Плоды свободы - Людмила Астахова

Конфуз! Позор для волшебника, когда-то одним мановением руки насылавшего засуху на целые провинции. Предвечный, споткнувшись о столь незначительное препятствие, пришел в исступленную ярость. Она излилась на головы ни в чем не повинных пленников, но с другой стороны, несколько поглощенных душ утихомирили злость божества.

Всему виной новая луна и… шурианская подстилка двух князей. Никаких сомнений! Джойана Алэйя слишком не вовремя сделала свой выбор. Теперь, когда Сизая Лаунэйд обрела в ее лице Священную Жену для Вилдайра Эмриса, Джезим неизменно выскальзывал из когтей Предвечного, точно юркая змейка. Всего и дел-то – ухватить ползучую гадину за хвост, но лаковые блестящие чешуйки не дают зацепиться и раз за разом спасают зловредную рептилию, к досаде охотника.

И не важно, в каком из миров идет охота: в мире ли духов, где нет ни дня, ни ночи, где царят вечные сиреневые сумерки безвременья, или в тварном. Везде и всегда шуриа норовят ускользнуть.

В стремительных потоках Тонкого мира, похожих сопротивлением на водные стремнины, если их преодолевать против течения, Херевард-Предвечный чувствовал себя, как форель в реке, столь же свободно и легко. Нужен всего миг, чтобы взгляд обрел совиную зоркость, а потом…

След шуриа прохладный, дрожащий, пахнущий мокрой землей и травой, его не спутаешь ни с чьим другим. Ба! Да вот же он становится все явственнее, все отчетливее. Быстрее! Еще быстрее! Пусть чувствует змеища неумолимо настигающую тень, пусть трепещет каждой чешуйкой, подпитывая охотничий зуд. Лови! Хватай! Держи!

По темным закоулкам, по извилистым коридорам, по лестницам без начала и конца придется бежать ей, не имея сил остановиться, не смея отдышаться и оглянуться.

Ату ее, ату!

В чужеземном городе, взятом штурмом, так забавы ради гоняются солдаты за какой-нибудь уцелевшей девчонкой по развалинам. Хохочут в предвкушении скорого развлечения, когда слышат ее сдавленные рыдания и заполошное дыхание. Сердечко колотится в груди по-кроличьи часто, но все уже предрешено, и чему быть, того не миновать. В остатке лишь инстинкт жертвы, заставляющий бежать, и жестокая похоть опьяненных безнаказанностью вояк.

Ага! Вот и черные масляно блестящие косы мелькнули за поворотом. Иди к доброму волшебнику, маленькая змейка!

С точки зрения диллайн эта женщина была безобразна. Даже в нежнейшей поре девичества. В присутствии шурианки Хереварду за самыми изысканными духами всегда мерещился запах перегноя и прелых листьев, исходящий от ее кожи землистого оттенка. А уж от легкого прикосновения к костлявым пальчикам, на вид липким и холодным, а на самом деле горячим и сухим, вообще мутило. Какому извращенцу могло в голову прийти, что Эск способен без отвращения целовать эти губы, не говоря уж обо всем остальном? Тьфу!

Теперь лови ее по всему Тонкому миру, не зная отдыха и покоя. Ничего-ничего, далеко не убежишь! Поворот, за ним другой, еще один.

И – хвать! Попалась, тварь!

Черные волосы заслонили лицо, но сквозь живую шевелящуюся завесу горят потусторонним огнем звериные глазищи.

Гадина! Мразь! Шлюха!

Кривые когти сами собой сжимаются, с чудовищной силой вонзаясь в ее тело. Сейчас ты брызнешь в разные стороны слизью! Конец тебе, ползучее отродье! Сдохни, наконец-то! Сдохни…

Но ее плоть проскальзывает между пальцев, как глина у неумелого гончара. А ну-ка, колдун, удержи в кулаке дождь, поймай за холку ветер, оседлай волну.

Шуриа захохотала, обнажив змеиные острые зубы, подразнила раздвоенным языком и вытекла из рук жирной янамарской грязью. Лишь мазнула на прощание кончиком мокрых волос по лицу.

Была – и нету!

А духам только дай поглумиться.

– Что, колдунишка, съел?!

– Труби в рог, охотничек! Скликай заново усталую свору, пришпоривай взмыленных коней, бранись почем зря.

– Джезим – велик, ты его тысячу лет глодал и не сумел сожрать по сию пору. Где уж тебе?!

– Не для твоих когтей добыча!

Что с призрачных пакостников взять? Пусть порадуются напоследок. А мы поохотимся и не раз, и не два. И свое получим, как это всегда было. Поглядим еще, чья возьмет…

Что для божества сделать шаг из одного мира в другой? Пара пустяков. Для смертного же этот порог почти непреодолим. Долгая погоня за шурианкой призрачными тропами заняла у Предвечного всего несколько мгновений, в то время как Херевард Оро едва не помер от переутомления. Зато, в отличие от тива, рукотворный бог диллайн и понятия не имел, что предпринять для поимки Джойаны.

«Не захотела по-хорошему, будет по-плохому», – решил Херевард, мрачно оглядывая округу с холма, на котором стояла его походная палатка. Грязь непролазная, болото стоячее, вот во что превратилось Янамари. Пешему не пройти, конному не проехать, а про пушки можно забыть. Завязли они по самые ступицы колес.

Ну да не беда. Новости вообще легкокрылы, а вести о вознаграждении за поимку злодейки полетят быстрее сырого и пронизывающего ветра. Достаточно посулить тысячу оули золотом и какое-нибудь божественное чудо. Сейчас, когда силы у всех противоборствующих сторон примерно равны, очень многие обыватели захотят вернуть расположение Предвечного. На то и весь расчет.

В конце концов хорошо известная в Синтафе формула «Разыскивается недоброжелательное лицо – известное как…» никогда не подводила. И главное – никаких сложностей с описанием особых примет. Шуриа, она и есть шуриа. А традиционная последняя строчка: «Награда золотом: 1000 за живую, 500 за мертвую», так и вовсе творит чудеса порой.

Джэйфф Элир

– А это что такое? – спросил вдруг шуриа, рискованно перегнувшись через борт лодки. – Смотрите-ка!

– Где? Что? Куда смотреть? – Соплеменница тут же присоединилась к Элиру, ибо для детей Шиларджи любопытство – это та движущая сила, которая неуклонно ведет их по жизни.

Толкаясь и отпихивая друг друга, змеиные отродья чуть не перевернули ненадежное суденышко, но таинственную тень, медленно проявляющуюся из тумана, определили как пароход.

– Отлично! – возрадовался Джэйфф, точно малый ребенок, бегущий навстречу бродячему цирку. Только что не подпрыгивал на месте, а так налицо все признаки истинно шурианского оживления – глаз синим огнем горит, зубами в губу вгрызается и сопит от нетерпения.

Он, самозабвенно любивший корабли, давно лелеял надежду ступить на палубу этой новомодной технической игрушки. Но как-то до сих пор не получалось.

– А не кажется ли тебе, что это наш старый знакомец – «Скорый»? – спросила Джона у подруги. – Помнится, борта у него были зеленые, а труба – черно-белыми полосами.

– Сейчас подойдем ближе и узнаем. Чего гадать прежде времени? – проворчала ролфийка.