Исцеление в Елабуге - Отто Рюле

– Это замечательный человек. Он удивительно много знает.

У стола стоял стройный мужчина в гимнастерке без погон, в темных брюках и сапогах. По внешнему виду ему можно было дать лет сорок, но не его пятьдесят пять. Один глаз был неподвижен. Позже Бернард Кенен рассказал нам, что правый глаз ему выбили в феврале 1933 года молодчики из СА в Эйслебене.

Несколько дней спустя мы слушали его лекцию «Приход фашистов к власти». Кенен упомянул в ней и о кровавых событиях 1933 года в Эйслебене. Он обвинял фашистов в терроре, однако ни словом не обмолвился о своем мужественном выступлении против них…

– Добро пожаловать, новички, – сказал он нам. – Мы вас очень ждали, так что теперь можно начинать наш курс.

Без лишних слов Кенен приступил к делу. Он рассказал об антифашистской школе в Талице, о том, что в настоящее время здесь находятся военнопленные из шести стран: словаки, венгры, румыны, австрийцы, итальянцы и немцы. Секторы других национальностей, как правило, состоят из двух или трех групп. Немецкий сектор – самый большой, он состоит из двенадцати групп, в которых обучается триста слушателей.

Затем начальник сектора представил нам наших педагогов. Кое о ком из них мы уже слышали от товарищей, а вскоре познакомились с ними ближе в своей практической работе…

Одним из наших педагогов был Георг Касслер – бывший депутат рейхстага от Коммунистической партии Германии. Небольшого роста, седоволосый, он дружески кивнул нам при первом знакомстве. У меня сразу же сложилось о нем представление как о душе-человеке. Таким он оказался и на самом деле. Касслер умел заразительно смеяться и радоваться как ребенок. В первое же воскресенье он пришел к нам в комнату. Помню, он рассказал тогда об одном случае, который произошел с ним в московской парикмахерской вскоре после его приезда в Советский Союз (он эмигрировал из Германии).

Он знал тогда всего-навсего несколько русских слов, таких, как «здравствуйте» и «да». Его постригли и побрили. Когда же он хотел встать, парикмахер попросил его минуточку посидеть. Касслер послушался. Через несколько секунд парикмахер вернулся с флаконом одеколона в руках. Клиент согласно кивнул. Парикмахер, поставив флакон на тумбочку, снова куда-то скрылся. На этот раз он принес коробку туалетнего мыла. Глядя на мыло, клиент снова кивнул, сказав два раза «да». Точно так повторилось с пудрой и флаконом духов. Георг недоумевал. Сказав наконец «спасибо», он поднялся с кресла и направился к кассе, чтобы расплатиться за стрижку и бритье. Каково же было его удивление, когда кассир подал ему бумажку, на которой значилось сорок с чем-то рублей. «Не может быть, – подумал Касслер, – чтобы стрижка стоила так дорого!» Но как он мог объясниться со своими пятью русскими словами? Он еще больше удивился, когда девушка подала ему большой сверток. В нем было упаковано все, что показывал ему парикмахер. Оказалось, своими «да» Касслер договорился о покупке всех этих вещей. Георг быстро расплатился и вышел из парикмахерской.

– Так что смотрите, – смеясь, сказал он, – осторожнее обращайтесь с незнакомыми словами, и особенно со словечком «да».

Касслер всегда находил время обсудить волнующие нас проблемы. И он бывал очень строг, если видел равнодушие к политическим вопросам. Когда же ему приходилось сталкиваться с кем-нибудь из закоренелых фашистов, Касслер был непреклонен. Он не признавал никаких компромиссов, на которые порой соглашались другие. И кто действительно был предан делу антифашизма, тот ценил в Георге больше всего именно это его качество.

В антифашистской школе № 165 работали четыре женщины, и среди них Фрида Кенен – жена и соратница Бернарда Кенена.

– Равнодушие и приспособленчество очень опасны как для нации, так и для каждого человека. Это заклятые враги, – говорила нам другая преподавательница, Паула Хохкеплер. Она и до войны была учительницей.

Большим знатоком основ марксизма-ленинизма была у нас Лене Берг. Гимнастерка ладно облегала ее стройную фигуру. Лене Берг всегда воодушевлялась, когда читала свои лекции курсантам или же проводила с нами, ассистентами преподавателей, семинарские занятия. Берг помогла нам разобраться во многих вопросах. На ее занятиях мы говорили о характере народной демократии, обсуждали речь Черчилля в Фултоне. Речь Черчилля лишний раз подтверждала марксистское положение о том, что стремление империалистов к войнам коренится в экономических причинах. Одновременно нам стало ясно, что народы будут сильнее, если выступят в едином строю. Задача немецких антифашистов – помочь такому союзу.

Лекции Лене Берг способствовали нашему идеологическому воспитанию. В первую очередь это относится к ее лекциям по истории немецкого рабочего движения. С какой гордостью рассказывала она о Карле Либкнехте, о том, что 2 декабря 1914 года он выступил в рейхстаге с предложением голосовать против военных кредитов. Из лекций Берг мы много узнали о борьбе левых сил против империалистической политики войны в период 1914-1918 годов, о деятельности Коммунистической партии Германии, о том, что такое пролетарский интернационализм. Лекции и семинары Берг укрепили во мне веру в победу пролетариата.

Преподавательница никогда не навязывала нам своего мнения. Обведя всех взглядом, она как бы спрашивала каждого из нас:

«А как думаешь ты, товарищ?»

Нравилось мне в ней и то, что она решительно выступала против философии самообмана. В 1946 году одну из своих лекций она закончила следующими словами: «Несмотря на все свои заслуги, революционному движению немецкого рабочего класса не удалось сковать силы германского империализма и преградить ему путь. Однако тактика антифашистского единого фронта была правильной. КПГ зарекомендовала себя последовательным борцом за интересы всей нации, за демократию, за мир и прогресс. Компартия доказала это своими жертвами, которые она принесла в черную ночь фашизма…»

И курсанты и ассистенты очень любили и другую преподавательницу – Труду Дюрр. Она тоже носила гимнастерку и портупею. Долгое время я был у нее помощником в группе. Она никогда не мешала мне и всегда выручала, если курсанты своими вопросами ставили меня в тупик. Делала она это очень тактично: скажет только несколько слов, а у меня уже твердая почва под ногами. Сначала нам, ассистентам, было действительно нелегко отвечать на многочисленные вопросы двадцати пяти человек, у которых в голове была черт знает какая путаница. Некоторые важные семинары товарищ Дюрр проводила сама. Ее методику преподавания я усвоил на всю жизнь.

Затем начальник сектора представил нам товарища Роберта Наумана – руководителя восьмой группы. Он был специалистом по политэкономии. Это был мужчина среднего роста, худенький, с загорелым лицом. Седеющие виски говорили, что ему уже за сорок. Летом, однако, он удивил нас всех своими гимнастическими способностями. Позже я довольно близко сошелся с товарищем Науманом. Эта дружба помогла мне в занятиях по политической экономии. Вспоминая лекции профессора Рудаша в Красногорске, восхищенный знаниями Наумана, я очень скоро засел за чтение «Капитала» Маркса, штудируя его страницу за страницей.