Заговор маршалов. Британская разведка против СССР - Арсен Мартиросян

Вот этот «высокопоставленный военный источник в Германии» и есть тот самый агент чехословацкой военной разведки А-54, он же Пауль Тюммель, майор абвера и глава дрезденского отдела абвера.

…Здесь любопытна одна деталь — стиль подачи информации, точнее, даже пробританский дух стиля подачи столь важной информации. Такой стиль встречается также и в советской разведывательной информации, и всякий раз за теми сообщениями также стояли англо-германские «консультации». Так, еще в первой главе настоящего раздела полностью цитировалось разведдонесение ГРУ на имя Сталина от 4 июля 1933 г., и там тот же стиль: «По мнению германских кругов, следует ожидать скорого изменения политического положения в России».

Так не бывает в мире разведок, чтобы в агентурных сетях совершенно разных разведок совершенно разных государств гулял один и тот же «стиль» подачи информации…

Как премьер-министр Великобритании в годы войны, Уинстон Черчилль не только прекрасно знал о существовании А-54, но и не раз читал его информацию — Тюммель, в частности, сообщил в Лондон подробные планы различных операций: «Морской лев» — против Англии, «Барбаросса» — против СССР, «Марита» — против Греции и еще очень многое другое. Поэтому, приведя слова Бенеша в своих мемуарах, он прекрасно отдавал себе отчет, о каком таком «высокопоставленном военном источнике в Германии» он пишет.

Однако, так же, как и перемудривший в свое время с зашифровкой источника информации о заговоре Бенеш, Черчилль не мог и не желал называть ни имени, ни даже псевдонима этого агента. В Англии его мемуары были изданы еще в 1951 г., и многие военные тайны еще не подлежали раскрытию. С другой же стороны, по инициативе самого же Черчилля в мире началась «холодная война» со всеми ее пропагандистскими маневрами, а такие вещи Черчилль понимал лучше, чем кто-либо иной из его предшественников или преемников. У нас же, несмотря на то, что эти мемуары Черчилля были изданы еще в 1955 г., т. е. еще до знаменитого выступления Хрущева на XX съезде КПСС, обратить внимание на этот факт было некому — «по милости» 1 — го секретаря ЦК КПСС выдающиеся асы советской разведки были «расфасованы» кто по тюрьмам, кто на нищенскую пенсию, а кто и вовсе выслан в «медвежьи углы» необъятной Родины…

Между тем они-то как раз превосходно знали об А-54 по сообщениям и Кима Филби, и Энтони Бланта, да и сам А-54 несколько раз выходил на советскую разведку. И будь они на своих постах, то уж вне всякого сомнения мгновенно идентифицировали бы этого «высокопоставленного военного источника в Германии» с А-54 и своим исчерпывающим анализом могли бы уберечь того же лысого от оголтело глупейшей схватки с «мертвым львом», из которой он вышел, как подчеркивал тот же Черчилль, побежденным. Но, увы. А далее время, к сожалению, сделало свое дело — смазало остроту углов, и только сейчас появилась, наконец, возможность сказать, что и как было.

И вот еще что хотелось бы сказать о Канарисе в связи с «делом Тухачевского». Сразу же после войны, в условиях открыто спровоцированной Западом «холодной войны», там произошло одно маленькое, но тем не менее очень примечательное событие. Специализировавшийся на сочинениях о «кознях «красных шпионов» некий британский публицист Верной Хинчли вдруг выступил с версией о том, что адмирал Канарис в сговоре с Кривицким сфабриковал и организовал доставку Сталину подложных документов на Тухачевского. Как и полагается в старейшем оплоте демократии и свободы слова, этому самому Вернону Хинчли так дали по рукам, что с тех давних пор с британской стороны подобных «перлов» насчет причастности Канариса, да еще и в «спарке» с Кривицким, более не было. В то же время на пустом месте версии не рождаются, тем более что Хинчли был обычным разумным журналистом, подрабатывавшим бойким пером. Следовательно, где-то просочилась правда о причастности Канариса — иначе тому же Хинчли не заткнули бы рот.

Можно себе представить тот переполох в британской разведке, который вызвала версия Хинчли — ведь попади она в руки профессионалов, то уже тогда весь клубок невероятных интриг СИС с Канарисом при участии А-54 и фон Треека был бы размотан до конца. Но поскольку грехов у британской разведка хватит на десятки поколений вперед, то там решили весьма просто — отныне в любой публикации о Канарисе, в части, касающейся якобы природы происхождения подложных документов на Тухачевского, главный лейтмотив один: все это дело рук нациста Гейдриха, организовавшего всю эту операцию, в т. ч. и налет на штаб-квартиру абвера, т. к. Канарис категорически отказался предоставить архивные документы о сотрудничестве рейхсвера и РККА. В отечественных исследованиях этот вымысел «сдабривается» невесть откуда взявшейся докладной Ежова на имя Сталина, которая якобы подтверждает факт пожара в военном ведомстве Германии в ночь на 2 марта 1937 г.

Первым эту «докладную» Ежова на белый свет вытащил покойный ныне профессор, генерал-полковник от истории Дмитрий Волкогонов. Правда, он все же воздержался ставить за Ежова дату его подписи.

…В книге «Триумф и Трагедия. И. В. Сталин. Политический портрет» Д. А. Волкогонова на стр.534 1-го тома указанного сочинения приводится следующий документ: «В дополнение к нашему сообщению о пожаре в Германском военном министерстве, направляю подробный материал о происшедшем пожаре и копию рапорта начальника комиссии по диверсиям при гестапо…»

По только ему известным причинам покойный ныне Волкогонов воздержался ставить за Ежова дату его подписи. Тем не менее за гестапо он все-таки проставил «дату» пожара — после слова «пожаре» в тексте докладной напечатано примечание самого Волкогонова следующего содержания: «(в ночь с 1 на 2 марта 1937 г. — Прим. Д. В.)»… На самом же деле было так. В конце 1936 г. между высшим армейским командованием и службой безопасности НСДАП произошла грандиозная стычка: в здании, где размещался абвер на Тирпицуфер-штрассе, 74–76, были обнаружены микрофоны подслушивающих устройств, установленные подчинявшейся непосредственно Гиммлеру службой безопасности. Причем не просто в помещениях абвера, а именно в том самом отделе военной контрразведки, что надзирал за связями и поведением высшего офицерского состава вермахта. Эта конкретная деталь и вызвала грандиозный масштаб стычки и ее остроту, ибо генералы были задеты за живое: одно дело Канарису что-то станет известным, но с ним всегда можно договориться, но совсем иное дело, когда о том же прознает СД.[31]

Между тем СД не случайно установило там прослушку. Помимо вполне обыденной, рутинной практики контрразведывательного наблюдения за военными, помимо чрезвычайно характерной враждебности и конкуренции между спецслужбами Третьего рейха,[32] в основе факта прослушивания была конкретная причина текущего момента. Дело в том, что в начале осени 1936 г. произошел заметный всплеск активизации замороженных ранее официальных контактов между советскими и германскими военными, в т. ч. и высшими, вызвавший истерику у Гитлера, который в приступе гнева орал в адрес своих генералов, что они «пьянствуют и водятся с коммунистическими генералами».

Причина истерики заключалась в том, что на осенние 1936 г. маневры вермахта главнокомандующий сухопутными войсками вермахта генерал-полковник барон Вернер фон Фрич пригласил командарма 1 — го ранга Иеронима Петровича Уборевича. Причем по настоятельной просьбе самого Уборевича — тот еще в январе 1936 г. при встрече с помощником германского военного атташе в Варшаве майором Кинцелем высказал такую просьбу.

…Эберхард Кинцель, к моменту нападения Германии на СССР — полковник, глава специальной службы генштаба по контролю за деятельностью разведки на русском направлении. Наиболее существенным из его предвоенной биографии является то обстоятельство, что именно он представил подробный доклад об укрепленных районах СССР на западных границах, боевом расписании советских войск, мобилизационных мерах СССР, промышленных резервах Советского Союза и возможных стратегических планах Москвы. Именно доклад Кинцеля послужил основанием для более тщательной доработки «Плана Барбаросса»…

Причем Уборевич обосновал свою просьбу желанием обсудить с германскими генералами ряд важных политических и военных вопросов. Военные — понятно, и то не целиком, ибо по всем существовавшим правилам, в любом случае решение таких вопросов являлось прерогативой непосредственно наркома обороны. С политическими же вопросами — вовсе ничего не понятно, поскольку вопросы политики не уровень командующего военным округом.

Однако если учесть, что Уборевич действовал как эмиссар Тухачевского, то тогда все становится на свои места, тем более, если вспомнить, что, по словам Молотова, со второй половины именно 1936 г. «кандидат в бонапарты» и стал торопить с переворотом. В таком случае все действительно становится на свои места и не только в нашем расследовании.