Бухтарминские кладоискатели - Александр Григорьевич Лухтанов

— Да, я работаю упрощённым методом, — подтвердил Станислав, — то есть без вычислений, а если ими заниматься, то прокладка хода займёт не один день.

— Но вы молодцы, что засекли могильный холм в злополучной камере.

— Да, это заслуга Романа — он настоял, — хотя, признаться, мне здорово пришлось помучиться с инструментом в узком лазу.

— В нём и сейчас вся проблема, — согласился Фома.

После долгого и непростого сражения с буйной травяной растительностью, когда уже забили не меньше двадцати колышков, на двадцать первой стоянке Станислав сказал уже далеко за полдень:

— Здесь совсем близко. Пятьдесят два метра от места, где мы стоим.

Направляемый им реечник стоял на скальной гривке, сложенной плитчатыми гранитными глыбами.

— Что-то непохоже, что здесь может быть воронка, — недоверчиво проворчал Афанасий и спросил: — А какова точность ваших измерений?

— Я думаю, ошибка может быть в пределах четырёх метров, от силы пяти, — отвечал Станислав. — Но не в этом дело.

— А в чём же?

— Этот провал, дыра, шахта или восстающий — как хотите, так его и называйте — может быть не вертикальным, а наклонным, то есть идти под углом. А это значит, что на поверхности воронка может оказаться чуть в стороне.

— Да, верно, — чуть не хлопнул себя по лбу Афанасий, — как я сразу об этом не догадался!

— Да, тогда вход в эту преисподнюю может отклониться и на восемь и даже на десять метров, — закончил Станислав. — Многое зависит от глубины провала. Чем она больше, тем больше может оказаться отклонение. Я думаю, глубина будет не меньше тридцати метров. Так что всё это осложнит поиск воронки.

— Будем надеяться, что она сама себя покажет, — сказал стоящий рядом Петр Иванович, всё это время внимательно слушавший разговор.

Поколдовав ещё немного над бумагой с планом и поглядев в теодолит, Станислав крикнул речнику:

— Забивай колышек, — и добавил всем стоявшим рядом с ним: — Я сделал всё, что мог. Теперь ищите сами. Я думаю, нужны будут ломы и лопаты.

Все молча оглядывали каменистый взгорбок, окружённый редким и приземистым кедрачом, среди которого виднелись невысокие деревца рябины. В общем, это была едва выступающая на склоне Холзуна гряда, ничем не выделяющаяся среди других. Плитчатые, выветрелые скалы из серого гранита, подушками и матрацами лежащие на почве и одна на другой. Заросшие кустарником, частично обомшелые и шероховатые, их бока были украшены узорами розового и жёлтого лишайника. Серые плиты, по которым удобно ходить, лазить и можно присесть. Приходилось лишь остерегаться засохших лишайников, скользких под ногой и служащих смазкой под башмаком. Некоторые обломки едва проглядывали сквозь заросли густого ерника из колючего шиповника, жимолости и таволги, явно угнетённых суровым климатом высокогорья, а скорее всего, бедной почвой, тонким слоем покрывавшей скальную породу. Оттого и трава всюду здесь была низкорослой, что было на руку спасателям и облегчало поиски.

— Странно, — с недоверием ворчали рабочие. — Никаких ни следов, ни признаков ни провала, ни воронки — ничего не видать.

Все готовы были с этим согласиться, но Фемистокл деловито сбросил с себя котомку и молча стал обходить каменные глыбы, внимательно осматривая почву под ногами. Глядя на него, Роман, а затем и все остальные так же молча разбрелись по бугристой площадке. Получилось так, что все разделились на три партии. Одна — из спасателей, вторая — из Романа с отцом, и третья — из Фемистокла и присоединившегося к нему Станислава. Однако никто не мог взять в толк, по каким признакам искать, — никаких следов сообщений с подземельем нигде не просматривалось. Ни ям, ни углублений в почве, ни даже рытвин не было заметно. Подозрительным было и то, что не просматривались известняки, а ведь все подземные полости образовались именно благодаря им. И хотя весь этот скалистый бугор и был не столь уж велик, закоулков и щелей между плитами намечалось сколько угодно.

— Не понимаю, — ворчал Афанасий, когда спасатели сделали первый круг обхода, — здесь хоть ноги сломай, вряд ли мы чего найдём. Была воронка, дыра — и куда она могла деться? Если её затянуло землёй, оползнем, то, во-первых, должны остаться какие-то следы, а во-вторых, тут кругом камень, скала — земли, почвы-то, считай, нет. Добро, стояли бы высокие скалы, откуда мог произойти обвал и перекрыть воронку, допустим, во время землетрясения, но ведь и скалы-то такой нет. Фома, что там у тебя, намётки какие есть?

— Под любой плитой может скрываться то, что мы ищем, — уклончиво отвечал тот. — Из всех надо выбрать наиболее подходящую.

— Можно или нет, а мне что-то в это не верится. Как это плита может перекрыть вход? Горы-то ведь здесь нет, чтобы она могла откуда-то свалиться!

Все молчали, почти бесцельно бродя по площадке, и лишь один Станислав всё повторял почти механически:

— Здесь надо искать, здесь. Другого места быть не может.

Спасатели быстро прекратили поиски и стояли кучкой, в задумчивости покуривая самокрутки, и лишь Фемистокл энергично продолжал обход, разглядывая и едва ли не ощупывая каждую каменную плиту. Он заглядывал под них, отходя на шаг, что-то прикидывал и не произносил ни слова. Даже Станислав, сопровождавший его, ничего не мог понять в его действиях.

Наконец остановившись у серой плиты, отличившейся от остальных сравнительно небольшой толщиной, Фемистокл сказал, подозвав Афанасия:

— Здесь надо попробовать.

— А что пробовать? — не понял тот.

— Как что? Надо отодвинуть этот камень.

— Ого, да в нём не меньше полтонны, если не больше. Да и какое отношение он может иметь к воронке? Было бы откуда свалиться, разве что с вершины Холзуна прилетел этот булыжник. Так он и катиться не мог, такой плоский и угловатый. Да и где ж нам с такой каменюкой управиться!

— Тогда для чего же мы все здесь находимся? — сердито буркнул Фемистокл. — А ну-ка поднажмём!

— Раз надо, значит надо, — поддержал Фому Пётр Иванович. — Наляжем все вместе, берите ломы, а мы все подсоблять будем.

Все облепили каменный монолит, благо бока его были шероховаты и держаться было удобно; трое рабочих взялись за ломы.

— Раз-два, взяли! — командовал Пётр Иванович, принявший бразды руководства в свои руки.

Глыба заскрипела, каменная дресва зашуршала под ней, она явно поддалась и стронулась со своего места.

— Ещё раз, ещё поднажмём! — торопил Пётр Иванович, но все и без команды старались изо всех сил.

— Пошевеливай, пошевеливай живей! — подбадривал Афанасий. — Вбок дави, а вы, ребята, ломками нажимай — сама пойдёт!

Усилием всех пятерых и с помощью ломов тяжеленную плиту постепенно сдвигали, и вдруг на глазах изумлённых спасателей земля под ней начала проваливаться