Ричард Длинные Руки — властелин трех замков - Гай Орловский

Бросившись по следу, я почти сразу наткнулся на Кадфаэля, его тело пламенеет в кустах, то ли сам заполз, то ли туда вбросили изрубившие его бандиты. Я упал, ломая ветви, обхватил руками, прижался всем телом.

— Живи, Кадфаэль!.. Живи!.. Не умирай!..

Несколько мгновений мне казалось, что Кадфаэль уже мертв, уже не вернуть, затем жуткая слабость пронзила меня от макушки до пят. Я упал бы, если бы уже не лежал на Кадфаэле. В ушах раздался звон, перешел в комариный писк. Сердце стучит так, что едва не выпрыгнет, кислорода недостает, горло высохло, там свистит, как в дырявой водосточной трубе.

Над нами звучали встревоженные голоса, я слышал, как меня тормошат, сильные руки подняли и усадили у костра, откуда он только взялся, в дрожащие руки всунули краюху хлеба, которую я проглотил, как волк, не разжевывая, и, чуть оживая, посмотрел по сторонам голодными глазами.

— Что с Кадфаэлем?

— Да вот он сидит… его тоже трясет.

В ярком пламени костра я уже не вижу в тепловом излучении, зато разгорающийся костер бросает яркие блики на встревоженные лица соратников, круг света ширится, отодвигая тьму и те страхи, что таятся во тьме.

— Их было трое, — сообщил Клотар. — Сам Грубер и двое из самых близких подручных. Они всегда с ним. Кажется, скоро буду знать их привычки, даже имена. Подкрались, наш монах и пикнуть не успел, как его оглушили. Нет, не дорезали, сперва поспрашивали, хоть и быстро…

— Это Кадфаэль сказал? — спросил Альдер недоверчиво.

Он оглянулся на монаха, тот сидит по ту сторону костра, придвигаясь все ближе к пламени, его трясет, слышно, как стучат зубы. Клотар отмахнулся.

— Это следы сказали. Спросите Кадфаэля, подтвердит. А потом его дорезали. Но, видно, в темноте промазали… Крови натекло много, но монашек все еще жил, дождался…

Кадфаэль наконец проговорил, сильно лязгая зубами:

— Да… все так… Грубер… Это был сам Грубер…

Я сказал слабо:

— Доберемся и до Грубера. Только теперь у них к своим коням еще и наши. Правда, мой Зайчик…

Я сложил непослушные губы, свистнул. Получилось плохо, свистнул еще, потом еще и еще. На меня смотрели с сочувствием, но вскоре в ночи послышался конский топот. Он приближался с угрожающей быстротой, Клотар и Альдер метнулись в стороны, и перед костром возник прекрасный черный конь, весь блестящий в багровом свете костра, с выпуклыми мышцами, длинной гривой и роскошным хвостом.

Он подошел, кося огненным глазом на Альдера и Клотара, ткнулся мягкими замшевыми губами мне в шею. Дыхание горячее, успел разогреться в коротком пути, да и вообще он горячий, словно печка внутри. Я поднялся, обнял его за шею, расцеловал, прижался к горячему телу.

Клотар кашлянул нетерпеливо, сказал сухо:

— Можно считать, что Грубер потерпел серьезное поражение.

Альдер сказал быстро, с подъемом:

— Самое главное, что леди Женевьева так и не сказала Груберу про умение сэра Ричарда исцелять раны!

— Чего так решил? — буркнул Клотар, сам сообразил, что сморозил глупость, махнул рукой. — Ну да, иначе монаха не оставили бы помирать. Добили бы, чтоб наверняка… Возможно, рассмотрела наконец, что Грубер не такой ужи герой…

— Да вор он, — сказал Альдер. — Настоящий рыцарь никогда не похитит женщину!

— Она ушла к нему сама, — напомнил я.

Альдер на минуту заткнулся, но подбросил веточек в огонь, спросил:

— Что будем делать?.. Мы без коней далеко не уйдем.

— А барон Траумель? — спросил Клотар.

Альдер зябко сдвинул плечами.

— О нем разные слухи… Одни говорят, что на нем Божья благодать, другие — дьяволу душу продал… В любом случае, осторожные люди от него держатся подальше. С другой стороны, в его землях жить — горя не знать…

Я взглянул на небо, на востоке уже светлеет полоска рассвета, скоро там окрасится алым.

— Рассказывайте!

Глава 15

О бароне Траумеле в самом деле ходят разные слухи, но все рассказчики сходились в одном: барон владеет удивительным даром распространять вокруг себя изобилие и богатство. На его землях крестьяне неизменно собирают высокие урожаи, саранча и нашествия полевых мышей обходят его поля стороной, падеж скота нередко гуляет по стране, но не касается его земель, коровы приносят по два теленка, свиньи, овцы, козы плодятся непрестанно, а гуси, утки, куры — эти как будто из-под земли вылезают: сами находят корм, яйца несут и в отведенном месте, и в кустах и бурьяне, так что новое поголовье появляется постоянно.

Кроме того, стены его замка крепки, хотя стоят в неизменном виде сотни лет, а некоторые поговаривают, что именно на этом месте до последней Великой Войны была легендарная заимка Лесного Духа, что на самом деле не дух, а очень древний бог, растерявший свою божественность и привыкший жить среди людей.

Даже люди, что живут в замке барона, отличаются здоровьем и долголетием. Сам барон живет весело и беспечно, проводит время в пирах и на охоте, обладает дружелюбным нравом, ни с кем никогда не ссорится, любит принимать гостей, угощает и задаривает без меры, похваляясь богатством и радушием.

Я слушал-слушал, наконец принял решение:

— Идем к нему. Пусть похваляется, это простительная слабость, лишь бы по голове не бил. Может быть, от щедрот продаст нам коней?..

— Подарит! — сказал Альдер с убеждением.

Клотар скептически хмыкнул, Ревель смолчал, а брат Кадфаэль посмотрел на меня с укором, мол, людям надо верить, все мы — Божьи создания. Просто у некоторых бывают временные выпадения памяти, забывают о своем высоком происхождении, но если их стукнуть по голове, могут вспомнить. А тех, к кому ну никак память не возвращается даже на дыбе, тех очистит от греховной плоти чистый огонь, и освобожденная душа ринется прямиком к Господу, всеблагому и всепрощающему.

Я восседал на Зайчике, остальные пешком, я старался далеко не отрываться вперед, чтобы не оставить их без защиты, кто знает, что задумал Грубер и сколько у него людей сейчас. Ведь может набрать еще, это его земли. Далекие холмы раздвинулись, вдали показались высокие стены огромного замка, поставленного на вершине пологого холма, сам замок красиво и торжественно возвышается над окрестностями, в нем соблюдено соотношение силы, мощи и величавой красоты, в которой нет угрозы, а заметно просто достоинство сильного.

Еще подъезжая к замку, я убедился, что жизнь во владениях барона кипит. Крутобедрые женщины по обе стороны дороги умело срезают серпами колосья пшеницы, колосья огромные, зерна блестят, как янтарь, крупные, словно морская галька. Женщины хихикают, перешучиваются, каждая — кровь с молоком, свежие румяные лица и блестящие глаза, в садах под всеми ветвями толстые распорки, слышится стук падающих яблок, а спелые груши разбиваются со сладким шмяком, теперь их только свиньям…