Бессмертник - Белва Плейн

Никогда, с молодых лет, Анна не верила в предчувствия, сновидения, телепатию и прочую чепуху. Но, собираясь на торжественный обед, она знала — как это ни абсурдно! — что встретит там Пола Вернера.

И вот после первой перемены блюд она и вправду увидела, как он размашистым, стремительным шагом идет через всю залу к столу, где сидят Малоуны. Увидела — и не удивилась. Она наблюдала, как Малоун поднялся ему навстречу; приветствия, рукопожатия; непринужденный поклон. Малоуны сидели далеко, но она представила его голос, интонации. Скоро, она знала, он перейдет к их столику.

Что я скажу? А он? Я же покраснею! Все заметят — я всегда краснею до корней волос! И все услышат, как колотится мое сердце.

Пол подошел прямиком к Джозефу, протянул руку.

— Пол Вернер, — представился он. — Спешу поздравить вас и мистера Малоуна с замечательной постройкой. Я только что обошел здание. Великолепно!

Джозеф на миг опешил. Но быстро опомнился и, поднявшись, с достоинством ответил:

— Спасибо. Вы очень добры. — И, обернувшись к сидевшим за столом друзьям и знакомым, добавил: — Вот человек, который помог мне когда-то встать на ноги. Он…

— Пожалуйста, не надо об этом, — перебил его Пол. — Это совсем не важно. Все, чего вы добились, вы добились своими усилиями.

— С моей женой Анной вы знакомы, — произнес Джозеф. — А это наша дочь Айрис. И ее муж, наш зять, Тео Штерн. Доктор Теодор Штерн.

Пока Пол на нее не смотрит. Что будет, когда она встретит его взгляд?

Джозеф придвинул стул:

— Садитесь с нами, мистер Вернер.

Пол принял приглашение. Анна почувствовала легкое головокружение, тошноту. Только бы ей не стало дурно.

— Вы здесь один? — спросил Джозеф. — Быть может, позовете и…

— Жена не смогла быть со мной сегодня, — ответил Пол. — На самом деле я здесь отчасти по служебной необходимости, поскольку состою в правлении Опекунского совета. Мы, среди многих, жертвовали деньги на строительство санатория, и я обязан проследить, как эти деньги потрачены. — Он улыбнулся. — Я с удовольствием доложу, что потрачены они не зря. Мне очень понравилось, что в проекте использованы функциональные возможности стиля баухаус, но вы сумели избежать присущую этому стилю примитивность и необжитые пространства.

— Я — один из авторов проекта и весьма рад подобной оценке, — вступил в разговор сидевший за их столом архитектор. — Как раз такую задачу мы перед собой и ставили: избавиться с помощью декора от этакой суровой фабричной наготы. Вы архитектор, мистер Вернер?

— Увы, всего лишь банкир. И в архитектуре смыслю совсем немного, по-дилетантски. Возможно, я — несостоявшийся архитектор.

Он умудряется не смотреть в ее сторону. Спасибо и за это. Но как, как он мог, как отважился подойти, заговорить? Анна поймала на себе пристальный взгляд Айрис и слабо улыбнулась в ответ. Почему Айрис смотрит на нее так испытующе? Но может, это только кажется? Анна вдруг поняла, что пальцы сами, без ее ведома, теребят жемчужные бусы. Усилием воли она уложила руки на колени. И почувствовала касание самих бус, каждой тщательно подобранной по цвету и размеру жемчужинки в отдельности. Три нити перламутровых капель холодили шею. Пусть Пол видит, что Джозеф ничего для нее не жалеет. Господи, какой бред! Она зарделась.

Заметив смятение Анны, Пол искренне пожалел, что подверг ее такому испытанию. Я знал, что она будет здесь, и хотел ее увидеть. Вправе же человек хоть изредка потакнуть своим желаниям. Господи, как она красива! Прежде женщина «за пятьдесят» считалась старухой. Но Анна так хороша, будто прожила без забот и печалей и палец о палец не ударила за всю жизнь.

— Моя жена тоже большая умница по части благотворительности, — говорил тем временем Джозеф. — Возглавляет в нашем городе Фонд помощи больнице. Да еще каждую весну организует сбор пожертвований для местной оперы. Только за последний год эти женщины собрали целое состояние! Я был бы рад нанять такого помощника за немалые деньги — так ведь не найдешь! А они работают как пчелки без всякого вознаграждения!

Пол обратился к Айрис:

— Вы тоже такая трудолюбивая пчелка?

— Боюсь, что нет. У нас трое детей, и времени ни на что другое уже не остается. — Айрис отвечала, а сама неотступно думала об одном: что происходит с мамой? Она так странно себя ведет. И красные пятна на щеках. Что с ней?

— Но раньше моя жена преподавала в школе, — с гордостью вставил Тео. — У нее необыкновенный педагогический талант. Ее постоянно умоляют вернуться на работу.

— Вот подрастут дети… — начала Айрис.

— Глупости! — перебил ее Джозеф. — Тебе и дома хватает дел.

— Что вы преподавали? — поинтересовался Пол.

Он пытается ее разговорить, хочет понять ее, узнать получше. Бедный Пол! До чего же они похожи! И все кругом наверняка это заметили! От мгновенно нахлынувшего испуга пересохло во рту. Вспотели ладони.

— Я преподавала все предметы в шестом классе. Это были очень одаренные дети. Я-то, честно сказать, предпочла бы школу в нью-йоркских трущобах, но папа воспротивился. — Она улыбнулась Джозефу.

— Ничего удивительного, — отозвался Джозеф. — Я сам выкарабкался из этих трущоб и мечтаю позабыть о них раз и навсегда. Возможно, я эгоист, допускаю. Но тот, кто не прошел через это сам, не поймет, как тяжело любое напоминание, как хочется вымарать из памяти эту мерзость. Нет, пока дочь жила под моей крышей, я бы этого не допустил. Хотите сигару? — Он вынул несколько и жестом предложил всем за столом, остановившись в конце концов на Поле Вернере.

— Нет, спасибо, травлюсь сигаретами. — И длинные изящные пальцы Пола раскрыли пачку сигарет.

«Я не стыжусь своего происхождения, — упрямо думал Джозеф. — Не скрываю его, не то что некоторые. А от этого человека и подавно нечего скрывать. Он знает, откуда я поднялся, и видит, кем я стал теперь. И я, черт побери, горжусь, хотя, быть может, это мелочно и недостойно. И тем не менее! Любой на моем месте лопался бы от гордости. Он тоже».

— Мой партнер рассказал о нашем флоридском проекте? — спросил Джозеф у Пола.

— Упомянул, но очень вскользь.

— Замысел грандиозный, ничего подобного мы прежде не строили. Там и многоквартирные дома, и односемейные коттеджи, и все это в комплексе с первоклассным торговым центром, кортами, площадками для гольфа, бассейном, набережной с причалами… Легче сказать, чего там нет. Вот и автор проекта, прошу любить и жаловать.

Молодой архитектор воодушевился:

— Мистер Вернер, вам как несостоявшемуся зодчему, должно быть, знаком новый подход к жилой застройке в скандинавских странах. Мы пытаемся сделать нечто подобное: полная самодостаточность, пешеходные улицы и так далее.

— Что ж, это действительно новое слово, — кивнул Пол.

Разгорелась живая творческая беседа: на обороте меню рисовались планы, из вилок и ножей сооружались макеты.

Анна смотрела на руки Пола. Старалась не смотреть, но не могла удержаться. Они притягивали ее, и, притворяясь, будто слушает разговор, она возвращалась к ним взглядом снова и снова. Сильные подвижные руки, гибкие пальцы. У Джозефа тоже сильные руки, но совсем другие. Пальцы короче и толще, хуже гнутся, меньше чувствуют. Другие.

Джозефа теории не интересуют. Это не для него. Дайте ему проект, и он его осуществит. В разговор он не вникал, а глядел вместо этого на Анну. Как она внимательно слушает! Так во всем разбирается! И она так хороша в этом мерцающем, серо-розовом платье. Когда они сюда собирались, она сказала название ткани: переливчатая тафта. «Слышишь, как шуршит?» — добавила она и закружилась по комнате, так что юбка встала колоколом, обнажив колени. Интересно, что этот тип думает о ней теперь? О робкой, напуганной девочке, которая прислуживала когда-то в его доме… Нет, такое возможно только в Америке!

— …короче, датский вариант, ясная свежая простота, — заключил кто-то.

Анна заметила, что Пол не прочь избавиться от словоохотливого собеседника.

— Вы когда-нибудь были в Дании? — спросил он у Айрис.

— Я вообще не была в Европе, — ответила она.

— Неужели? Постарайтесь выбраться, и не откладывая! Все всегда лучше увидеть своими глазами. Желательно — молодыми. И исходить молодыми ногами.

— Тео не хочет возвращаться в Европу даже на день, — тихо пояснила Айрис.

— Анна мечтает о Европе, — перебил ее Джозеф. — Я все обещаю свозить ее еще раз, да постоянно откладываю. Дел по горло.

Пол снова повернулся к Айрис. Хочет услышать от нее еще что-нибудь. Хочет услышать ее голос. Бедный, он не знает, что Айрис так быстро не раскрывается, что чужому человеку ее не разговорить. Чужому… Что почувствовал он, увидев Айрис — взрослую, замужнюю женщину? И что думает Джозеф? Не тревожит ли его, что Пол не отходит от их стола?

— Нет, я не в силах ехать в Европу, — сказал Тео. — Я потерял там всю семью.