Снайпер должен стрелять - Валерий Прохватилов

— Ладно, я понял.

Какое-то время Мари, не отвлекаясь, следила за дорогой. Хьюз молчал.

— Есть идея, — сказала она наконец, — но без твоей помощи мне ее не осуществить. Чтобы ты меня понял, я должна рассказать тебе довольно длинную историю. Если ты не согласишься мне помочь, тебе придется ее забыть, может быть, навсегда.

— Это как-то связано с расследованием, которое вы сейчас ведете?

— Да.

— О чем ты тогда спрашиваешь? Конечно, я согласен.

— Но ты понял, Арри? Никаких газетных публикаций до тех пор, пока я или Лоуренс не скажем — давай. Может быть, ничего и не выйдет. Но в случае удачи ты получишь сногсшибательный материал.

— Я все понял. Слушаю тебя.

Шаг за шагом, не торопясь, Мари рассказала ему все, что касалось дела Бертье или, как считала она теперь, дела Бертье — Хестера. Сначала они сидели в машине, потом поднялись к Мари, и Джордж, несмотря на то что они от него отмахивались, заставил их поужинать. А они все говорили и говорили, разрабатывая план, который сначала был одобрен на совещании у Лоуренса Монда, а потом осуществлен в «Клубе по средам».

Глава тринадцатая

Доктор Хестер, он же Стив Конорс

Из мастерской Эрделюака вернулись поздно. Поставив машину в гараж, через центральный вход вошли в дом.

— Вера, — сказал доктор, — ты, пожалуйста, ложись. Мне придется часика два еще поработать.

— Опять? — удивилась она. — Может быть, я что-то не так сделала?

— Ты же знаешь, у меня сейчас много работы.

По дороге в процедурную он толкнул дверь в комнату Линды. Она сидела в кресле, придвинутом к торшеру, и читала.

— Зайди ко мне через час, — буркнул он и стал подниматься по лестнице.

Этот час нужен был ему, чтобы успокоиться, привести мысли и чувства в порядок. Ощущение опасности, внезапно охватившее его при первом взгляде на портрет Веры, продолжало тревожить. Он сидел за своим рабочим столом, положив на него руки и глядя перед собой. Почему так напугал его этот портрет? Мог ли художник создать тот, второй, теневой образ, опираясь только на свое воображение? Доктор не отказывал Эрделюаку в таланте. Он верил, что все его приобретения, сделанные у Эрделюака, окупятся сторицей. Но это! Может, он гений, — доктор криво усмехнулся. Скорее, мистика, подумал он. Или… Или Эрделюак видел Веру такой, какой видят ее они с Линдой, когда Вера, как говорили они, «отправлялась на каникулы». Доктор очень гордился этой своей миниатюрной программой. Кодировка и раскодировка проводились быстро и, можно сказать, практически без вреда для пациента. Человека, словно скрипку, убирали в футляр до тех пор, пока он не понадобится. Недоумения, которые высказывала Вера по поводу своих состояний, он объяснял особенностями расстройства ее нервной системы, обещая, что со временем это пройдет. В порядке компенсации, например, перед отправкой по средам к Эрделюаку, он приводил ее в мягкое эйфорическое состояние, которое очень шло ей, и поддерживал это состояние в ней день-два. Две крайности, два Вериных лица и разглядел Эрделюак.

Нет, конечно, Веру в том, угнетенном, состоянии он видеть не мог. Ее никто не мог видеть, потому что из процедурной стол подавался сразу в подвальное помещение, где она и оставалась до срока, обычно тупо сидя в кресле.

Видеть он ее не мог. Значит — прозрел? Что ж, это лишнее свидетельство того, что скоро его картины начнут подниматься в цене. Но чтобы показать портрет ему и Вере? Надо же быть совершеннейшим кретином. Нет, ни Эрделюака, ни Николь кретинами не назовешь. И тут в сознании доктора всплыли… Да, когда Эрделюак сдернул с полотна тряпку, Мари и Хьюз смотрели не на картину, а на него. Он слева, она справа. Периферийным зрением он отметил это, но забыл. Гнев, охвативший его, вытеснил то чувство страха, что, пожалуй, было связано и с этим подглядыванием со стороны. Что хотели они увидеть в его лице? Зачем им понадобилось наблюдать за ним?

За всем этим могло стоять только одно: не Эрделюака, а Мари интересовала его реакция на портрет. Почему? Это последнее «почему» повергло доктора в панику. Значит, дело Бертье не закрыто? Значит, версия о маньяке-ревнивце не прошла? Но как они… Они? Да, они — Мари и Лоуренс, а точнее, Лоуренс и Мари — вышли на него? А если они вышли на него, значит, какое-то время он находился под наблюдением.

Чем дольше он размышлял, тем яснее становилось ему, что Мари и Хьюз расставили ловушку. А он, как последний дурак, попал в нее. Надо было разыграть скандал и сразу убраться вон. Гнев, убеждал он себя, не страх, а гнев помешал ему сразу же оценить ситуацию. Но следовало признать, что комедия была разыграна ловко. И все же они еще не уверились в том, что он попался. Следующий их шаг оказался не столь умен. То, что проблеял Хьюз о раздвоении личности, — просто глупость. Это можно не принимать в расчет. Но вот то, что потом сказала Мари… Бостонский психиатр, изготовивший биоробот… Неужели она имела в виду Кадзимо Митаси? Что он натворил? Об этом надо будет узнать в первую очередь.

Доктор отшвырнул стул и зашагал по процедурной, машинально остановился у окна, уставясь во тьму. И вдруг ему почудилось, что оттуда, из тьмы, кто-то на него смотрит. Он отшатнулся назад, выругался и прильнул к стеклу. Метрах в восьми от дома поднимался тополь, чуть освещенный уличным фонарем. Ветер трепал его ветви, тянущиеся к окну.

Вот вам и наблюдательный пункт, отметил доктор, с шумом задернул шторы и стал к ним спиной.

Если дело Бертье не забыто, значит, звонок Линды Бэдфулу придется признать ошибкой. Реакция старика оказалась слишком бурной. Дернул же его черт обратиться именно к Доулингу. Обычно такие дела не афишируются. Доулинг же, видимо, готов был голову расшибить, лишь бы услужить денежному мешку. Но ведь ему не нужен он — Стив Конорс. Как он пыжился перед телекамерами, отвечая на вопросы журналистов по поводу дела Бертье! Значит, Стив Конорс нужен Мондам? Но Стива Конорса нет, он сгорел вместе с лабораторией десять лет тому назад. Кто теперь помнит двадцатисемилетнего мальчишку, подававшего большие надежды? За океаном, за тысячи миль отсюда.

Доктору хотелось утешить себя, обмануться. Почувствовав этот соблазн, он тут же понял, что это и есть путь к гибели. Значит? Значит, нужно смотреть правде в глаза. Монды нашли Стива Конорса и только поэтому вышли на него, Джонатана Хестера. А найдя Стива Конорса, не могли не увязать его с Кадзимо Митаси, тем более что, по утверждению Мари, Лоуренс Монд ездил в Бостон разбираться с биороботом. Неужели старый дурень и навел полицию на него — скромного бэдфулского психиатра? Какая работа может пойти прахом! Десять лет кропотливейшего труда!

Для Доулинга того, что уже есть, пожалуй, хватило бы, чтобы вцепиться в него и не отпускать, пока… Пока — что? Пока он не сознается, что сотворил Бертье? Нет, от Бертье к нему прямой дорожки нет. Да и смена фамилий легко объясняется боязнью ответственности за гибель лаборатории. Скрылся, чтобы не попасть под суд, так как из него, безусловно, сделали бы козла отпущения. Вот и все.

Следовательно, или Монды убедили Доулинга до поры его не трогать, или вообще пока не ставят Доулинга в известность о результатах своих изысканий. В этих «или» надо непременно разобраться. А пока?.. А пока сделать один ничего не значащий звонок за океан.

Он начал набирать номер телефона и вдруг бросил трубку: а что, если телефон прослушивается? Черт с ним, в данном случае это не имеет значения, а там, за океаном, как раз полдень, самое время звонить.

Он набрал номер.

— Хелло, — медленно прозвучало на другом конце провода.

— Добрый день, Виктория, вас беспокоит доктор Хестер.

— О! Доктор! Я счастлива вас слышать!

— Мне очень приятно, что вы меня еще помните.

— Ах, как вы можете так говорить, доктор! Я ваша должница до конца дней.

— Как вы себя чувствуете?

— Чудесно! Третий год никаких проблем, ни разу не обращалась к врачу. Я вам так благодарна!

— Рад слышать. Собственно, только для этого я и звоню. Передайте, пожалуйста, от меня большой привет вашему отцу.

Он положил трубку. Никакой, даже самый проницательный сыщик ничего не мог бы усмотреть в этом телефонном разговоре. Виктория действительно когда-то являлась его пациенткой. Но завтра, собственно, уже сегодня, в распоряжение доктора должен поступить человек, готовый выполнять любые его требования.

Пока он разговаривал, в процедурную поднялась Линда и молча подсела к столу.

— Так, — сказал доктор, — завтра к десяти подготовь все, что нужно, придется чуть подкорректировать Веру, ей надо будет вспомнить кое-что, касающееся матери.

— Ты взволнован, — заметила Линда.

— Да, ситуация, кажется, меняется не в лучшую сторону.

Генри Уэйбл сам явился к Хестерам вместе с секретарем Бэдфула. Доктор и Вера принимали их в гостиной.