Артур-полководец - Роберт Асприн

На этот раз я не стала рисковать, оттолкнулась от стены и заскользила вниз по веревке. Никакого умысла у меня не было – мне просто хотелось поскорее удрать от этого разъяренного вепря! Увы, веревка была слишком коротка и не доставала до земли.

Спустившись до самого ее конца, я немного покачалась, закрыла глаза и отпустила веревку.

Каким-то чудом я не угодила на мостовую, а попала на цветочную клумбу. Я поднялась на ноги как раз в тот самый миг, когда наверху подняли тревогу. Быстро сообразив, что мне делать дальше, я развязала ткань, окутывающую мою голову, стащила сапожки, тунику и штаны. Осталась я в конце концов почти что в чем мать родила: в одной тонюсенькой кемизе, прозрачной, как вода. Но уж лучше так, чем если бы мне на шею навешали камней и швырнули в пруд – так в Камланне казнили изменников.

Я бросила тряпье на клумбе и быстро прошла вдоль дворца ко двору Бегущей Воды, где смыла грязь с рук и ног. Повсюду сновали рыцари, стражники. Кричали, потрясали топорами, а ловили только друг дружку, натыкаясь один на другого на каждом углу. А я проскользнула в триклиний, нашла кувшин с вином и облилась им, вымазав для вящей убедительности лицо. Хлебнув вина, я уставилась на свою прозрачную кемизу. Может, ее лучше совсем снять? Кожа моя полыхала с головы до ног, а пьяные развратники пялились на меня и все норовили заглянуть мне между ног.., стыд такой.., волосы у меня.., довольно темные, а кемиза белая, прозрачная, да к тому же еще и намокла…

Я уселась за стол подальше от пирующих, обняла кувшин и сделала вид, будто сплю.

Ланселот и куча воинов вбежали в зал, принялись всех трясти и спрашивать, кто что видел. Когда принц добрался до меня, я заговорила пьяным голосом, старательно притворяясь, будто не понимаю, о чем он меня спрашивает. Запах вина улетучил его подозрения, да и на меня он загляделся – это точно, и воины его глазели.

Уже почти рассвело, когда он наконец отпустил нас. Мне только и хватило времени добежать до своей комнаты, переодеться в скромную дорожную одежду и приготовиться к отъезду.

Одевалась я с тяжелым сердцем. Меня страшила мысль о том, как я предстану перед отцом и скажу ему о своей неудаче. Как расскажу ему о смерти его сына и наследника, Канастира-червяка.

А еще я не могла забыть о том, как на меня смотрел Этот Мальчишка в покоях Артуса. Мне казалось, что он видит меня сквозь платье, как эти ублюдки в триклинии сквозь тоненький хитон.

«О Боги, – думала я. – Пусть он никогда не узнает, что это была я!»

Глава 48

Войско собралось во дворе Камланна. Присутствовал весь набор подозреваемых, кроме Гвинифры, Моаргузы, Мирддина и Артуса. И никаких рабов.

Анлодда отсутствовала. Лири и Артус прощались с Меровием и молились о том, чтобы Питеру в походе сопутствовала Божья помощь. Корс Кант заверил Питера, что его подружка-вышивальщица, не так давно от нечего делать прикончившая трех до зубов вооруженных мужиков, вот-вот появится. Бард объяснил, что ее задержали какие-то женские дела, и Питер не стал расспрашивать, какие именно.

Анлодда подъехала буквально через несколько минут на здоровенной боевой лошади, сразу же после того, как король Лири и Dux Bellomm удалились в триклиний. Чуть позади нее Корс Кант пытался галопировать на потрепанном пони. «Да, парень, ты, конечно, тот еще всадничек!» – мысленно усмехнулся Питер.

И вдруг Питера озарило: «Я помешал ей». Ночью Селли пыталась убить Артуса, прокралась в его покои по веревке, сброшенной с крыши, но Питер разрушил ее план.

Увы, она сумела скрыться, и он до сих пор не знал, в чьем же теле она обитает. Но нет, никому не укрыться от зоркого глаза майора Питера Смита! Он спас Dux Bellomm от террористки из ИРА!

Бард Корс Кант с трудом держался наравне с подругой. Лошадь у той была хороша, но и управлялась с ней Анлодда умело. «Отлично, – подумал Питер. – Она ловко скачет на коне, прекрасно орудует топором и десятками убивает врагов». Любому дураку ясно, что Анлодда – обученный воин, притворяющийся вышивальщицей. «Наверное, она принцесса, – решил Питер. – Тут почти все принцессы, в этом мире».

Он, прищурившись, посмотрел на девушку. В ее движениях ему чудилось что-то до боли знакомое. Ну как будто он совсем недавно видел ее «в деле». Он отложил этот вопрос для последующего углубленного изучения. Инстинкты Питера в делах такого рода никогда не подводили.

Анлодда правила своей тяжелой и с виду неповоротливой кобылой не только умело, но и изящно, и в душу Питера продолжали закрадываться все новые и новые сомнения, а вместе с ними и неподобающие мысли. Он тут же принялся убеждать себя в том, что вовсе не обязательно Селли Корвин должна была вселяться в столь же обольстительное тело, каким оно у нее было там, в двадцатом веке. Сам-то Питер мог бы запросто оказаться в теле Корса Канта, а не Ланселота.

Питер осмотрел свой отряд, отчаянно пытаясь избавиться от навязчивой картины: они с Анлоддой в постели душат друг друга в объятиях.

Помимо отобранных Питером для похода подозреваемых, с ним отправлялось сорок воинов под командованием Какамври, конника-центуриона. Этот нацепил древние доспехи римского образца, многое пережившие, но старательно зачиненные и начищенные до блеска.

Пехотинцы нарядились попроще. На одних – кожаные рубахи с металлическими пластинами – тяжело, зато дешево. На других – примитивные кольчуги, на третьих и вовсе, кроме кожаных рубах, ничего не было. Топоры, короткие копья, мечи-гладиусы и щиты – но ничего римского в том, как выглядели воины, и в помине не было. С другой стороны, ни один из них не напоминал Питеру доблестных рыцарей, воспетых Мэлори, – ни тебе сверкающих копий, ни лат с головы до ног, ни шлемов с плюмажами из перьев, ни забрал с узкими прорезями для глаз…

Военачальники тоже были одеты достаточно пестро. У Кея, Бедивира – такие же римского фасона нагрудники, как у Какамври. На Медрауте – кираса из сыромятной кожи, кольчуга и пластины из отполированного дерева. На Анлодде – старинного вида кожаная куртка до колен с разрезами – ни кольчуги, ни обручей, то есть всякие металлические детали в ее костюме отсутствовали. Понятное дело, она «работница ножа и топора», но все же сложением она мало напоминала американского гладиатора. Нацепи она на себя железяки, наверное, падала бы через каждые два шага.

А у барда, Корса Канта, и вообще никаких доспехов не было. Один кинжал на боку – вот и все, да и тот имел какой-то театральный вид.

Питер встал рано и битых два часа занимался тем, что перепробовал всевозможные комбинации из платья и доспехов. В конце концов он остановил свой выбор на жесткой черно-красной кожаной кирасе, после чего гадал, то ли вообще не напяливать никаких доспехов, то ли все же что-нибудь надеть. В серебристом нагруднике он выглядел как сардина в консервной банке. Еще он выбрал начищенный до блеска шлем «ватиканского гвардейца» с козырьком в форме полумесяца и идущими по колпаку металлическими закругленными зубцами. Шлем ему понравился тем, что выглядел довольно зловеще – что-то в нем было такое.., командирское. Шлем имел несколько глубоких вмятин, однако чеканщик постарался на славу и почти выровнял их. Наверняка этим шлемом Ланселот пользовался в предыдущих сражениях.