Элита элит - Роман Злотников

В принципе истинную элиту, или знать, отличают только две компетенции. Правда, ключевые. Во-первых, умение владеть собой и, во-вторых, способность к мышлению. И в первую очередь именно то, что мы, Гвардия, овладели этими умениями в полной мере, и делает нас истинной элитой Империи.

Владение собой означает, что ты овладел всеми четырьмя концами священного креста: телом, делом, словом и целью.

Ну, насчет тела… Вряд ли кто еще в Империи имеет такие физические кондиции и столь развитый потенциал выживания. И по степени психологической устойчивости и умению работать в условиях агрессивного воздействия внешней среды (все равно как проявляется агрессия — физически, психически или комплексно) нам тоже нет равных. Нет, конечно, и среди других социальных групп встречаются уникумы, способные в этом потягаться с нами на равных. Но как социальный кластер мы вне конкуренции. На самом деле это совершенно не главное. Так эту часть креста понимают как раз именно современные крестьяне. В значимом для элиты смысле владение телом заключается в том, что мы овладели желаниями тела. Похотью, чревоугодием, сластолюбием, ленью… да все это уже перечислено в Писании. В качестве смертных грехов. И является всего лишь более точным определением таких классных, с точки зрения крестьян (как бы они ни назывались в разные времена — менеджерами, пролами, рядовыми гражданами, солью земли и передовым отрядом всего прогрессивного человечества), вещей, как секс, вкусная еда, неслабая выпивка или вечеринка с забойным продолжением.

Это не означает, что все мы поголовно святые и сторонимся и секса, и вкусной еды, и вечеринок. Но я, например, которому Кысмет еще не послал ту, с которой я и пойду по жизни до самого последнего дня, уже не умею не думать о том, чем закончится мое знакомство с очередной симпатичной девчонкой. Нет, как оно будет развиваться, я знаю. Такой симпатичный парень, как я, который так классно танцует (ну еще бы, с нашей-то координацией движений!) и с которым так весело и легко, просто не может ей не понравиться. Даже при том, что ни одна из них не догадывается, что имеет дело с гвардейцем. Как бы ни начиналось знакомство и в каком бы психологическом состоянии она ни находилась. Уж что-что, а работать с психикой, своей и чужой, в Гвардии учат очень основательно. И даже если бы я и хотел выключить все прочно усвоенные мной навыки и умения и позволить ситуации идти своим чередом, я уже просто не сумею настолько выключиться из этого ставшего теперь для меня совершенно обыденным состояния. Но вот после… после они непременно пытаются влюбиться. Всегда. А Долг и Честь, как и Воля Императора, требуют от меня защищать людей и помогать им, а не мучить их. Поэтому последние несколько лет я обычно ограничиваюсь одним, максимум двумя свиданиями.

Дело… дело может быть разным. Служим ли мы в Гвардии либо исполняем свой долг в аппаратах наместников, состоим ли в качестве топ-менеджеров в крупнейших банках или промышленных корпорациях либо просто тихо себе живем на маленькой ферме на окраинной планете — все это мы делаем так, что, как только какой-то из гвардейцев объявляет о намерении оставить службу, к нему мгновенно выстраивается целая очередь из агентов, жаждущих представлять его интересы, работодателей, предлагающих ему самому назвать сумму и форму желаемого дохода, и представителей муниципалитетов, предлагающих поселиться на своей территории. Потому что каждый знает: дело, порученное гвардейцу либо избранное им, будет делаться так, что самые смелые надежды окажутся недостаточно смелыми…

Слово. Ну со словом все понятно. Вторая сигнальная система. Разве можно хоть чего-нибудь добиться в человеческом обществе, не владея словом?

Цель… Не имея цели, человек не способен оказывать никакого влияния на свою жизнь. С ним все всегда случается. И хорошее, и плохое. Второе — чаще. Каким бы он ни был талантливым, какие бы способности и возможности ему ни достались в наследство, без цели он ничто. И все данное ему Господом или унаследованное им от родителей довольно быстро истает, в лучшем случае послужив лишь на потеху окружающим. Только имея цель, человек может начать хоть как-то распоряжаться своей жизнью, начинает разбираться, чего ему не хватает для ее достижения, какие еще умения ему надо развить и способен ли он по своим физическим, финансовым либо мыслительным возможностям сделать это. А если нет, то как, с помощью каких иных умений он сможет справиться со своими недостатками?

Но цель — это всегда идеальное. Целью не может быть нечто материальное, скажем, машина, квартира или контрольный пакет акций корпорации. Это либо вообще ничего не значащие вещи, либо всего лишь задачи, позволяющие разделить дорогу к цели на некие конкретные и простые для воплощения куски. Хотя умение ставить себе задачи и добиваться их выполнения уже может помочь организовать и придать смысл какой-то части человеческой жизни. Но только цель делает осмысленной ее всю.

Наша цель — держать Империю. Все остальное — инструмент. Что бы ни делал гвардеец — служил, трудился в корпорации, тихо жил на ферме, расслаблялся ли на песках курортных планет или качал адреналин, прыгая с орбиты в легком комбинезоне на «крыле», — все это просто некие инструменты, ведущие его к одной и той же цели. Как вода океана может быть спокойной и тихой, а может бросаться всей мощью на берега и суда, застрявшие в шторме, сокрушая скалы и ломая борта, может быть теплой и ласкающей, а может — ледяной, мгновенно выстужающей тело, за считаные минуты выпивая из него тепло и жизнь, но это всегда вода.

Только овладев всем этим, человек — любой, не только гвардеец — может считать, что полностью овладел собой. Просто мы владеем этим все!

Мышление. Мышление — это не то примитивное думанье, которое позволяет нам спланировать очередную покупку или выстроить разговор с начальником так, чтобы он дал тебе очередной отгул. Мышление — вещь чрезвычайно редкая, сродни умению лошадей танцевать. И так же, как подобные танцы, возникает только в результате очень жесткого обучения. И для большинства людей оно недоступно во многом потому, что практически бесполезно в обыденной жизни. Оно необходимо только знати, то есть той части элиты, которая не только задает образцы и правила их потребления, но способна делать это осмысленно, используя эту свою функцию для управления собой и тем социумом, знатью которого они являются, или для исправления его. Если элитное крестьянство уж слишком сбило его с пути.

Во-первых, мышление всегда исторично. Первой, самой слабой ступенью историчности является умение помыслить себя, свое дело и свою цель хотя бы в шестидесятилетней перспективе. В перспективе трех поколений себя. Ибо мы есть то, что мы создали, сотворили. И наши потомки — это тоже мы… А ключевым оно становится, когда человек овладевает способностью оперировать как минимум в десятикратном по сравнению с этим временным промежутком. Что для простого человека выглядит как бредни или бесполезная чушь.