Математик Боя. Жизнь сильнейшего - Blood_and_Tea
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Познать Иорф
— Он не поправляется.
Сарутоби Хирузен тяжело выдохнул табачный дым и вперил в Озина, стоящего перед его столом, один из своих самых мрачных взглядов. Пускай по жизни Третий Хокаге был добродушен и улыбчив, его должность обязывала иметь в запасе такой вот взгляд, от которого неуютно стало бы даже самому Данзо.
Тем не менее, Цубаки, уже давно задумывающийся о смене фамилии, неуютно себя не чувствовал. Лишь переступил с ноги на ногу, демонстрируя свое нетерпение и безразличие в одном флаконе. Да уж, этого так «просто» не проймешь…
— Узукаге не поправляется, — повторил Озин. — Я не могу вылечить его.
— А что Мито? — спросил Хокаге. — Как специалист в фуиндзюцу, она может что-нибудь предложить?
— Мито-сама перепробовала все подряд, но это не помогло, — Озин поднес было руку к носу, но одернул себя на половине пути. — Она сказала, что предложить что-то большее может лишь сам Узукаге — он единственный, кто опытнее ее.
— А для этого придется сказать ему, что он умирает, — еще больше помрачнел Хирузен.
Это ОЧЕНЬ деликатное дело…
— Я сказал, — невозмутимо пожал плечами Озин.
— Ты вообще хоть что-нибудь знаешь о такте? — закатил глаза Хирузен, не в силах даже просто злиться.
— Сестрица сказала мне, что у меня все равно ничего в нем не получится. Но это не важно, я сказал. Узукаге тоже ничего не предложил. Я думаю, эм… в мире нет еще достаточно квалиф… клафи… ф… в общем — хорошего ирьенина, чтобы извлечь все осколки, оставленные Мадарой.
— Дело в осколках? — тут же вскинулся Хокаге. — Тогда это может быть шансом. Мы обратимся за помощью к Хьюга, и они…
— Нет, бородка, — взмахом руки прервал Хирузена Озин. — Они не смогут. Осколки там примерно такие…
Из-под полы своего извечного бесформенного плаща Цубаки достал крохотный мешочек. Одной рукой развязав на нем веревку, он высыпал на стол… черный песок. Столь мелкий, что обычный песок на его фоне мог показаться горой камней.
— Ладно… — процедил Сарутоби. — А что ты знаешь о слове «осколки», м?
— Разница небольшая, — Цубаки сверкнул одним из своих бесчисленных додзюцу, которое (вполне вероятно) действительно превращало для него этот «песок» в «осколки». — Мы не можем их вытащить. Ни магнит, ни чакра, ни что-либо другое. А они мешают. Я могу поддерживать его жизнь своим светом, но я не могу полностью залечить рану — осколки нарушают ток чакры в ней и сводят организм Узукаге с ума. И все это усугуб… буб… ладно, я даже пытаться не буду — короче, мне тяжело даже просто поддерживать его состояние полутрупа — каждый раз приходится сливать всю чакру, распределяя ее максимально точно. Я не могу лечить никого другого.
Сарутоби ничего не ответил. Он думал. И мысли, приходившие в его голову, все, как одна, были безрадостны.
Война продолжалась, пускай с договоренностями с «коллегами» стало попроще, фронт с Ветром был открыт, как и фронт с Водой. Все было бы куда хуже, не «потеряй» Великие Страны свои Дары Рикудо Миру — буквально два дня назад до Хокаге дошла информация, что последний из известных артефактов был украден. Никто не знал кем, но все грешили на Страну Неба, явно показавшую к артефактам интерес.
Но и Огонь был ослаблен разгромом армии на фронте с Ветром и отсутствием Математика Боя. Это было не критично, просто уравнивало шансы со всеми остальными, однако, если потерять еще что-то, то Огонь будет уже не просто непривычно идущим в ровень со всеми — он станет отстающим.
И именно поэтому ранение Узукаге и его скорая смерть могут буквально решить исход этой войны. Как минимум, для стран Огня и Водоворота.
— Шанс у нас, все-таки, есть, — негромко пробормотал Хирузен.
— Это какой это? — уточнил Цубаки, обладающий, после своего исцеления, прекрасным слухом.
— Сенсома, конечно, — Хирузен откинулся на спинку кресла и уставился в потолок. — Если он успеет закончить дела в Стране Света и вернуться сюда с информацией о Небе, то мы сможем быстро атаковать страну летунов и отвоевать Дары Рикудо. Их сила когда-то составляла огромную часть силы Узукаге. В теории, это может помочь ему оправиться или, хотя бы, передать свой титул.
— А почему не выбрать нового Узукаге прямо сейчас?
— Традиции в клане Узумаки сильны… Хотя и не настолько, чтобы придерживаться их до конца перед, фактически, уничтожением. Дело, естественно, не только в них — сила Узукаге охраняет Узушио. Только ему доступны все знания клана, ибо он — достойнейший его представитель. Все техники и секреты фуиндзюцу — никто, даже его дети, не могут познать. Не разрешено. Но обладать этими знаниями невозможно без частицы силы Рикудо — это просто не будет иметь смысла. Когда мы запечатывали суть чакры Отшельника в тело Сенсомы, мы надеялись воспользоваться ею, когда придет время. И сейчас я впервые жалею, что отправил в Страну Света именно его…
— Он так и не присылал весточек?
— Нет, — Хокаге мотнул головой. — Ни единой. Пакку, которого он должен был Призвать, сказал, что никто даже и не пытался… В общем, как бы то ни было, ты можешь продолжать поддерживать жизнь Тоширо-сама?
— Да, но не вечно, — Озин поковырял в ухе. — Три месяца… наверное… максимум. И то не обещаю.
— Делай, — кивнул Хокаге. — Мы должны дать Узушио как можно больше шансов на жизнь.
И Цубаки ушел, оставив Хокаге думать. В конце концов, Третий не зря сидит на своем удобном стуле — он отлично справляется с тем, чтобы решать дела целой Великой Страны. А Озина дело маленькое — слушаться и делать. Это удобно, он привык к этому, живя с сестрой и выполняя сначала ее приказы, потом приказы Мито, а потом и приказы Наоми. А вот когда она погибла, пришлось туго, ибо Сенсома, выбранный Озином, как лидер, приказывать не собирался и со всем справлялся сам.
Сенсома…
Уже позже, стоя в операционной и проверяя оборудование, Озин подумал о муже своей сестры. Томура был лучшим лидером, пускай и никудышным, сильнейшим бойцом и, наверное, хорошим… хм, другом? Да, похоже именно так это и называется, хотя Озин так
