Дюна - Фрэнк Герберт

Она подняла палец, чтобы Полю было лучше видно.

— Принимаешь ты их? — спросил Стилгар.

Поль сглотнул слюну и кивнул:

— Да.

— Потом я покажу тебе, — пояснила Чейни, — как правильно увязывать их в платок, чтобы они не брякали и не мешали тебе бесшумно передвигаться.

Она протянула ему руку.

— А не могла бы ты… подержать их пока у себя? — спросил Поль.

Чейни бросила на Стилгара испуганный взгляд.

Он улыбнулся и ответил:

— Поль-Муад-Диб, а среди нас — Узул, не знает еще наших обычаев, Чейни. Храни пока его бирки безо всяких обязательств, а будет время — покажешь ему, как их носят.

Чейни кивнула, оторвала от нижнего края бурки узкую полоску, нанизала на нее кольца и завязала их сверху и снизу хитрым узелком. Потом немного помешкала и спрятала в пояс, под бурку.

Я сделал что-то не то, подумал Поль. Он почувствовал возникшую вокруг него атмосферу добродушной насмешливости, и его мозг нащупал одно из провидческих воспоминаний: Водные бирки, отданные женщине, — это из обряда сватовства.

— Водные надзиратели! — позвал Стилгар.

Снова раздался свистящий шелест плащей — отряд встал. Два вольнаиба вышли вперед и подняли бурдюк. Стилгар взял поплавковую лампу и повел всех в глубь пещеры.

Поля совсем прижали к Чейни. Он смотрел, как каменные стены отражают маслянистый свет, как пляшут тени, и чувствовал в наступившем молчании всеобщее воодушевление — все затихли и чего-то ждали.

Сильные руки отодвинули Джессику в самый конец колонны. Раскачивающиеся тела поминутно толкали ее, и на мгновение ее охватил ужас. Она распознала происходящее действо: некоторые обрывки ритуала звучали на языке чакобса, или ботани джиб; она знала, что в такие с виду ничего не значащие моменты возможны вспышки самого разнузданного насилия.

Джан-джан-джан, подумала она. Вперед-вперед-вперед.

Это походило на детскую игру, которая в мире взрослых превращается во вседозволенность.

У желтой каменной стены Стилгар остановился. Он нажал на выступ, стена тихо отъехала в сторону, и открылась неровная трещина. Он пошел дальше мимо темного решетчатого сооружения вроде пчелиных сот. Поль, проходя следом, почувствовал, как на него повеяло прохладой.

Он удивленно взглянул на Чейни и потянул ее за рукав.

— Похоже, здесь влажный воздух.

— Ш-ш-ш-ш, — прошептала она.

Вольнаиб позади них сказал:

— В ловушке нынче ночью много влаги. Это Джамис говорит нам, что он доволен.

Джессика прошла через потайную дверь и услышала, как та закрылась. Она видела, как замедляют шаг вольнаибы, проходя мимо решеток-сот, и почувствовала влажный воздух, когда проходила мимо сама.

Воздушная ловушка! догадалась она. Где-то на поверхности у них спрятаны влагоуловителй, которые затягивают воздух вниз, в более холодные области, и конденсируют из него влагу.

Вот еще одна дверь в скале с таким же решетчатым сооружением над ней, которая так же закрылась за ними. В спину потянуло сквозняком, ощущение влаги стало таким явным, что это почувствовали даже Джессика с Полем.

Поплавковая лампа, которую нес Стилгар, опустилась — Полю стало не видно ее из-за идущих впереди. Его ноги нащупали ступеньки, заворачивавшие влево; Лампа высвечивала прикрытые капюшонами головы, отряд змейкой спускался по ступенькам вниз.

Джессика чувствовала, как в людях растет напряжение. Неестественное молчание наждаком ерзало по нервам.

Ступени закончились, и отряд вошел в очередную низкую дверь. Огромное пустое пространство под высоким сводом поглотило свет лампы.

Поль чувствовал руку Чейни на своем плече, слышал в прохладном воздухе тихий звук падающих капель, видел благоговейное оцепенение, охватившее вольнаибов в присутствии священной воды.

Я уже видел это место во сне, подумал он.

От этой мысли ему стало и спокойнее, и тревожнее. Если пойти по этому пути, то где-то впереди, в далеком будущем, помчатся по всей Вселенной орды фанатиков, прорубая кривыми саблями во имя него свой кровавый путь. Зеленое с черным знамя Атрейдсов станет символом жестокости и кошмара. Дикие легионы с визгом ринутся в битву, выкрикивая боевой клич: «Муад-Диб!»

Этого не должно быть, подумал Поль. Я не могу допустить, чтобы это случилось.

Но он не мог подавить в себе сознания ответственности за все человечество, не мог забыть о своем ужасном предназначении, понимал, что никто не заставит эту махину будущего свернуть с ее пути. И именно в эти минуты она разгонялась и набирала энергию. Даже умри он сейчас на месте, все неотвратимо свершится через его мать или сестру. Только одно могло бы остановить разгон — смерть всех, кто находится в это мгновение здесь, включая его мать и его самого.

Поль повел по сторонам широко открытыми глазами и увидел вытянувшийся в одну линию отряд. Его вытолкнули вперед, к невысокому ограждению, вырубленному из целой скалы. За ним, в мерцании лампы, Поль увидел темную и неподвижную поверхность воды. Совершенно гладкая, она скрывалась в глубокой тени, и дальняя стена, может быть метрах в ста от него, была еле видна.

Джессика почувствовала, как размягчилась стянутая от сухости кожа на щеках и на лбу. Водоем был глубок, она ощущала это: она словно проникала в его глубину и с трудом подавила в себе желание опустить в воду ладони.

Слева раздался плеск. Она взглянула на скрытых в тени вольнаибов, увидела Стилгара, стоявшего перед ним Поля и водных надзирателей, опорожняющих свою ношу через водомер. Водомер представлял собой большую серую воронку чуть выше уровня воды. Джессика смотрела, как текла вода, как светящаяся стрелка поползла вверх и остановилась, показывая тридцать три литра и тридцать две сотых драхмы.

С какой скрупулезностью они измеряют воду! подумала она.

И еще она заметила, что на стенках воронки, когда вода пролилась через нее, не осталось ни капли. Казалось, поверхностного натяжения здесь не существовало. Она неожиданно нашла простую разгадку высокого уровня вольнаибской технологии — просто они были мастерами своего дела.

Джессика начала пробираться сквозь толпу к ограждению, где стоял Стилгар. Ее пропускали с подчеркнутой почтительностью. Она мимоходом отметила про себя отсутствующее выражение в глазах Поля, но сейчас все ее мысли занимал таинственный водоем.

Стилгар посмотрел на нее.

— Среди нас были люди, которым не хватало воды. Но они не пришли сюда и не взяли ни капли. Знаешь ли ты почему?

— Полагаю, что да.

Он взглянул вниз.

— У нас здесь более тридцати четырех миллионов декалитров. Все наглухо огорожено от творилок и надежно упрятано.

— Настоящий клад, — улыбнулась Джессика.

Стилгар поднял лампу повыше и посмотрел ей в глаза.

— Нечто большее, чем просто клад. Таких водохранилищ у нас тысячи… и только несколько человек знают, где все они расположены.

Он склонил голову набок. Желтый свет упал на его лицо и бороду.

— Слышишь? Она прислушалась.

Звук воды, капавшей из воздушной ловушки, казалось, заполнял всю комнату. Джессика заметила, что все вольнаибы тоже слушают, точно зачарованные. И только Поль был вне происходящего.

Звуки падающих капель представлялись ему бегущими прочь секундами. Он физически ощущал, как сквозь него протекает время, мгновения, которые невозможно задержать. Он ясно понимал, что необходимо принять какое-то решение, но был не в силах пошевельнуться.

— Точно вычислено, сколько воды нам нужно. И как только мы наберем ее, мы начнем преображать лицо Аракиса.

Легкий шепоток вспорхнул над толпой:

— Бай-ла кайфа.

— Мы укрепим дюны корнями трав, — говорил Стилгар, и голос его становился все тверже. — Деревьями и кустами мы привяжем воду к земле.

— Бай-ла кайфа, — пропел отряд.

— Полярные ледники каждый год отступают.

— Бай-ла кайфа.

— Мы превратим Аракис в уютный дом: тающие ледники на полюсах, в средних поясах — озера, и только в самых отдаленных районах останется пустыня для творила и его пряностей.

— Бай-ла кайфа.

— И никто больше не будет испытывать недостатка в воде. Каждый сможет черпать ее откуда захочет — из лужи, из озера, из канала. Вода побежит по каналам, орошая наши земли. Вода будет всюду—бери, кто хочет. Вода будет всюду — только протяни руку.

— Бай-ла кайфа.

Джессика уловила в его словах религиозный пафос, почувствовала в собственной душе благоговейный отклик. У них заключен союз с будущим. У них есть вершина, к которой стоит стремиться. Это мечта ученого, но ею одержим простой народ, обычные крестьяне.