Запретное знание - Стивен Дональдсон

– Ну хорошо, – выговорил Ник. Сквозь пелену боли Морн видела, что его глаза были обведены темными кругами. Его тон внезапно заставил Дэвиса замолчать. – Я хочу, чтобы вы оба слышали это. Когда вы услышите, что я скажу, вы оба поймете, что это важно.

В нашей ситуации есть одна маленькая деталь, о которой я забыл упомянуть. Наверное, виновата моя рассеянность. – Его улыбка превратилась в ухмылку хищника. – Как я сказал, мы в дне пути от Малого Танатоса. На этом расстоянии связь и скан работают отлично. Чего я не сказал, это того, что точно между нами и доком находится боевой корабль Амниона «Спокойствие гегемонии». И они хотят точно того, же чего хотели «Тихие горизонты». Им нужен Дэвис.

Морн глубоко вздохнула и застонала, но не могла выдавить из себя ни слова.

Звук тяжелого дыхания, резкого и прерывистого, доносился из интеркома.

– Честно признаться, – пояснил Ник, словно вел дружескую беседу на камбузе, – это сложная проблема для всех нас. С одной стороны, им нужен Дэвис. С другой, они не слишком хотят воевать из-за него. Во всяком случае тогда, когда на них смотрит вся станция Билля. Я уверен, они убеждены в своей правоте – но они достаточно знакомы с недоверием обычного человека, чтобы не понять, что ни одно из их объяснений не восстановит кредит доверия к ним. И они не могут быть точно уверены, что смогут победить в этой схватке. На таких скоростях мы можем маневрировать постоянно. Мы можем повредить их. А может быть, даже уничтожить.

И если мы не сможем сделать этого в одиночку, то мы получим помощь. Это единственный способ вести дела с Амнионом. Сидеть спокойно и наблюдать, как уничтожают корабль людей – это нечто, я вам скажу! И неожиданно у нас могут появиться союзники. Они не хотят сражаться, если могут избежать этого.

Сквозь зубы Морн выдавила:

– Ты – сукин сын. Ты, трахнутый…

Ник нажал кнопки на шизо-имплантате.

У нее не было времени даже мигнуть. Не успела она приготовиться к новой волне боли, волна холода обрушилась на нее. Мгновенно Морн задрожала так сильно, что потеряла голос. Ее температура резко падала, погружая ее в состояние гипотермии. Ее попытки проклясть Ника превратились в неразборчивое бормотание.

– А что касается нас, – сказал он довольно, – ну что ж, я, думаю, смог бы справиться с ними. И я знаю, как их одурачить. Ты слушаешь, Дэвис? Ведь я говорю о твоей жизни.

Тяжелое дыхание доносилось из динамика, но Дэвис не отзывался.

Ник пожал плечами.

– Есть одна сложность, – продолжал он. – Это мать его, «Тихие горизонты» движется за нами так быстро, как только может – и я знаю, что не смогу победить два боевых корабля Амниона. Лучшее, на что я могу надеяться, это сбежать из этой части космоса, и побыстрее. Но если я это сделаю – если мы уйдем отсюда живыми – чего я добьюсь? Мы окажемся на далеком расстоянии, в пустоте, без прыжкового двигателя и возможности его починки. Мы умрем медленно вместо того, чтобы умереть быстро, вот и все.

Морн была почти что в шоке; но он не отпускал ее. Новый эксперимент с черной коробочкой восстановил нормальную температуру. После некоторых безуспешных попыток он смог управлять ее конечностями. Он заставил ее вытянуть руку, сунуть пальцы себе в рот и выблевать.

– Ты думаешь, Хаши Лебволь пошлет помощь? – спросил он добродушно. – Ты можешь в это верить, если хочешь. Я думаю, он открестился от меня. Прежде, чем мы отправились в запрещенный космос, он сказал мне, чтобы я на него не рассчитывал. Но сейчас он, должно быть, вычислил, что мы совершили «недозволенный властями» визит на Станцию Возможного. Я думаю, он в конце концов решил, что я представляю из себя большую проблему, чем того стою. Он не отвечал ни на одну из моих передач – а я сдавал их максимально срочными.

– Как я уже сказал, это сложная проблема.

– На первый взгляд.

Улыбаясь, он смотрел, как Морн задыхается.

– Но когда подумаешь об этом снова, то все становится очень простым. Потому что, как ты видишь, мне нет нужды беречь Дэвиса. Я пытался избавиться от него раньше, чем он родился.

И вот что я собираюсь сделать.

Я уже, собственно, обсудил все детали со «Спокойствием гегемонии». Через двенадцать часов, когда мы окажемся рядом, я отошлю им Дэвиса в спасательной шлюпке. Затем они позволят нам мирно пришвартоваться. Фактически, они признали, что оба боевых корабля отправятся на Станцию Возможного, для того чтобы продемонстрировать их добрую волю. Мы устраним наши неполадки, когда Амнион не будет дышать нам в затылок.

Это лучшее решение проблемы для всех.

Бессознательно Морн выблевала кашу и кофе сквозь пальцы.

– Какая жалость, – пробормотал Ник довольно. – Всего минуту назад ты была чистой. Ты выглядела почти привлекательной для мужчины – если бы он был достаточно отчаявшимся. Но сейчас, – он хмыкнул, – боюсь, что ты выглядишь непривлекательно.

– Что ты там делаешь? – Твердый тон динамика не мог скрыть отчаяние Дэвиса. – Что ты делаешь с ней?

Внезапно Ник вскочил с койки. Он встал и переступив через Морн приблизился к интеркому. Его шрамы горели, словно черные рваные раны. Он рявкнул:

– Это называется «реванш», говнюк.

Дэвис начал выть.

Затем его голос исчез – Ник отключил интерком.

– Микка, – сказал Ник.

Как обычно мрачная его второй пилот откликнулась:

– Слушаю.

– Я боюсь, все пошло не совсем так, как задумано. Я сообщил ей о Дэвисе. Она не слишком хорошо восприняла новость. Ты лучше закрой канал в ее каюту. Нет, совсем отключи интерком. Если они будут говорить и дальше, то обоим будет только хуже.

Вой Дэвиса продолжал раздаваться в ушах Морн, словно она все еще слышала его.

– Что-нибудь еще? – спросила Микка.

Ник улыбнулся.

– Убедись, что она не сможет выбраться отсюда. Я займусь ею, как только у меня будет время.

Он отключил интерком.

Едва не задыхаясь в своей собственной рвоте Морн смотрела, как он открывает дверь и закрывает ее за собой, не выключая излучения ее черной коробочки.

Она не могла вытащить пальцы изо рта, пока он не унес пульт управления шизо-имплантатом из пределов ее досягаемости.

Глава 20

Рыгая, чтобы очистить горло, Морн заставила себя подняться на четвереньки. Одна из ее рук угодила в блевотину с кашей, но она проигнорировала липкую массу. Она нуждалась в воздухе, нуждалась в том, чтобы дышать, но каждый вдох, казалось, вносил новую порцию желудочного сока и блевотины ей в легкие. Переход потряс ее. Аноксия затуманила ее зрение до светящихся пятен в глазах. Каюта вращалась вокруг нее, словно «Каприз капитана» потерял внутреннее m.

Дышать.

Желудочный сок попал ей в другое горло, обжег голосовые связки.

Дышать.

Широко раскрыв рот, она начала хватать воздух мелкими глотками.

Дэвис…

Мало того, что он был заперт, беспомощен; его еще продавали Амниону. Мало того, что ему в одиночестве приходилось преодолевать кризис личности настолько обширный, что он мог разрушить любого. Нет. Это не удовлетворяло Ника. Для удовлетворения своей застарелой личной ярости он поразил Дэвиса до самого основания.

Это называется «реванш».

Все с чем должен работать ее сын, для того чтобы использовать против угрозы безумия, все, что она могла помнить; унаследовала его душа. Ник сделал эти воспоминания, эту душу, равными предательству. Он дал Дэвису повод верить, что его злейшие враги, люди, которые принесли ему больше всего вреда, были его отец и мать; что сам его разум был преступлением против него.

Как он может надеяться пережить такого рода стресс? Как она может надеяться на него? В то время, когда Амнион схватит его, они будут единственным разумом, который он знает.

Морн выпрямилась и села вертикально.

Новый вдох.

Еще один.

Грязной рукой она размазала рвоту по лицу, пытаясь стереть ее. Она сама была безумна, в тисках твердой и ирреальной уверенности, которая все понимала и ничего не объясняла. Она не знала, что она сделает, пока не сделает этого.

Набрав в легкие как можно больше воздуха, она заставила себя подняться на ноги.

Ник приказал Микке отключить интерком Дэвиса; но он ничего не сказал про ее интерком. И он еще не добрался до мостика. Наверняка Морн стояла на коленях в рвоте не так долго, чтобы он успел добраться до мостика.

Покачиваясь, с кружащейся головой, почти слепая, она привалилась к стене и нащупала кнопку, после чего надавила на нее так, словно могла заставить интерком работать одной лишь силой.

Индикаторы зажглись; канал открыт.

Из динамика раздался шорох, глубина слишком сильна для небольшого пространства мостика. Каким-то образом она получила – или ей дали – главный корабль для всего корабля.

Кто-то хотел, чтобы ее услышали.

– Слушайте меня, – прохрипела она, давясь желудочным соком и слюной. – Он собирается отдать им моего сына.