Нильс - Андрей Валентинов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кажется, в самых верхах Рейха не слишком уважают Гиммлера и его черную гвардию. Олендорф должен это знать. Разве что он мечтает не просто о карьере, а чем-то запредельном. Министр? Для нынешнего Рейха не слишком много. Рейхсфюрер СС? На такую должность Гитлер назначит лишь самого-самого верного, дважды доктор не из их числа.
Впрочем, Олендорфу виднее. Сам выбрал свою судьбу.
* * *— Обедали, доктор Фест?
Насчет Олендорфа не ошибся, бригадефюрер его и вызвал. А вот начало совершенно не понравилось. С чего такая забота?
— Даже не завтракал. Тут поблизости нет ресторана? Люблю, знаете, баварскую кухню.
Дважды доктор поморщился.
— Скоро полевую подгонят. Кухню! Солдатский гороховый суп — еда истинного арийца. Не смотрите на меня так, доктор, баварцы нагло саботируют, а применять силу рейхсфюрер строго запретил, и так нашумели… Доктор Фест! Мне поручено задать вам вопрос. Прошу отнестись со всей серьезностью. Подчеркиваю, со всей!
Олендорф хмурился, а у бывшего унтер-офицера настроение внезапно начало улучшаться. Со всей серьезностью? Да у этих штукарей даже горохового супа нет, скоро отправят личный состав побираться Христа ради.
— Можно ли укрыться в каком-нибудь культовом сооружении от того… От того, скажем так, с кем был заключен договор. Мы с вами об этом говорили, но сейчас мне нужен развернутый ответ. Может ли служитель культа, не так важно какого именно, помочь? Если может, то какой именно сан он должен носить?
Вначале доктор Фест не понял, а когда, наконец, сообразил, чуть не рассмеялся, представив, как рейхсфюрер СС прячется от бесов в ближайшей синагоге.
— Бригадефюрер! Что за пуританство? Вы дьявола дьяволом назвать боитесь?
Олендорф скривился.
— Убедительно попросил бы ответить!
Доктор Фест, достав пачку «Юно», размял сигарету. Первая затяжка самая сладкая… Хотел прежде поинтересоваться, кому именно такое интересно, однако не стал. Не ответит!
— Разговор действительно был, но, если желаете, повторю еще раз. Вы юрист, доктор, поэтому знаете, что есть закон, а есть практика его исполнения. С точки зрения закона, в данном случае доктрины Римско-Католической церкви, все ясно. Всякий действующий храм есть Дом Божий и для сил Ада неприступен. Подчеркиваю — всякий! С этим полностью согласна и Православная церковь, лютеране тоже не отрицают.
Олендорф нетерпеливо кивнул.
— Слыхал. Меня интересует именно практика.
Доктор Иоганн Фест улыбнулся.
— А на практике вам станут объяснять, что храм должен быть правильно освящен, и священник безгрешен, и прихожане благочестивы… Почему? Да потому, что в легендах сплошь и рядом нечисть озорует в храмах почем зря. Да хотя бы… Роберт Саути, у него есть баллада про некую согрешившую старушку. Ее отпевали в церкви, и тут…
Ради эффекта бывший унтер-офицер сделал паузу, которой хватило ровно на одну затяжку.
Вдруг затускнел огонь во всех свечах, Погасли все и закурились; И замер глас у певчих на устах, Все трепетали, все крестились. И раздалось… как будто оный глас, Который грянет над гробами; И храма дверь со стуком затряслась И на пол рухнула с петлями.Балладу он выучил еще в гимназии вместе с «Пляской мертвецов» Гёте. Знакомые девицы охали и ахали.
И он предстал весь в пламени очам, Свирепый, мрачный, разъяренный; И вкруг него огромный божий храм Казался печью раскаленной![51]— Помню, — тусклым голосом отозвался Олендорф, дослушав. — Переводчик еще смягчил, в оригинале дьявол не стоит на пороге, а идет к алтарю… Доктор Фест! Это поэзия, легенды…
— Нет, это отражение практики, если таковая была. У европейцев юридическое мышление. Право собственности сильнее религиозной догмы. Хозяин придет и возьмет свое.
И вновь усмехнулся.
— Мне кажется, эсэсовцу продавать душу Врагу без надобности. Он ее уже отдал, когда надел вашу форму.
* * *Грузиться стали уже в ранних сумерках. Намерзлись, наголодались, озлились на весь мир. Какой-то шуцман, еще из берлинских, попытался бежать прямо к молчаливому строю штурмовиков. Поймали в нескольких шагах, повалили наземь и долго били. Штурмовики смотрели молча, не пытаясь вмешаться.
Часа в два пополудни, наконец, подъехала военная кухня, но у большинства не оказалось ни мисок, ни ложек. Отобедать удалось только после трех. Затем всех принялись строить, толстый штандартенфюрер требовал какие-то списки, кричал и возмущался. Снег перестал, но тепла не прибавилось, те, у кого еще что-то осталось во флягах, грелись прямо в строю.
Наконец, начали подъезжать крытые тентованные грузовики, самые обычные, гражданские. Из-под тентов разило коровьим навозом. Толстяк-штандартенфюрер схватился за голову и куда-то убежал.
Гиммлера никто не видел, и доктор Фест вновь подумал о синагоге. А что, вполне, только кипу нацепить.
Тем временем на площадь въехал новенький черный Opel Admiral, за ним два дизельных Мерседеса, тоже черных. Грузовики укатили, штандартенфюрер вернулся и начал что-то с жаром рассказывать Олендорфу. Тот слушал и знакомо морщился. Только через час появился грузовик, уже другой. Кто-то подтянулся, запрыгнул в кузов.
— Да они тут свиней возили!
* * *
