Губитель максаров - Юрий Брайдер

Окш старался ни на мгновение не выпускать их сознание из-под своего контроля, вовремя рассеивая страхи, поддерживая силу духа и остерегая от опрометчивых поступков. На какое-то время он стал единым целым с каждым из воинов, участвовавших в вылазке (назвать эту операцию штурмом было бы, конечно, преувеличением).

Их зрением он видел медленно приближавшиеся стены цитадели, являвшие собой противоестественный сплав дикого хаоса и высшей целесообразности, их обонянием ощущал сырой и затхлый запах подземелья, их ушами слушал зловещее хрюканье и сопение таящихся во мраке мрызлов. А потом повсюду вспыхнули жуткие мерцающие глаза…

Схватка была беспощадной, кровавой, бестолковой, короткой. Враг, казалось, был повсюду. Вот помутилось сознание одного жестянщика, вот — второго, вот — третьего. Дальше счет погибших пошел уже на десятки. Окшу почему-то чудилось, что он держит на своих ладонях множество горящих свечек и вдруг все они начинают гаснуть, задуваемые неизвестно откуда взявшимся ледяным ветром.

Когда несколько чудом уцелевших жестянщиков были захвачены в плен, Окш самолично стер их память и приказал трубить сигнал отбоя. То, что было нужно, он узнал — в цитадели находился многочисленный гарнизон, настроенный сражаться до самого конца, каким бы он ни оказался.

Хавр, умевший читать в глазах не хуже, чем максары в душах, поинтересовался:

— Хозяин на месте?

— Точно не знаю, — честно признался Окш. — Но за спиной у мрызлов, безусловно, кто-то есть. В отсутствие максара они ведут себя совсем иначе.

— Что у тебя намечено следующим номером программы?

— Штурм. Решающий штурм. Но его успех нужно обеспечить заранее.

Палатка, в которой он сейчас находился, скрывала Окша не только от осажденных, но и от осаждающих. Рядовым жестянщикам, среди которых вполне могли быть тайные агенты максаров, незачем было знать, каким конкретно способом их вождь собирается разрушить неприступную цитадель.

«Дырокол» уже доказал свою действенность в самых разных ситуациях, но почему-то сейчас Окш волновался как никогда. Возможно, именно поэтому первый привет, посланный Карглаку, пропал втуне — не то миновал цель, не то потух, даже не дотянув до нее.

Зато уже вторая межпространственная дыра, призрачной птицей упорхнувшая из палатки, проделала в стене цитадели такую брешь, что в нее мог бы преспокойно въехать конный воин. Пространство любой структуры — будь то воздух или камень — всегда исчезает беззвучно, однако на этот раз без шума и гама не обошлось. Внутри с грохотом обваливались своды, трещали перегородки, рушились лестницы, вопили искалеченные мрызлы.

— Я метил пониже, — сказал Окш, прищурившись. — Надо будет выкроить немного времени и поработать над прицельным устройством.

Следующая брешь возникла на уровне фундамента, и из нее потоком хлынула вода, провожаемая со стороны жестянщиков возгласами досады. По-видимому, как раз в том месте находились резурвуары, предназначенные для ее хранения.

После пятого или шестого попадания цитадель окуталась таким густым облаком пыли, что стала похожа на проснувшийся вулкан. Зловещие трещины зазмеи-лись по ее стенам в разных направлениях.

— Как тебе это нравится? — Окш был явно доволен результатами своей работы.

— Мне это совсем не нравится, — сквозь зубы Процедил Хавр, похоже, и в самом деле чем-то сильно обеспокоенный.

— Почему же? — снисходительно усмехнулся Окш, чье настроение заметно улучшилось.

— Ты запах паленого чуешь?

— Сейчас?

— Нет, вообще.

— Чую. Если, конечно, насморком не страдаю.

— А я чую, когда начинает тлеть ткань мироздания. Когда время трещит по швам, а пространство раздергивают по ниткам.

— Это ты обо мне? — В стене цитадели стало на одно отверстие больше.

— О ком же еще? Подошвы протираются от ходьбы. Вода точит камень. Ржавчина ест железо. Точно так же и стихии, в совокупности составляющие наш мир, имеют свой предел прочности. Чем чаще ты дырявишь пространство, тем более неустойчивым оно становится.

— Почему же ты не предупредил меня об этом загодя? — Окш, судя по всему, отнюдь не разделял опасений Хавра.

— Я не ожидал, что твое оружие окажется столь мощным… Для максаров хватило бы чего-нибудь попроще… Это то же самое, что бить клопов топором. То, что ты делаешь сейчас, может обернуться непоправимой катастрофой.

— У меня, конечно, нет чутья, позволяющего следить за состоянием мироздания, — хладнокровно возразил Окш. — Однако из сведений, которые я почерпнул в известном тебе завещании Азда, следует, что пространство обладает свойством самовосстановления. Прорехи в его структуре затягиваются куда быстрее, чем царапины на человеческом теле.

— Между царапинами и ранами есть большая разница. Распоротый живот вряд ли затянется сам по себе.

Мир, где я появился на свет, погиб именно от ран, которые буквально разрывали его пространство.

— И кто же эти раны наносил?

— Есть на свете такие существа, — туманно ответил Хавр. — Лучше с ними не встречаться. Их родная стихия — время. Пространство претит их сущности.

— Ладно, сделаем перерыв. — Окш с сожалением отложил «дырокол» в сторону. — Пора идти на приступ. Посмотрим, как нас встретят теперь.

Едва только пыль, окутывавшая цитадель, рассеялась, как колонны жестянщиков устремились на штурм. Теперь воинам не нужно было втискиваться в темные и тесные норы, где их ждали враги с фосфоресцирующими глазами. Цитадель сейчас напоминала древесный пень, сплошь пронизанный ходами жуков-древоточцев.

Тем не менее едва лишь первые жестянщики проникли внутрь цитадели, как сражение возобновилось с прежним ожесточением. Похоже, число мрызлов не уменьшилось, а, наоборот, возросло. Боевой запал, внушенный Окшем своему воинству, быстро таял, уступая место страху и отчаянию.

К штабной палатке подскакал посыльный, зажимая ладонью свежую рану на голове.

— Мрызлов нельзя победить! — прохрипел он. — Даже мертвецы продолжают сражаться! Их не берут ни пули, ни мечи! Еще немного, и среди наших воинов начнется паника.

— Да разве вас можно называть воинами! — возмутился Окш. — Трусливые бабы! Вам не оружие в руках держать, а веники и скалки! Я только опозорился, связавшись с вами! Наверное, когда боги-созидатели делили между народами отвагу, жестянщики отлучились по большой нужде!

— Надо спасать тех, кого еще можно спасти! — заклинал Окша посыльный. — Иначе все мы погибнем здесь!

Что с вас взять… — махнул рукой Окщ. — Трубите отход. Как видно, не суждено вам нынче пировать на развалинах вражеской крепости.

— Какой тут пир! Назад бы живыми вернуться! — Посыльный ускакал, и через некоторое время у стен цитадели взвыли трубы, призывающие к общему отступлению.