Съемочная площадка - Джун Зингер

Я набрала номер, но линия была занята. Я облегченно вздохнула, но через несколько минут мне пришлось набрать снова, и на этот раз Клео ответила.

— Клео, дорогая, это Баффи.

— Баффи! Так ты уже все знаешь…

— Да, Хайни позвонил. О, Клео, я так расстроена…

— Да, я просто не знаю, что теперь будет. Хайни закрыл съемки «Любви и предательства». — Она разрыдалась. — Похоже, что дорога в кино для Лео теперь закрыта.

Я была ошеломлена. Я потеряла дар речи.

— И это все ее вина, этой ничтожной суки! Она разрушила нашу жизнь.

Пока Клео рыдала, я пыталась привести в порядок свои мысли. Она плакала не потому, что была предана мужем, а потому, что ему теперь была заказана дорога в кино; потому, что он упустил свой шанс; и обвиняла во всем Сюзанну! Я пришла в ярость! Настоящая женщина должна уметь постоять за себя — должна иметь силы, мужество и достоинство, чтобы другие относились к ней соответственно. А если она этого не умеет, она не женщина, а дерьмо!

Клео была дерьмом! Она ограничилась тем, что обвиняет во всем Сюзанну, избавляя таким образом Лео от всякой ответственности. Клео совершенно не придает значения тому, что ее предали.

Но что я могла ей ответить? В конце концов, в отличие от Лео, у Сюзанны не было перед Клео никаких обязательств. Начни я высказываться в адрес Лео, я стала бы промежуточным звеном, которое привело бы к еще большим неприятностям. Я и не стала этого делать. Я всегда считала Клео разумным человеком. Раз она интерпретировала события именно так, значит все должным образом оценила и взвесила, и я не имела права встревать со своими оценками. Я не могла добавлять свои суждения к ее слезам.

— Все пройдет, — сказала я. — Вот увидишь — все встанет на свои места. — Я была совершенно подавлена, но все же мне хотелось искренне надеяться, что ее жизнь наладится.

Но принимать во всем этом участие мне больше не хотелось. У меня возникло желание оградить себя от этих людей, с их странной и полной дешевых амбиций жизнью.

Вечером позвонил Тодд. Сначала он попросил позвать к аппарату Меган, чтобы извиниться за то, что не сможет прийти на премьеру. Я слышала, как Меган ответила:

— Хорошо, папочка, я знаю, ты должен помочь своим друзьям. — Слезы навернулись мне на глаза. Моя дочь была просто чудом — такое понимание и сострадание в ее возрасте. Мне стало стыдно за то, как я отреагировала на отъезд Тодда в Калифорнию и необходимость идти на представление без него. — Не волнуйся, папа. Ли идет на спектакль, и дядя Говард, и тетя Сьюэллен, — успокаивала его Меган. — Ну, и конечно Митч с мамой, — затем она передала трубку мне. Я решила быть не менее сострадательной и понимающей, чем моя дочь.

— В общем, я отговорил Хайни от убийства Сюзанны, хотя, конечно, этого и так не случилось бы. Тут больше было эмоций Сюзанны, чем угроз Хайни.

— А как насчет Лео? — не удержалась я. — Хайни не намерен убивать его?

— Нет. Знаешь, что он говорит? «Лео — это просто мусор. Его можно вымести поганой метлой. Но Сюзанна? Я любил ее больше жизни».

— Бедняга. Он такой приятный человек.

— Это так. Теперь я собираюсь к Клео.

— Пожалуй, ты прав. Когда я с ней говорила, у нее была истерика. Похоже, они с Лео страшно подавлены тем, что Хайни закрывает картину, и тем, что им снова придется стать обычными телевизионщиками, поскольку дорога в киномир для них теперь закрыта.

В ответ Тодд усмехнулся:

— Я тоже сначала так решил. Мне показалось, что и Сюзанна озабочена, в основном, закрытием картины. Но теперь я так не думаю. Она действительно сильно переживает за свой брак.

— В таком случае, какого черта ей потребовалось трахаться с Лео? Я так и не могу этого понять. Зачем?

— Она решила, что должна это сделать. Раз Лео взялся помочь ей стать драматической звездой, они оба должны ощутить друг друга. Она говорит что-то о Дитрих, которая спала с фон Штернбергом, и о Гарбо — с Стиллером. Она думала, что переспав с Лео, станет Гарбо. Думала, что в этом заключается секрет успеха Гарбо.

— И ты этому веришь? — недоуменно спросила я.

— Сюзанна верит. Действительно верит.

Нет, подумала я. Этого не может быть. Гарбо жила давным-давно, ее жизнь больше похожа на сказку. А Сюзанна живет в «эгоистичные» семидесятые. И если и есть на свете эгоцентрическая личность, то это моя подруга Сюзанна.

41

В пятницу вместе с Ли и Митчелом мы отправились в школу. Был страшный холод, и я поняла, что обещанный снежный буран вот-вот разразится. Даже после того как я включила печку и как следует прогрела машину, Ли продолжала кутаться в свое старенькое пальтишко с потертым меховым воротником. В своей новой золотистой норковой шубе я ощущала себя самодовольной сукой. Мне очень хотелось одеть Ли в меха, чего она, конечно, никогда бы не позволила. Даже несмотря на то, что меха больше соответствовали бы ее королевской натуре. Но затем у меня возникло другое желание — я увидела, что она сидит, вцепившись в подлокотник. Она всегда так сидела, когда я была за рулем, и никогда, если за рулем был Тодд. Мне захотелось прокатить ее действительно «с ветерком», ставя машину на два колеса и на полной скорости огибая углы зданий. Но, конечно, я этого не сделала.

Меган не сделала ни одной ошибки в тексте, и не имело значения, что она, позабыв о том, что находится на сцене, помахала нам всем рукой, прежде чем уйти за кулисы. После спектакля Говард и Сьюэллен посадила Ли и Митчела в свою машину и повезли к себе домой, а я осталась дожидаться Меган. В доме у Роузенов нас ждал ужин в честь нашей актрисы. А снежный буран пока так и не начался.

Сьюэллен постаралась на славу. Она приготовила свои фирменные блюда и даже испекла огромный фирменный кофейный торт с кремовой надписью «Ура, Мегги!» по диагонали. Торт был даже украшен свечами, и Меган предстояло их задуть. Это было что-то невиданное! За одним столом собрались мои самые любимые люди: Меган и Митчел, Сьюэллен и Говард со своими детьми Пити и Бекки, Ли… и все, включая Ли, улыбались. Не было лишь Тодда. И все из-за этой суки Сюзанны, этой крысы Лео и Клео, у которой не хватило духа даже на то, чтобы разозлиться как следует, после того как ее унизили и предали.

— Тетя Сьюэллен, можно мне взять кусочек торта домой для папы?

— Ну, конечно, солнышко. Это же твой торт. Все, что останется, возьмешь домой для папы.

— Я не знаю, что тут останется, после того как я съем три куска, — передразнил ее Питер.

— Раз Пити собирается съесть три куска, я тоже съем, — заявила Бекки.