Лед - Владимир Кузнецов

— Я думала… ты поумнее, — раздается из-за колонн слабый, дрожащий голос. — Готова спорить… ты понял… что у нас… пакт… о ненападении.

— Нилану расскажи, — пистолетная рукоять сама прыгает в руку Руа, холодная тяжесть оружия успокаивает.

— Нилан тут… ни при чем. Нилан… местный.

— Это значит, что ему не больно? — Патрик поднимается на ноги, внимательно следя за голосом. Пока, кажется, Сесилия остается на месте. — Он мог умереть. Он скорее всего умер бы — если бы игла не застряла в одежде, только слегка проколов кожу.

— Мое…упущение… черт, как больно! Ты мне… ногу прострелил… между прочим.

Патрик промолчал, вопросительно взглянув на Дженни. Девочка держится молодцом, но выглядит немного растерянной. Кажется, этот диалог чем-то ее смущает.

— Ты мог бы и понять… — голос Сессилии, кажется, слегка окреп, — что я на твоей стороне.

— В это трудно поверить, — констатирует Патрик, проверяя обойму. В ответ слышится сиплый смешок.

— Все это — не больше чем испытание. Для тебя и для твоей дочери. Если бы один провалил, другой бы точно вытянул. К счастью, ты достойно выдержал его.

— Если ты пытаешься заговорить мне зубы…

— Каинде, — перебивает Сесилия. — Таэбо и Каинде… Я работаю на второго. У него прическа стильная… и можно поболтать о рок-н-ролле.

Патрик не отвечает, слегка удивленный таким поворотом. Кажется, Сесилия принимает это как знак — в темноте слышится шевеление. Она встает на ноги.

— Оба брата заинтересованы в тебе. Точнее, в твоей победе на чемпионате.

— Мне показалось, что Деймион хочет, чтобы я отказался…

Слышится осторожное движение и Сесилия появляется в просвете. На левом бедре у нее темное пятно. Она поднимает руки, не делая попытки приблизиться.

— Я хочу… поговорить.

— Ближе не надо. Я отлично тебя слышу отсюда. Жаклин, как замок?

В ответ раздаются неразборчивые ругательства. Джен вопросительно смотрит на Патрика. Тот кивает, и девочка спешит на помощь мадмуазель Вильнев.

— Это почерк Каинде. Сначала все кажется глупым… но потом ты привыкаешь… и понимаешь в чем вся соль. Если хочешь… заставить человека сделать что-то… дави с другой стороны, действуй от обратного. По-моему… у него получилось…

Хорошая формулировка — трудно проверить, но невозможно оспорить. Патрик не стал загонять себя в логическую ловушку.

— Допустим, я тебе верю. Это ничего не доказывает. Ни твоей связи с Деймионом, ни твоего намерения помочь.

— А как бы… иначе ты выбрался из этой… переделки? — Сесилия нарочито медленно достает из-под края темного свитера полог белой сорочки и отрывает полосу по краю. Потом расстегивает штаны и без всякого смущения спускает их. Патрик не может не отметить, что несмотря на пулевую рану и потеки крови бедра у нее симпатичные. — Или Джаст или Деккер… тебя бы достали. Пришлось поработать… чтобы ты проскользнул между ними.

Пистолет Патрик держит наготове, нацеленным в грудь женщины. Руки вратаря спокойно выдерживают его тяжесть.

— В чем конечная цель? — интересуется он. Сесилия садится прямо на пол, перевязывая рану. Ей приходится помогать себе зубами, чтобы как следует затянуть повязку. Патрик едва сдерживается — ужасно хочется помочь даме.

— Конечная цель, — произносит она пыхтя над узлом, — разбудить тебя… Дать возможность самому выбрать… между братьями. Останься ты такой как раньше… Таэбо получил бы свое… вообще не напрягаясь.

— Что получил? — спрашивает Патрик. — Это связанно с Кубком?

— Да… То, что в кубке, — Сесилия поднимается и быстро подтягивает штаны и заправляет в них обрывки сорочки. Каждый из братьев хочет заполучить это… Но силой они забрать ее не могут.

— А моя дочь? — Патрик слышит как замерла за спиной Дженни.

— Твоя дочь — второй вариант. Ее пришлось бы вернуть в СССР. Там дела идут похуже… но шанс тоже имеется. Как закончу здесь… ехать мне туда. К медведям и балалайкам.

— Я не отдам…

— Без нее. Успокойся ты…

— И как я должен выбирать? — Патрик невольно опускает оружие. Сесилия вздыхает:

— Как я уже сказала — сам. Это твой выбор.

— Чушь. Я даже не знаю, из чего выбирать.

— Скоро узнаешь. Поверь мне, тебе расскажут. Может даже и я буду среди рассказчиков. Эй, Дженни!

Девочка подходит к Патрику, тронув его за локоть.

— Готово, — шепчет она. Сесилия улыбается.

— Меткие броски — это у тебя от папы? Ловко ты швырнула тот замок в Джаста.

— Мой папа — вратарь. Он не бросает, он ловит.

— Да? Неважно. Главное, съездив этой железкой по морде здоровяка, ты подарила отцу пару секунд, чтобы выстрелить.

— Выстрелить в тебя, — заметил Патрик. — А Джастифай ведь тоже на тебя бросился… Так что…

— Джаст бросился на тебя. Думал сломать хорошим ударом, а потом попытаться со мной договориться. К счастью, Джен как угрозу он не воспринимал. Зря. Стоит понимать, что сбежавшая из закрытой лаборатории кое-на что способна. Даже если ей помогли.

— Нам пора, — обрывает ее Патрик, — Ты не против?

— Идите. Выигрывай свой кубок и покончим уже с этим.

Они выходят из церкви, растворяясь в сырой темноте старого города. В одном из двров ждет взятый Патриком в аренду атоммбоиль. Когда они садяться и Жаклин, молчаливая и замкнутая, заводит мотор, Патрик спрашивает у дочери:

— Что она хотела сказать? Про «даже если ей помогли».

Дженни пожимает плечами:

— Я п-плохо помню, как убегала. Но, н-наверно, сама бы я не сп-правилась.

Патрик осмотрел возвышающееся впереди здание из потемневшего кирпича. Роза — круглое витражное окно в над парадным входом, похоже, было переделано в Новое время — теперь узор рамы вплетал в себя явную пентаграмму с четырьмя магическими символами по сторонам.

— Что-то я зачастил в церковь, — произнес он весело. — Уже третий раз за пару месяцев.

Джен хихикнула. Жаклин бросила на Руа неодобрительный взгляд. Они вошли внутрь, в душный сумрак, полный запахов благовоний и едкого дыма курильниц. Внутри не было ни бокороа, ни церковных — видимо, после утренней службы все уже разошлись. Патрик уверенно прошли к месту, где стоял алтарь Ибеджи.

В этот раз там был не крест, а две маленькие эбеновые фигурки — дети в остроконечных шапочках, сидящие на корточках. Перед ними стояли две одинаковых фарфоровых пиалы, в которых лежало по паре конфет. Патрик медленно снял с пальца перстень и положил в одну из пиал.

— Вот и все, — произнес Патрик. Жаклин удивленно посмотрела на него.

— Я пообещала себе больше не удивляться тому, что происходит с тобой. Пообещала не пытаться понять и тем более судить. Но все-таки — почему только одно подношение. Разве Ибеджи не должны получать всего поровну?