Погань и новые встречи - Олег Викторович Данильченко
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ну и доехали. В смысле дошли. Телеги были хорошо гружёные и если до нападения, груз был распределён так, что можно было ноги не бить понапрасну, то после, когда пришлось освобождать место для убитых…, в общем далее, передвигались исключительно пешком. Лошадкам и так тяжеловато было, чтобы ещё и людей поверх груза тащить. Хорошо, что по дороге, меня расспросами не донимали. Впрочем, людям не до расспросов было, да и побаивались видимо немного, а может просто мешать не хотели. Я ведь всё время рядом с повозкой где раненые лежали топал. Надо было приглядывать за болезными, чтобы не отошли втихаря.
Прибыли уже затемно. Даже скрип десятка телег, да перестук их колёс на ухабах, не разбудил местных жителей, отдыхающих давно от трудов дневных и праведных. Разве что собаки дворовые брехали в след, провожая медленно идущий обоз и то как-то лениво. Тявкнет раз другой для порядка и хватит. А в одном из дворов, когда псина зашлась особенно усердно, хозяин даже не выдержал и вышел во двор, чтобы со словами «глохни, волчья сыть», пнуть слишком трудолюбивого пса и не оглядываясь на действительных нарушителей ночного спокойствия, снова зайти в дом. Мммм даа, это вам не владения Рамиса. Там и какое — никакое освещение улиц, и постоянные патрули стражи, и наружная стена с бодрствующими дозорными, да воротами, которые на ночь непременно запираются. А тут дорога и вдоль неё пару десятков дворов расположено. Ни тебе защитных стен, хотя бы в виде частокола, ни уж тем более стражи. Вот уж во истину вселенское спокойствие. Чем дальше от погани, тем вольготней себя народ чувствует. Видимо бояться нечего, вот и нет никакой защиты. За то постоялый двор, не сказать чтобы крепостью выглядел, но забор не менее трёх метров в высоту имелся. И ворота массивные, внушающие уважение, висевшие на здоровенных таких кованых петлях, тоже имели место быть. Они вдобавок, ещё и закрытыми оказались.
— Эй! Хозяин!!! — Заколотил рукоятью плети в воротину один из охранников обоза. — Спишь что ли? А ну открывай ворота, Хургова отрыжка!
Спал хозяин или нет, история умалчивает. Но на стук, отреагировали на удивление быстро. Минуты не прошло, как за воротами послышались тяжёлые шаги и грубый мужской голос вопросил с той стороны:
— За отрыжку, можно значица и в грызло выхватить! Назови себя или гуляй мимо. А то ишь моду взяли, по ночам шастать. Я ить и стрельнуть могу.
— Я те стрельну! Так стрельну, что потом из задницы стрелку выковыривать будешь. А ну отворяй ворота по добру, иначе на дыбе с графским наместником объясняться будешь, по что не пустил евоный продуктовый обоз на постой!
С той стороны ойкнули и завозились, гремя запорами.
— Панька!
— Чего дядька Бурай? — Голос мальчишечий, сонный.
— Ничего! А ну хватит дрыхнуть! Быстро значица кличь дворовых и хозяина толкни. Продуктовый обоз наконец пожаловал.
— Сделаю дядька Бурай.
Ворота заскрипели и начали отворяться.
— А мы вас ещё днём ждали значица, — заговорил кряжистый мужик при оружии, освещая округу масляным фонарём. — Думали задержались где и сегодня уж не доберётесь.
— Так и задержались. — Буркнул охранник, беря здоровой рукой лошадь за узду чтобы завести телегу на широкий двор.
Бурай увидел раненую руку и цепким взглядом окинул обоз.
— Никак сеча была?
Ему никто не ответил. Все устали, да и так видно было, что сеча действительно была.
— Это где ж вы так сподобились? В наших краях-то значица, уже почитай годков как десять лихие людишки не баловали.
— На полудень отсюда нарвались. Вот, ежели б не маг прохожий, так и не дождались бы нас. Ледник готовь. Убиенных надо пристроить до поры, а ещё сарай покрепче, чтобы татей туда определить и да, лекарь есть? Раненые у нас.
— Есть у нас лекарь.
— Вот и зови. Хороший хоть?
— А то! Всей деревней на матушку Перту молимся. Она и скотину выхаживает, и людей пользует. Настоящая лекарка. Поговаривают, что аж не абы у кого, а в академии обучалась.
— Зови тогда и быстро, а заодно пусть комнату для раненых приготовят. Двое их у нас, один ить совсем тяжёлый, но держится покамест.
— Всё сделаем, не беспокойся старшой.
А тут как раз дворовая прислуга глаза продрала и стала активно помогать, распределять обоз по подворью, да коняг распрягать. Кошатину в целях спокойствия окружающих, с собой брать не стал. Да и она особо не просилась. Заматерела зверюга. Ей теперь на воле больше нравится. К тому же пригляд снаружи, никогда не помешает. А между тем, обозный люд, попадал кто где смог притулиться. Устали все. Тив или Тиверий если называть его полным именем, это тот охранник, что сам того не ожидая, в связи с ранением старшего обоза, вдруг получил повышение по службе, гнал караван почти без остановок. Только у водопоев чуть притормаживал движение, чтобы дать скотине утолить жажду. Не удивительно, что народ так ушатался и к концу перехода, еле волочил ноги. Вот и присели, кто где место нашёл.
Я тоже приморился изрядно. Не столько от самого перехода, я ведь бывало и в несколько раз больше за день проходил, но вот от постоянного поддержания жизни, так и норовящего свалить в мир иной раненого, чуток устал, плюс жара постоянная и духота в купе с ней, тоже удовольствия не доставляют. У забора лежало старое бревно, отполированное до блеска не одной сотней задниц, сидевших тут до меня. На нём уже сидело…, вернее даже прикорнуло с устатку двое возниц из выживших во время нападения крестьян. Один даже всхрапнул тревожно при моём приближении. Эко устал бедолага за день. Вырубился моментально. Ну и я присел с краю, с удовольствием опершись спиной на крепкий сплошной забор и вытянув ноги.
— Это ты значица магом Сергием будешь? — Минут через пятнадцать, ко мне подошёл тот самый дядька Бурай и присел рядом, бесцеремонно подвинув спящего возницу. Тот, впрочем, даже не проснулся. — Меня Бураем кличут. Я тут значица за охрану, ну и вышибалой при нужде, если в корчме кто закуситься вздумает.
Киваю. Давая понять, что слышу его. А сам глаза прикрыл.
—
