Скифы пируют на закате - Михаил Ахманов

Накачивая Скифа и остальных агентов этими жуткими историями, шеф поминал то каких-то двеллеров, обитающих в тумане, то операцию «Blank» да увядшие листья в осеннем лесу, то полицейского из городка Грейт Фоллз, штат Монтана, то злодеяния неуловимых мафиози из Черной Роты, то секту хитроумных калькуттских сатанистов, то прочих столь же подозрительных фанатиков и бандитов и других безвинных людей, отведавших хлыста. Как понял Скиф, хлыст (он же синеватый стерженек, предположительно – гравитационный излучатель) отнюдь не являлся аллегорией либо объектом трансцендентного мира, чем-то таинственно-неопределенным; это устройство видели воочию все участники утренней битвы. Но в речах Сарагосы хлыст обретал второе и более страшное значение, делался как бы символом грядущих бед, прообразом затаившегося во мраке ужаса; его прикосновение означало коллапс, каталепсию и гибель.

Быть может, подумал Скиф, хлыст и стал бы самым лучшим выходом для поклонников медовых ароматов – таких, как Марк Догал? Быть может…

Но Джамаль! Джамаль!

Он испытывал сейчас два чувства, одинаково сильных и в равной мере заслонявших недавние шардисские сны, воспоминания о Большой Игре, о выпавшей ему удаче, о рыжей гадюке Ксарин и Чакаре, серадди Куу-Каппы. С одной стороны, все разъяснилось – все, о чем он гадал последний месяц, что будоражило его воображение; мир сделался четким и ясным, и теперь он знал свое место в нем, понимал свое назначение и свои задачи. В том числе и последнюю, вновь открывавшую перед ним двери Амм Хаммата.

Это было хорошо! И Амм Хаммат, и все остальное, о чем он услышал от Сарагосы за истекшие десять часов. Он как бы вырос в собственных глазах, обретя новый и неизмеримо более высокий статус – не проводника, увеселявшего праздных лоботрясов, но защитника человечества.

Была, однако, и другая сторона медали, другие обстоятельства, наполнявшие его душу горечью. Джамаль! Почему это должно было случиться с Джамалем? С человеком, не имевшим отношения к Системе и к тому незримому сражению, которое она вела? Обстоятельства, обстоятельства… Джамаль, да и многие другие стали их жертвой, бессмысленной и бесполезной… Но других, если не считать Марка Догала, Скиф не знал, Джамаль же за неделю амм-хамматских странствий сделался ему другом. И сейчас даже мысль о скором свидании с Сийей не могла растопить горечи.

Ах, Джамаль, Джамаль!..

Пал Нилыч закончил инструктаж и, шевельнув бровями, произнес:

– Все, парни! С этой минуты мы в осаде, а потому домой носа не казать и ухо держать востро! Скиф сейчас пойдет со мной, остальные дежурят посменно, по четыре часа: Сентябрь со Стилетом, Снайпер с Самураем. Вторая очередь может сейчас спать. Обходы здания – каждые тридцать минут. К Доктору в кабинет можно не соваться, за ним присмотрят люди из центра… Вопросы?

Вопросов не было, хотя Стилет и Снайпер выглядели слегка ошеломленными. Они подобно Скифу не ведали до сего момента, кому служат и с чем сражаются, и новую информацию требовалось переварить. Впрочем, они являлись настоящими триариями, и не многое в жизни сей могло смутить этих мрачноватых сорокалетних мужчин. Разве что гибель друзей… Но, как говаривал майор Звягин, друзья почему-то умирают, а враги почему-то здравствуют…

Может, чтоб жизнь медом не казалась, размышлял Скиф, направляясь следом за Пал Нилычем в его кабинет. Окна в Приемной и кабинете были задраены решетками, и сумеречный свет августовской ночи омывал картины на стенах и зеркальную дверцу бара, скользил по сиротливо пустому столу Элечки, посверкивал стальными отблесками на цилиндрической поверхности сейфа, тонул в ворсистой обивке кресел. Скиф машинально оглянулся на диван, будто ожидая увидеть там Доктора, но его обычное место оставалось пустым. Красноглазый экстрасенс сидел сейчас в своей комнате, и три стража, присланных, по словам Сарагосы, откуда-то «из центра», охраняли главное сокровище группы С. Шеф, не включая свет, пнул кресло ногой.

– Садись, скифеныш!

Сам он, однако, не сел, а принялся расхаживать по кабинету, от окна к окну, резко поворачивая и пристукивая кулаком о ладонь. Потом пошарил в карманах, вытащил трубку – самую большую из всех, какие Скифу доводилось видеть: она походила на гнездо аиста, набитое под завязку золотистым табаком. Пал Нилыч прикурил, выдохнул почти невидимую в полумраке струйку дыма.

– Ну, про амм-хамматские дела поговорим потом. Сначала – Шардис… Выспаться-то хоть успел? – Достигнув окна, он круто развернулся к Скифу.

– Успел.

Поспать ему удалось часов шесть, с десяти утра до четырех, когда его разбудил Сарагоса, вернувшийся на запыленном «Форесте» в сопровождении грузового фургона. Времени на разговоры у шефа в тот момент не нашлось; он только буркнул, что нынешней ночью Скифу предстоит отправиться в амм-хамматские пределы, а потому не худо бы приготовить снаряжение. Затем сдал ему с рук на руки дядю Колю и велел отправляться на склад. От дяди Коли, угрюмого, как полярная ночь, Скиф и выведал кое-что об утренней операции – про щель-окошко, сосалку да сизую мразь с голодным оскалом. Правда, о сражении «механик» во всех деталях рассказать не мог, поскольку в битве не участвовал. Но главную деталь Скиф разглядел и сам – когда из подогнанного вплотную к двери фургона выносили тела Сингапура, Самума и Селенита.

– Так что о Шардисе? – Шеф уставился на него, попыхивая трубкой. Пепел в «гнезде» тлел, словно крохотная угасающая звезда.

– Забавная история вышла, – сказал Скиф. – Нашелся там один давний приятель Сержа… Сингапура, я хотел сказать…

Сингапура уже не было, но почему-то участь его казалась Скифу не столь горькой, как бедствие, постигшее Джамаля. Сингапур был бойцом и погиб честной смертью, в бою; Джамаля же превратили в тихо угасающего идиота. Лучше пулю в лоб, чем такое!..

– Ну, и что знакомец? – Басистый голос Пал Нилыча прервал его раздумья.

– Он меня расколол. Понял, что мы с рыжей чужаки, как Сентябрь, Сингапур и остальные… Ну, кто мы да откуда, его не занимало. Он хотел поэкспериментировать со мной. С моей удачей! Я там, Пал Нилыч, в большом выигрыше оказался, а он…

Сарагоса махнул рукой, словно отметая несущественные подробности.

– Расколол тебя, говоришь? Учуял чужака? Ну, ничего… Чужаки, видишь ли, тоже разные бывают. Такие, как мы, безобидны, а другие… – Он выпустил яростный клуб дыма. – Ну, расколол, и ладно! Черт с ним!

– Тем более что дело-то случилось во сне, – осторожно добавил Скиф.

– Во сне?

– Ну да. Шардис, Альба, Ронтар, Амм Хаммат – это ведь сны, Пал Нилыч, не так ли?

Шеф остановился, засопел, потом буркнул:

– А твоя амм-хамматская красавица – тоже сон? Э? Сказано ведь было: сон или не сон – о том никому не известно! Ни богу, ни дьяволу!

Голова Скифа покаянно склонилась, и Пал Нилыч, раздраженно посопев еще с минуту, сказал:

– Об этом Сингапуровом приятеле доложишь подробней, ио не сейчас, не сейчас… Когда вернешься из Амм Хаммата, тогда и доложишь. А теперь давай-ка о рыжей. Допрашивала тебя?

– С пристрастием. Ну, я ее напоил, улестил да наврал с три короба. О моржах и плотниках, о королях и капусте… Как вы советовали! Сказал, что вы с Доктором – как Сатана с Люцифером, любого в ад запихнете… если не в ад, так в адский сон… и ее, любопытную стерву, и меня.

– О! – Сарагоса приподнял бровь. – Фантазия у тебя работает, сержант! И что ж она? Напугалась?

– Не очень. Сказала: есть люди, интересуются твоим шефом, могут помочь.

– Люди, – медленно протянул Пал Нилыч, мрачнея, – люди! Знаем мы теперь, что за люди! Нелюдь поганая! Твари! И эта рыжая ведьма работает на них! Ну, разберемся с ней, а пока пусть посидит в Шардисе, пусть поскучает! – Его лицо искривилось мстительной гримасой. – Пусть поскучает! Ты со своим Стражем и всем выигранным – тут, а она – там! •И денег ей хватит разве что на стакан сельтерской да пирог с Капустой!

– Не думаю, – произнес Скиф. – Свое-то при ней осталось. – Он обрисовал в воздухе контуры соблазнительной женской фигурки.

– Что осталось, то осталось, – внезапно успокоившись, согласился Пал Нилыч. – Ну и хватит о ней! Главное ты выяснил – красотка наша из той же шайки, у которой мы на прицеле. А так как из Шардиса не сбежишь, то попадет она прямиком сюда… или в один из адских снов, которыми ты ее пугал. Скажем, в Сафари-4, к динозаврам, э? Там уж она разговорится! Пошлю с ней, скажем, Сентября…

– Сентября не надо, Пал Нилыч. Сентябрь ее ящерам скормит. За Сергея…

– Верно! – Сарагоса кивнул. – Пошлю ее лучше с Дорджи Чучуевым, он парень спокойный и шустрый. Или, может, сам желаешь сопроводить? – он прищурился, разглядывая Скифа сквозь табачный дым.

– Святой Харана! Спаси и помилуй! Я ведь в Амм Хаммат собрался!

– Ну, раз собрался… – Шеф покивал головой, будто Скиф должен был уйти в амм-хамматские сны исключительно по собственному желанию. – Раз собрался, так слушай! Меня слушай и своего Харану, чтоб в беду не влипнуть! Пойдешь один. Людей у меня осталось четверо, каждый на счету, да и сам я тут нужен, не до прогулок… Так что пойдешь один! И все разведаешь, все выяснишь – и про этих сену, и про ару-интанов, и про заклятия, коими от них защищаются. Но главное – деревья! Падда! Все собери, что о них известно, и пробы чтоб были! Листья, сучья, кора… И до куполов, если они тебе не поблазнились, не худо бы добраться.