Деревенский инквизитор - Денис Валерьевич Куприянов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Мда, суровое детство, — вновь не удержался от комментария Шечерун, но, поймав на себе недовольный взгляд Энейлы, поспешил отмахнуться. — Ладно, молчу, слушаем, что было дальше.
— Меня стали возить из города в город, словно диковинное животное, чтобы я творил чудеса: изгонял бесов, исцелял неизлечимо больных, призывал благословение богов на поля для хороших урожаев, сражался и побеждал могущественных тёмных магов. Можно сказать, мне даже не давали передохнуть. И если в раннем детстве я воспринимал свои обязанности как некий священный долг, то с возрастом, когда сполна насмотрелся на жизнь тех, кто пользовался плодами моих трудов, в моей душе поселилось сомнение. Я начал понимать, что покровители целенаправленно приводили меня туда, где требовались мои услуги, после чего с удовольствием пользовались благодарностью спасённых мной. Я стал бунтовать, потребовав у своих наставников дать мне больше свободы, но те оказались большими хитрецами. Они охотно позволили мне самостоятельно изучать мир, но старательно направляли в такие места, где люди страдали больше всего. Это привело к тому, что я сам с головой бросился исполнять свои обязанности спасителя, поскольку был сострадательным и не мог пройти мимо творящейся несправедливости. В результате за несколько лет я объездил большую часть мира.
— В нашей академии рассказывали про мировое путешествие святого Корнивеса, во время которого он сотворил свои величайшие чудеса, — заворожённо пробормотала инквизиторша, проигнорировав свою же просьбу не мешать рассказчику. — Но я и представить не могла, как на самом деле всё это обстояло.
— Путешествие было долгим, — продолжил старик. — Но в какой-то момент мне захотелось остановиться. Я приобрёл опыт и, вернувшись в родной храм, понял, что хотя сотворил столько чудес, мир, к моему удивлению, так не и становится лучше, как бы ни уверяли меня в этом мои наставники. Наивный юнец, которым было так легко манипулировать, постепенно взрослел и стал всё чаще задавать серьёзные вопросы. И однажды выяснилось, что всё, сделанное мной в течение этих лет, было не безвозмездным, как я считал. Оказалось, что хитрые жрецы требовали с нуждающихся плату за чудеса и тем самым зарабатывали на моём благословении безграничные богатства. Подобного наглого обмана я уже стерпеть не смог и, воспользовавшись моментом, просто сбежал. Оставил в столичном храме письмо, в котором объяснил свои мотивы, и поспешил скрыться. К тому моменту у меня хватало друзей, которые помогли мне добраться сюда.
— Но почему же именно Троллья напасть? — опять перебил святого Шечерун.
— Во время своих мировых странствий мне доводилось несколько раз проезжать через эту деревню. Иногда я по разным причинам задерживался в ней на несколько дней и в итоге познакомился с местным священником, который предложил в случае чего предоставить мне здесь убежище, — пояснил Корнивес. — И когда я обдумывал свой побег, мне показалось, что данное место идеально подойдёт для моего отшельничества. Удалённое от больших городов, но при этом достаточно цивилизованное. Тихое и спокойное, но имеющее своеобразную тёмную ауру, появившуюся после войны с Гарамоклом, последствия которой, видимо, ещё долго будут тут откликаться. Вот только все мои планы уединиться пошли прахом, поскольку выяснилось, что здешний священник находился при смерти, и мне пришлось самому взять в руки бразды управления храмом.
— Вот тут и начинается самая непонятная часть истории, — снова подала голос Энейла. — Зачем нужно было устраивать исчезновение, если побег из столицы в глушь и так удался? И для чего понадобилась игра в трактирщика?
— Это вовсе не игра. Я построил трактир, во-первых, потому, что народ почти не ходил в храм, а мне хотелось общения с обычными людьми. А во-вторых, за время моих странствий я перепробовал блюда самых разных кухонь мира и в результате искренне увлёкся кулинарией. Хотя, возможно, желание накормить всех вкусной едой тоже является частью моей сущности святого подвижника. Ну а теперь что касается исчезновения. Первые годы, проведённые в Тролльей напасти, были самыми счастливыми в моей жизни. Я отвечал только за себя, мог заниматься любимыми делами, читая проповеди и готовя еду, и радовался тому, что мне удалось выпутаться из жреческой паутины. В общем, был всем доволен. Но спустя пять лет в деревне появились первые паломники. Я не сразу понял, кто это, и радушно их принимал, но вскоре выяснилось, что их появление было частью плана моих бывших покровителей. Хоть я и перестал подчиняться наставникам, они решили опять заработать на мне. Я наивно посчитал, что с лёгкостью скрылся от них, но они меня нашли и составили новый сценарий. Вскоре тысячи людей стали приезжать в Троллью напасть, дабы получить благословение великого святого, ну а жрецы, организовавшие данное паломничество, неплохо наживались на доставке этих людей ко мне. И тогда я в полной мере осознал, что такое отчаяние. Я не видел смысла снова сбегать, так как понимал, что рано или поздно меня опять отыщут и включат в очередную схему по обогащению, но и оставить всё, как есть, я не мог. И даже не знаю, к какому решению я бы в итоге пришёл, если бы ни Тируленг.
— Тируленг? Где-то я слышал это имя, — пробормотал Шечерун.
— Тот охранник, тело которого было обнаружено в сгоревшем храме, — пояснила Энейла.
— Он самый, — спокойно подтвердил Корнивес. — Тируленг часто приезжал сюда вместе с торговыми караванами, и так уж вышло, что мы с ним нашли общий язык. На нём лежало смертельное проклятие, доставшееся от одной дальней родственницы, и я потратил немало часов, пытаясь избавить его от данной ноши. В процессе мы много общались и постепенно сдружились, поэтому именно ему первому я рассказал о своей проблеме, и он предложил мне решение. По словам Тируленга, его прабабка была могучей ведьмой, и от неё он слышал про заклятие «Потерянного имени». Я заинтересовался этим, и в следующий свой приезд он привёз её бумаги, в которых было расписано данное чародейство. В записках сообщалось, что человека, использующего это заклятие, просто перестанут узнавать, но как именно оно будет работать, мы толком не поняли. Я опасался, что меня продолжат искать и рано или поздно обнаружат, невзирая ни на какие чары, и тогда Тируленг предложил для верности инсценировать мою смерть. Он сам вызвался быть жертвой, поскольку я так и не смог
