новое тысячелетие встретишь…

— Ну что же, получается, что я теперь, всю тысячу, лет буду бешено счастлив!

— Не суетитесь, новый век только через год наступит, — возразила Ирина.

— Раздай мандарины, поручик Мерфи, — распорядился Крюков.

— Между прочим меня зовут Роберт, — обратился к собравшимся Мерфи. — Можно просто Боб.

— Он и на Бобика откликается, — ввернул обиженный на весь свет, то есть на себя самого, Крюков.

— А вас как зовут? — спросила его Мария. — А то неудобно по фамилии.

— Меня зовут Крюков, — сказал Крюков.

— Нет, имя, — настаивала Мария.

— У него замечательное имя, но он его почему-то считает неприличным, — пояснила Ирина.

— Какое же? Акакий? Хераск? Фаллопий?

— Может Говней, Перебздей или Мудей какой-нибудь? — предположил Антон. — А что? Нормальные русские имена.

— Не угадали. У меня не русское имя, — сдался Крюков. — Когда меня привезли из роддома, отца срочно откомандировали в Восточную Германию а мама заболела. В то время у нас проездом гостила папина старшая сестра. Она была инженером на каком-то ударном строительстве и приехала в Москву получать орден за перевыполнение очередной пятилетки. Она меня и оформила в духе тогдашних идей. Родители потом чуть в обморок не упали. Но было поздно. С тех пор она к нам больше не приезжала, не звонит и не пишет.

— И как же она вас окрестила? Или озвездила? — поинтересовалась Мария. — Кто вы? Индустрий? Энергий? Днепрострой?

— Или Ленин-В-Ссылке? — предположил Антон.

— На букву "П". Угадайте с трех раз, — подсказала Ирина.

— Прораб?

— Паровоз?

— Политбюро?

— Прогресс! — продемонстрировал знание русского языка Мерфи.

— Полет-На-Луну! — снова блеснул интеллектом Антон. — Или Привет-Участникам-Двадцатого-Съезда-КПСС?

— Один идиот недавно сына Пушкиным назвал. Представляете? Пушкин Иванов! Или Пушкин Лермонтов! Хуже уже некуда.

— У меня хуже, — печально сообщил Крюков. — Меня зовут Пявчет.

— Как???!

— Пявчет. Сокращенно от "Пятилетку в четыре года".

Все замолчали, придавленные страшной тайной этого сильного человека. Сумеет ли он и дальше пронести ее сквозь жизнь и не сломаться?

Где-то вдалеке в небо взмывали китайские петарды, с грохотом рвались хлопушки. Городские и федеральные власти почему-то не сочли наступление 2000-го года датой, достойной официального салюта, как, например, День банно-прачечных войск или Столетие изобретения революционером Кибальчишем вечного двигателя. Поэтому ночное новогоднее небо оставалось загадочно-темным.

Тихо падал снег. Пахло елкой и мандаринами и дешевое шампанское казалось сказочно прекрасным.