Северная звезда - Татьяна Недозор

Однако ж жарко стало, пару раз еле от облав ушел. Решил место поменять да рванул в Техас. Нашел себе двух парней – ирландец да поляк, – их с фермы за кражу ягнят хозяин выпер. Ну, мы хозяина их навестили, благо он один жил, мертвяка прикопали, а стадо угнали да продали.

И тоже пошло-поехало. По фермам, где одиночки жили, ездили, как будто скот скупали, а уходя, не громили да не поджигали, как местные громилы, а двери аккуратно забивали крест-накрест, будто уехал хозяин. Долгонько их не искали, а как начинали, так нас уже и след простыл. Меж тем человечек-то уже на шести футах где-то в прериях лежит, червяков кормит. А шерифы с разными придурками из этих комитетов бдительности то индейцев ловят, то скотокрадов. А вот торговцев не ловят, особенно которые с бумагами иностранными. Здешний полицейский аль шериф – они ж щенки гунявые против любого нашего пристава или филера из сыскного… Так что деловому парню тут раздолье. – Он выразительно подмигнул Марии.

– Потом ребятушки мои сговорились да меня порешить задумали, а добро наше, кровью да потом нажитое, себе прибрать. Но я хитрее оказался, да их самих порешил. Такие дела.

У Маши промелькнуло в голове, что, скорее всего, Тим просто избавился от ставших ненужными подручных. И еще, что с Дмитрием пытались расправиться именно его люди – просто на всякий случай.

– Думал новых поискать, но потом решил банк открыть. – Он ухмыльнулся. – В Неваде на серебряных копях. Контору снял, здоровущий сейф купил и объявление дал: мол, принимаю серебро на хранение. Дешево, совсем дешево. – Он расхохотался. – На шестнадцать тысяч баков принесли. А как на День благодарения весь городок ужрался, я-то серебро и вывез. И по сю пору, должно быть, шведского банкира Акселя Койнена в тех краях ищут.

Вернулся я в Калифорнию, решил шхуну купить да в Россию-матушку за золотишком поплыть. Тогда я Тимом Иглом и стал, бумаги у меня были, от одного жмурика остались. Да вот чахотка на меня навалилась, думал, уже и все. Однако ж оклемался – бывает такое.

Пока лечился, то да се – деньги-то и ушли. Но не все, по счастью, открыть бар хватило. Сижу себе в баре, слушаю, кто что говорит, да мозгую, где что взять можно. А вон парни, – кивок в сторону Рича и Джефа, – дела делают. Я их сам выучивал да натаскивал. Потихоньку выгадываю, как лучше до клада добраться да где Мишку искать, ежли без меня выкопал. Совсем уже думал опять в Россию тронуться. А тут вот золото на Аляске нашлось. Ну, я и решил тряхнуть стариной, да тебя и встрел. Сам Бог, выходит, нас свел…

– Ну, так что, Машенька, – улыбнулся он. – Как я тебе, гожусь в женихи?

И добавил, утвердительно кивнув:

– Гожусь. А как иначе?

Уставился на неё с самым добродушным выражением лица, но…

Она ощутила в этот миг, что как будто Нечто или Некто, сильный и беспощадный, смотрит на неё через узкие глаза улыбающегося убийцы, что сидел перед ней.

– Вы сошли с ума… – только и смогла пролепетать бескровными губами Маша.

– Это с чего ж? – рассмеялся Тим-Серьга. – Я ж помоложе твоего батьки на год буду. Или думаешь, я уже от старости усох? Что уже и бабу не помну и женская грудь мне не сладка? Нет, мы с тобой еще и ребятишек народим!

– Никогда!! – выкрикнула купеческая дочь и, не удержавшись, упала с бревна.

Двое бандитов одновременно заржали, должно быть, сообразив, о чем идет речь, а может, просто смеясь бессилию жертвы.

– Пхи-ссс, – фыркнул Серьга. – Не ерепенься так! Я, может, и не красавец, как этот твой Митрий аль нонешний полюбовник, Колька Рашэнз… Зато в бабах толк понимаю. Вашей сестры у меня перебывало не счесть. Американки, мексиканки, китайки с японками, французские, индейские, ирландские девки. И деревенские, и городские… Негритоски тож – здешние-то все больше брезговали, а по мне – так баба, она и есть баба, хоть и чёрная. Вот русских не было… Теперь ты будешь. Так что знаю как и чего, ни одна недовольной не осталась. Старый конь борозды не испортит, да и вспашет славненько! Да, – подумал он вслух. – Я как тебя увидел у Ригана первый раз, так подумал – что-то в лице знакомое есть. А ты тут и ляпни про папашу! Я тогда аж чуть сознания не лишился! Вот… – протянул он. – Такие дела! Сам Бог, видать, нас свел. Стало быть, и будет у нас все по-божьему соизволению…

Ухмылка его показалась Маше такой мерзкой, словно бы перед ней был не человек, а лишь принявшая его облик тварь из страшных сказок, рассказанных нянькой. Потомство лешачихи или русалки, подкинутое людям в колыбель вместо их родного, загубленного нечистью дитяти.

– Значится, так, – сурово и сухо продолжил он. – Сейчас соберемся да поплывем с тобой до Нома. Там погрузимся на первый же пароход до Фриско или Сиэтла. Поедем экспрессом в первом классе до Бостона и дальше – в Старый Свет. В Лондон, Ливерпуль чи Гамбург. Оттуда по железке в Питер. Там пойдешь до своего Арбенина, падешь ему в ноги, повинишься, поплачешься, мол, бес попутал. Скажешь, помер Димитрий Божьею волей. Бумагу я тебе справлю, есть у меня шериф в Окленде знакомый. Он простит, не из-за любви, так из-за наследства, и повенчаетесь вы с ним. Чем быстрее, тем лучше. Вестимо, потерпеть тебе немножко придется, ну да ты баба, не девка, тебя снастью мужской не удивишь.

– А потом? – полушепотом задала она вопрос, еле шевеля леденеющими губами и уже зная ответ.

– А потом твой Арбенин тож помрет… Божьей волей, – подтвердил её подозрения Серьга. – Грабители его пришибут или еще как. Ты его зароешь да в Финляндию аль лучше в Швецию смотаешься. А там и повенчаемся с тобой. Если что, метрику православную я на себя добуду… Ноу проблэмс, как тут говорят.

И Маша успела удивиться, ибо в эту минуту ощутила вдруг неподдельную жалость к как будто ненавистному Арбенину, так спокойно и между делом приговоренному к смерти этим каторжником.

– Ты не думай, я добро твое пропивать-прогуливать не пойду, – успокаивающе продолжил он. – Я ж крученый-ученый, в бизнэсе толк понимаю. Не дурней батьки твоего… Все у нас сладится да получится, еще и спасибо скажешь!

Повисла пауза, наверное, с минуту.

– Может, хочешь спросить, на какой поводок я тебя посадить думаю, чтобы ты меня фараонам не сдала аль в кофий яду крысиного не подсыпала? – осведомился Серьга. – Тут загадки особливой нет. Ты все, что я тебе сказал, подробно напишешь. Что все, мол, сама придумала и Тима Игла, меня то есть, на это подрядила. И ежели помру аль обманешь, люди письмишко то передадут куда надо… Да и вон Рич с Джефом присмотрят.