Шальные деньги - Йенс Лапидус

Без конца набирал Аннике. Она уже просекла, что Мрадо влип по самое не балуй; то-то взбесится, когда выяснится, что отныне его напряги коснутся еще и ее с Ловисой. Впрочем, она все понимает. Что с дочкой может случиться беда.

Мрадо надеялся убедить Аннику выехать с Ловисой куда-нибудь на время летних каникул. А к осени подыскать дочке новую школу. Аннике — сменить адрес. Обеим — взять новую фамилию. Так их трудней будет вычислить.

В миллионный раз за эту неделю набрал номер Анники.

Ну наконец-то сподобилась:

— Алло, эт я!

— Чего тебе?

— Не начинай.

— Да пошел ты, Мрадо. Сколько раз тебе повторять? Я не хочу с тобой говорить. Все вопросы через адвокатов, чтоб им пусто было.

Мрадо набрался терпения. Сказал максимально дружелюбным тоном:

— Ты права. Мне самому эти разговоры осточертели. Если б не эта ситуация. Я о Ловисе беспокоюсь.

— Нет, ты ненормальный. Я тебе то же самое десять лет твержу. На суде ты заявляешь, что вообще никогда не якшался с уголовниками. Говоришь, что я преувеличиваю. Что я вру. А теперь, когда пообещал исправиться, когда тебе позволили видеться с дочкой раз в две недели, ты вдруг звонишь мне и начинаешь ставить условия.

— Так я ж, чтоб защитить ее… Да и тебя тоже.

— Я знаю. Как ты мог?! Почему мы должны страдать по твоей вине?

— Да пойми ты, что я о Ловисе думаю, Анника. Ну прости, так вышло.

Так и беседовали, ходя по кругу. Мрадо по-любому оказался в цугцванге. Если не защитить Ловису, о мести Радо и думать нечего — тогда быть Мрадо нулем без палочки. А защитить — значит практически лишиться возможности видеть дочку, и жизнь его станет хуже некуда.

Анника все отчитывала его. Было бы все как обычно, давно кинул бы трубку. Но не сейчас. Решил использовать последнюю возможность — махнуться баш на баш.

— Анника, дорогая. Послушай хоть чуть-чуть. Дай мне договорить. Я понимаю, что ты злишься. Я сам злюсь. Но на этот раз тут нет моей вины. Сейчас мне и вам угрожают совсем другие люди. Ситуация вышла из-под контроля. Ловису надо защитить. Через два месяца начнутся каникулы. Вам надо уехать из Грендаля на все лето. Я могу оплатить вам турпоездку за границу или снять дачу до осени. За ценой не постою. После каникул вам надо сменить адрес и школу.

— Ты много на себя берешь. Я тебе уже десять раз сказала — ни за что.

— Да выслушай же меня. Если ты согласишься, вам не надо будет далеко уезжать от Грендаля, просто отдадим дочку в другую школу, а я за это откажусь от прав на попечение и общение с ней раз в две недели.

Анника притихла.

Мрадо ждал, что она ответит. Ковырял ногтем пятно на диване (Ловиса посадила в прошлый раз, когда пила шоколадный коктейль «Оу-бой»).

— Ты полностью откажешься от общения?

— Ну да. Надеюсь, ты позволишь нам видеться хоть иногда.

— Только в моем присутствии.

— Ладно, это мы потом обсудим. Так что ты решила с летом? Хочешь на дачу? Или все-таки на курорт? Денег дам, как обещал.

— А когда мы сможем встретиться с адвокатами и все подписать?

— Да когда скажешь.

Поговорили еще минут пять. Решили встретиться с адвокатами на неделе. Анника обещала подыскать летний домик.

После разговора Мрадо пребывал в смешанных чувствах. Сперва возликовал. Ловиса будет в большей безопасности — можно идти в лобовую на Радо. Потом кошки заскребли на душе. Как часто ему разрешат видеться с дочкой? Тут важно напомнить читателю, что стержнем любого мужика Мрадо считал чувство собственного достоинства: мужик никому не позволит вытирать о себя ноги.

Вот разделается с Радованом, тогда все и наладится.

Два часа погодя пересекся с Ненадом.

Сели в кабаке «У Келли» на Фолькунгагатан. Восемь вечера. Заведение уже битком — его оккупировали очнувшиеся от зимней спячки рокеры и шведские быдлованы. Главные достопримечательности заведения: пинта крепкого лагера и состязания в дартс. А так — шум-гвалт и потасовки. Мрадо уважал эту точку.

На повестке дня — большой груз кокаина. Два главных вопроса: как умыкнуть и как толкнуть. Ненад не рассекает поляну с тех пор, как его слил Радован. Темой рулит Абдулкарим.

Араб не знал, что Ненад затеял свою игру. Готов шестерить до потери пульса, лишь бы выслужиться перед Радованом. Нет смысла даже пытаться переманить араба. Вывод: лучше ему вообще ничего не говорить. Ему ж никто конкретно не сообщал, что Ненад не главный из главных. Арабу просто удобно косить под простофилю. Сам-то он давно смекнул, кто реально держит шишку. Что Радован уроет любого, кто кинет его, любого, кто впряжется за Ненада.

Решение называлось — ЮВе.

С помощью ЮВе можно наладить параллельные каналы сбыта, не задействуя Абдулкарима. А что же пригород? У Абдула там другие барыги. Несколько арабов, шведов, латиноамериканцев. Ненад внедрил новую стратегию — толкать кокс простым людям. Возможности для вербовки барыг были: Мрадо имел кое-какие замазки среди «Прирожденных гангстеров» (может, и заинтересуются). Пока межевали рынок, его связи разрослись в геометрической прогрессии. Мрадо обещал обсудить сабж с народом.

Другая тема: видеопрокаты Мрадо дышали на ладан. С тех пор как Мрадо сбросили со счетов, Радован направил денежные потоки в другие русла. Прошло три недели. Проблема: бабло кончилось, а налоги взимались, исходя из прибыли, задекларированной за прошлый год. Тогда она составляла триста тысяч в месяц. Теперь — в лучшем случае шестьдесят. В сухом остатке: государство будет на свое усмотрение обдирать прокаты как липку, пока не задавит окончательно. А тогда каюк: у Мрадо не будет легальной налички. На какие шиши прикажете снимать домик и обеспечивать безопасность Ловисы?

Засада!

Впрочем, Мрадо все равно радовался. Удачный день. Уломал-таки Аннику. И план их с Ненадом срастается. Скоро сдавать карты. На кону — сто кило кокаина. В физическом смысле. В метафизическом — перспектива стать новым стокгольмским наркобароном.

Хорхе неделю как вернулся с ВИП-блядок в Смодаларё. Залег на дно. Копы по-прежнему на ушах стоят, раскручивая «убийство в борделе», как окрестила его газета «Экспрессен». Такая канитель — и из-за кого? — из-за двух конченых уголовников.

Хорхе торчал дома. На улицу выходил лишь по необходимости — когда нужно было лично распорядиться насчет сбыта и распределения товара. За неделю — всего три раза.

Абдулкарим был доволен, пока срастался его план: заполонить «белым золотом» все Подстокгольмье. Сбавить цену. Установить планку. А не: может, по пивку? Или: может, оттопыримся?

План срастался. Хорхе сдавал товар восьми дилерам на севере. Охват — от Сольны до Мерсты. Дилеры свои районы знали. Подгоняли товар правильным людям. Толкали по пабам, пиццериям, дискотекам, бильярдным, торговым центрам, паркам и ночлежкам. Был у Хорхе выход и на несколько южных пригородов.

Петтер, фанат «Баварии», был его правой рукой. Пас барыг. Отвечал за логистику. Круглые сутки развозил пакетики. В шутку звал себя службой доставки снега. Не хватало только яркого логотипа.

Снизили возрастной ценз. Толкали на вечеринках в загородных домах и на квартирах. Перед закусочными и возле школ. В комнатах отдыха, в станционных залах ожидания, в подвалах пригородных многоэтажек.

Кокс хладнокровно наводнял пригород.

Лаве текло рекой. Абдулкарим не жадничал. Хорхе уже поднял четыреста с лишним кусков. Половину бабок хранил дома на книжной полке. Свернутые в трубочку косарики лежали в шести коробках из-под DVD. Остальное зарыл в роще рядом с Хеленелунд. По-пиратски.

Что-то тратил, но большая часть оставалась.

Все не находил себе места. Ночью вскакивал через каждый час.

Мучили кошмары. Жуткие картины: диван, забрызганный мозгами. Тюремный забор изнутри. Старперы с набухшей елдой вместо языка.

Тут к Фрейду не ходи, и так все ясно.

Хорхе страшно.

Если снова заметут, могут влепить пожизненное.

Не, так не пойдет. У него ведь племяш скоро родится.

Нужно ловить момент.

Пользоваться плюсами сложившейся ситуации.

Седермальм. Хорхе едет на Лундагатан. Чужой район. Станция метро «Цинкенсдамм».

Вышел на платформу. Когда поднимался по лестнице к выходу, в лицо сильно пахнуло сквозняком.

На дворе потеплело. Весна вступала в права.

Вверх по Лундагатан. Шиннарвикский парк. Земля уже освободилась от снега. Злачное место. По слухам, та еще «голубятня».

Дом номер двадцать пять.

Набрал код на парадной двери: 1914. Ни ума, ни фантазии у людей, подумал Хорхе. Какой код в городе ни возьми, так какая-нибудь дата. Почти все начинаются с цифр «19».

Посмотрел список жильцов на лестничной клетке. Аль, третий этаж. Хорхе пришел по адресу.

Поднялся на лифте.

Еще в предбаннике услышал музон.

Позвонил.