Хоккейная сделка - Кристен Граната
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В его груди раздается хриплый звук, словно он пытается засмеяться, но затем начинает кашлять.
— Хорошо, хорошо. Хватит шуток, — я даю ему сделать еще один глоток воды. — Боже, Алекс, я так чертовски рада, что ты проснулся.
Он сжимает мою руку, притягивая к себе, словно боясь, что я исчезну.
— Что случилось? Что тебе нужно? Еще воды?
Он тянет меня к себе, так что я оказываюсь в неудобном положении, полулежа на кровати, над ним.
— Ты хочешь, чтобы я легла с тобой? — спрашиваю я, вглядываясь в его глаза, чтобы понять, что он хочет.
Он кивает, едва заметным движением, и мое сердце замирает от счастья.
Я скидываю туфли и залезаю на кровать, аккуратно обходя трубки, подключенные к руке. Я прижимаюсь головой к его груди, а он обнимает меня свободной рукой.
Алекс проснулся.
Он держит меня в своих объятиях.
Волна облегчения захлестывает меня, и слезы сами собой текут из глаз. Я прячу лицо в его шею, чтобы он не видел. Последнее, что я хочу сейчас сделать, — это расстроить его еще больше.
— Я очень надеюсь, что ты помнишь меня, — шепчу я, сдерживая всхлип. — Иначе придется хорошенько выпороть тебя за то, что позволил какой-то женщине забраться в твою постель.
Его плечи сотрясаются от тихого смеха.
Глава 37
Александр
Ария — первое, что я вижу, открыв глаза.
Это вполне логично, потому что она была последней, чье лицо промелькнуло в сознании как раз перед тем, как я шлепнулся головой об лед.
Когда я проснулся, потребовалось некоторое время, чтобы понять, где я и что произошло, но мозг постепенно все сложил. Поначалу я не мог говорить, что было так досадно, потому что больше всего на свете я хотел сказать Арии, как сильно ее люблю.
Как мне жаль, что заставил ее волноваться.
Как ужасно я себя чувствую за то, что взвалил все на ее плечи.
Я был без сознания неделю. Я пропустил целую неделю. Мне тошно от мысли, что я так напугал свою дочь. Ария говорит, что она держалась молодцом, но я ненавижу, что заставил ее пережить такое.
— Папочка! — голос Джулианы прорезает тишину, когда она вбегает в больничную палату. — Папочка, ты проснулся!
Ария поднимает ее на кровать, шепча напоминание о том, чтобы быть нежной, и вот малышка у меня на руках. Слезы наворачиваются на глаза, когда я обнимаю ее маленькое тельце, чувствуя тошноту при мысли о том, что она, должно быть, пережила, пока я был в коме.
— Папочка, ты долго-долго спал. Теперь твой мозг совсем починился?
— Думаю, да, — я притрагиваюсь к пластырю на голове. — Думаю, это магия Олафа помогла.
Она хихикает.
— Нет, не она. Это были врачи и медсестры.
Боже, звук ее смеха успокаивает ноющее сердце.
— Я слышал, ты была самой лучшей девочкой для Энни и Арии на этой неделе.
— Я была лучшей из лучших, — она отстраняется, чтобы посмотреть на меня, и замолкает. — Почему ты плачешь, папочка? Я тебя обидела?
— Нет, детка. Совсем нет. Я просто так счастлив тебя видеть.
— Ты скучал по мне, пока спал?
Я киваю.
— Да.
— Я тоже скучала по тебе. Ты слышал, как я с тобой разговаривала?
— Я слышал твой голос, но не понимал, что ты говоришь.
Она поджимает губы, пытаясь понять мои слова.
— Я сняла гипс. Смотри! А еще нарисовала картинку, пока ты спал, — она указывает на бумагу, прикрепленную к стене над кроватью, но я не могу повернуться, чтобы посмотреть на нее.
Ария тянется и снимает ее со стены, с легкой улыбкой на губах протягивая мне.
Четыре человечка стоят рядом с деревом — один высокий мужчина, другая маленькая девочка с кудрявыми волосами, третья женщина с длинными темными волосами, и четвертая — более невысокая женщина с седыми волосами.
Даже Элли и Дэш попали на картинку, сидя вместе под деревом. Под нашими телами аккуратными заглавными буквами написаны имена, но именно то, что под человечком Арии, наполняет мое сердце теплом.
МАМОЧКА.
— Это самая красивая картина, которую я когда-либо видел, — шепчу я, не в силах говорить из-за кома в горле.
Джулиана наклоняется и делает рупор из ладони, чтобы прошептать:
— Ария очень хорошо обо мне заботилась, как мама. Она так грустила, пока ты спал. Я слышала, как она много раз плакала по ночам. Она не знает, что я все слышала.
Я никогда не хочу стать причиной слез этой женщины, и ненавижу, что стал ей, даже если это было вне моего контроля.
— Спасибо, что была с ней, — шепчу я в ответ. — Я уверен, ты помогла ей почувствовать себя счастливой.
Джулиана кивает.
— А когда мы пойдем домой? Эта боль-ни-ца плохо пахнет, и я больше не хочу сюда возвращаться.
Энни смеется, подходя к моей кровати.
— Мы уедем, как только врач даст добро.
Я протягиваю руку и сжимаю руку Энни.
— Огромное спасибо. За все.
Я знаю, она, должно быть, вымоталась за эту неделю.
— Не стоит меня благодарить. Я просто так рада, что с тобой все в порядке, — она шмыгает носом, сжимая мою руку.
Джулиана тянется к Арии, и я таю от того, как легко та берет ее на руки.
— Почему все плачут? — шепчет Джулиана достаточно громко, чтобы мы могли ее услышать.
— Иногда люди плачут, когда счастливы. Это то, как мы показываем свои эмоции, — Ария трется носом о волосы Джулианы. — К тому же, твой папаша большой добряк.
Джулиана хихикает.
— Как большой
