Очень долгое путешествие, или Инь и Ян. Авалон (СИ) - Яна Соловьева

— Спи, — Иорвет мельком глянул на меня.

Я приоткрыла край шкуры, приглашающе похлопала рядом.

— Клянусь, будет без рук, — я демонстративно сунула ладони под мышки. — Просто посиди со мной.

Не отвечая, он долго смотрел на огонь, и всё у меня внутри упало, обвалилось, и стало стыдно за свои слова. Сложив руки на колени, я уткнулась в них подбородком, а Иорвет встал, высоко потянулся, сцепив ладони над головой, хрустнул суставами и через миг уже сидел рядом на шкуре.

Мы набросили её на спины, тесно прижались. Молчали и тянули руки к огню. Кажется, я заснула и совершенно нечаянно привалилась к плечу Иорвета, а потом, кажется, он уложил меня и накрыл шкурой с головой. Мне снилось, что я в душно натопленной избе, лицо пылало, а какие-то дети играли на полу, повторяя закольцованную считалочку, и смеялись злыми голосами.

Проснулась я с тяжёлой головой от собственного кашля, который отдавал болью в груди. Начинало светать, костёр погас, а туман вроде рассеялся. Я неподвижно лежала, прислушиваясь. Тело затекло, и в бок давил какой-то камень. Из-под края шкуры было видно бесконечные болота и чахоточный лес.

— Иорвет, — хрипло позвала я.

Он не ответил. В насквозь мокрой от пота рубашке я выскочила из-под шкуры в ледяной рассвет. Иорвета нигде не было.

— Иорвет!

Крик прокатился по топям. В лохматом медвежьем меху я заметила то, что впивалось в бок. Подняла толстостенный гранёный пузырёк с тёмной жидкостью внутри. Рядом лежала записка:

Иди по левой тропе

Va faill

ВЕЛЕН. Я иду

Потерянно моргая и сжимая в руке пузырёк и записку, я смотрела на валун, и слабость, которая не прошла после сна, разом перетекла в ноги — валун стоял на месте, такой же обгаженный птицами и замшелый, но на боку его больше не было ценника за проход болот, и инструкция изменилась, будто лишние буквы стёрли. Остались только слова:

Налево иди

— Что ты наделал? Что ты, чёрт побери, наделал? — тихонько завыла я и, как ошпаренная, бросилась одеваться, попадая мимо штанин и рукавов.

Туман исчез, медальон безмолвствовал. Налево в болота уходила ладная дощатая дорожка, а направо… Я с силой потёрла глаза, чтобы убедиться, что и на этот раз мне не мерещится. Правая тропа исчезла, и только по еле видным среди колючих ветвей верёвкам со сладостями можно было восстановить, где она шла.

Опустившись на землю, я приложила руку к груди, где было тяжело, словно там застрял ещё один валун, и куда во внутренний карман куртки спрятала кровь Иорвета — оставленный им билет в мой мир, в зелёный коридор, по левой тропе. Закрыла глаза, сосредоточилась. Не для того, чтобы принять решение — оно уже было принято, а чтобы унять истерику. В таком состоянии я далеко не уйду.

— Глупый эльф, — прошептала я.

Поднялась, закинула сумку на плечи и пошла направо.

Пряник больше не сиял глазурью, и когда по шатким кочкам из поникшей жёлтой травы я добралась до него, оказался никаким не пряником. На тонкой бечеве свисало подвешенное за мочку почерневшее скукоженное ухо.

С серебряным мечом в руке я направилась через кусты к следующему уху, перешагивая упавшие сучья и подтопленные склизкие стволы. Лес точно намекал, что я поступила неправильно, что выбрала не тот путь. Очевидно было, что дорогу к себе ведьмы показывали только тогда, когда хотели, и что меня они видеть не желали.

Трава на кочках зашуршала, словно по ней пробежал кто-то. Донёсся отголосок тоненького смеха. Отпрыгнув, я развернулась — никого. На опушке, откуда я ушла, сгущался болотный пар, почти скрыв за собой валун.

— Надо играть по правилам! — возмущённо закричал из тумана ребёнок.

— Беги-хватай! — хором ответили его невидимые друзья.

Я попятилась, провалилась в топкую грязь по колено. Медальон молчал. Непрестанно оборачиваясь, зашагала по лужам к ближайшему уху. Туман полз за мной по пятам.

Добравшись, краем глаза приметила следующую метку, убрала меч и рванула напролом через валежник и кусты. Одно ухо, второе, третье. Деревья поредели, и влажных топких мест между кочками стало больше.

— Лови! — донеслось сзади.

Туман стелился по земле, как из дым-машины, и догонял. Призрачные дети повизгивали от смеха — им явно нравилась эта игра. Впереди расстилалась заросшая осокой топь, из которой торчали длинные стебли рогоза с неопрятными, будто с вылезшей ватой, коричневыми свечками соцветий.

На дереве у трясины висело ухо. Туман скрыл ноги, заклубился вокруг дерева, и на глазах ухо надулось, заблестело глянцевой глазурью, и медальон забился за пазухой.

— Раз, два, три, четыре, пять — будем в смерть с тобой играть! — считали детские голоса.

Сзади в сумку вцепились, и, выхватив меч, я рубанула по длинным ветвям, вытянувшимся в руки, и рванула в болота. Когда я обгоняла туман, медальон затихал, чудовища исчезали, но когда туман настигал, мне приходилось биться за каждый шаг. Я бежала через топь, проваливалась в тину, выползала и бежала снова. Следующее ухо висело на собранных шалашом палках, воткнутых в полузалитый водой травяной островок. Вдалеке замаячил густой лес. С разбегу я прыгнула на кочку возле островка, та ушла из-под ног, и я погрузилась в трясину с головой.

***

Я ползла, отплёвываясь от ледяной коричневой жижи. Руки по плечи тонули в грязи, я цеплялась за пожухлые длинные волосы травы, они рвались в ладонях. Ноги всё глубже засасывало в чавкающую топь. Я рычала, стонала и ползла.

С трудом достала из трясины руку и переставила перед собой. Левая рука никак не поддавалась, сил вытянуть её не было. Тяжело дыша, я перевалилась на бок, огляделась — туман окутал меня, стелясь завитками по топи. Тело медленно погружалось в болото. «Ну же! Ведьмачки не сдаются!» — рванувшись вперёд, я выдернула руку.

Передо мной разверзлась грязь, оттуда вынырнула истлевшая грудная клетка, привязанная к спине сгорбленной водной бабы. Соски отвисших заплесневелых грудей чудовища касались воды. Грязь залепила глаза, грязь была везде. Лежа на спине, я выхватила из