Незваные... - Гайворонский Борисович

Бабик придерживал край укрывающей его простынки и опять смотрел на Марину странным взглядом, не выражающим ничего. Но, несомненно, что-то происходило в его голове в этот момент.

– Даю, – спокойно ответил он.

– Спи.

…Утром, в 7 часов, когда Марина с Сержем завтракали простой яичницей, по каналу раздался голос Бабика:

– Карабас.

Полеха, решив отбросить формальности и ставшие бессмысленными меры предосторожности и конспирации, переместил самого Бабика прямо сюда, к хозяйскому столу.

Юра стоял, уж ничему не удивляющийся, в центре роскошного базальтового зала, обрамленного разнообразными скульптурами Марины.

Это оказалось легко – вытесать из камня точную копию своей возлюбленной. Серж только направлял на позирующую девушку особый луч, словно захватывающий в кокон натурщицу, и переводил его на колонну. Лишняя порода по отдельному каналу, как пылесосом, транспортировалась в «утилизирующие» подземные расщелины.

– Вы Боги? – задал Бабик вопрос, как если бы больной, только открывший глаза после несчастного случая, спросил бы у склонившегося над ним человека в белом халате: «Вы врач?».

– Нет, не совсем, – без ложной скромности ответил Карабас, – кушать хочешь? Как язык?

– Подходи, садись, – улыбнулась «пациенту» и гостю Марина, – не стесняйся.

Бабик приближался медленно, как рыбак, боящийся спугнуть рыбу, возвращается к удочке после отлучки по нужде. Ведь он смотрит на свои поплавки не как на рыбу, а как на надежду, что день проведён не зря.

– Я думал, они другие, – робко продолжил Юра, осторожно присаживаясь на стул у здоровенного овального стола из красного дерева.

– Скорее, ты вообще в них не верил. Так ведь? – Серж вопросительно взглянул на гостя, продолжая уплетать яичницу.

Марина положила в чистую серебряную тарелку порцию глазуньи, кусочек ветчины и придвинула блюдо к Бабику. Всё прочее – хлеб, зелень, свежие овощи, сыр, масло, икра, фрукты – было на доступном для вытянутой руки расстоянии.

– Боги как люди, и люди как боги, – изрёк Полеха. А Марина добавила:

– Только, к сожалению, не все люди осознают, что они люди. Куда уж им до богов. Как спал, Юра?

– Спасибо, поспал немного, – движения и речь его были осторожными, медленными. Он словно ощупывал неведомый ранее мир и боялся, что он внезапно может исчезнуть.

Он так и не прикасался к еде. Марина взглядом предложила ему молока и, не дожидаясь ответа, налила полный стакан.

– Спасибо, – взял Бабик стакан и, томясь вопросами, задал первый. – Почему мы не знаем вас?

Марина и Серж уловили смысл, но продолжали внимать, видя, что человек подбирает слова.

– Каждый должен знать, что вы есть. Каждый простой человек. Тогда всё изменится. Зла не будет. Не от страха перед наказанием. А просто не будет, потому что… есть Бог. В него же не верит никто. Те, кто верят…, странные какие-то. Постоять за себя не могут, слабого защитить не могут, ничего не могут… Только молятся.

Бабик опустил голову, грея руками стакан с молоком, и молчал. Серж и Марина перестали жевать.

– Цель должна быть у людей. Вот я… Куда все, туда и я. Ударил человека – молодец, храбрый значит. Поборол слабого – сильный. Украл – ловкий… А сделал добро – лох. Деньги есть – крутой, уважают. Денег нет – опять лох.

Он поднял глаза на спасителей и уже уверенным голосом спросил:

– Почему нигде не написано, что плохо, а что хорошо? Это в мозгу калёным железом надо выжечь у каждого! Не в Библии писать всякие заповеди, а в мозгах! Как мне вчера… А кто не поймет – в прорубь. Или чтоб вообще не рождался такой на свет…

Раздался телефонный звонок. Так некстати и так нелепо. Серж – это был его мобильник – не стал вставать к нише в стене, где лежал телефон, а просто отправил его к себе в руку.

– Да, слушаю.

– Привет, дорогой! Гарик это…

– Ты про диадему?

– Да, слушай…

– Минуту! – Серж закрыл глаза, мучительно соображая, как лучше поступить. Все условности, принятые априорно ещё вчера, таяли, как снежинки на лице. Ещё минуту Полеха молчал, манипулируя невидимыми силами, и коротко бросил в трубку:

– У друга в заведении, слева от музыкального помоста под ангелом. Времени не было, там оставил. Как всё сделаете, позвонишь. Всё. Некогда.

В указанном месте в кафе «У Жорика» стояла гипсовая пустотелая статуя женщины с крыльями, не то музу изображающая, не то ангела. Серж метнул туда уже порядком поднадоевшую диадему, а заодно часы и брошь, которые «отбраковал» в своё время профессор Хагинский.

– Всем в голову при рождении вкладывается единый моральный кодекс, – вернулся к беседе Полеха, – но не всякий его соблюдает.

– Как ты себя чувствуешь, Юра? – заботливо спросила Марина, уводя разговор в сторону от скользкой темы.

Бабик кивнул, отпив глоток молока.

– Спасибо. Хорошо.

– Я рада, – Марина улыбнулась, поймав его взгляд.

– Я знаю, что мне не место здесь, – нерешительно заговорил вновь Бабиченко, – вы меня скоро прогоните, наверное. Но я ещё спросить хочу, если можно…

– Спрашивай.

– Вам нужны помощники?

Криптеры привычно перекинулись несколькими мыслями.

– Если что, мы тебя позовём. А также ты можешь позвать нас, если что-то будет совсем плохо. Но попусту не надо. Только в крайних случаях и то в первое время. До сих пор ты же полагался на себя? Положись и сейчас. Нянькой тебе никто не собирается быть, – сказал Полеха и встал.

– Подождите! – забеспокоился Бабик, тоже вставая. – Дайте совет последний. Мне в Москве оставаться или уехать?

– Себя слушай. Как сам хочешь? – спросил Серж.

– Не знаю пока, мне Москва нравилась всегда, а сейчас… Не знаю.

– Поживи, осмотрись. Считай, ты заново родился. Определишься сам. Свинья везде грязь найдет. Так что, если ты человеком станешь, место твоего пребывания роли не играет. Всё, Юрий Александрович, тебе пора. Готов?

– А куда?..

– Квартира у тебя пустая, никого нет. Вещи твои дошлём. С Богом!

Бабик исчез.

Он стоял в центре зала трёхкомнатной квартиры, оставшейся от отца с матерью, и смотрел в окно. На стол мягко легла стопка его одежды и полотенце.

…Поднятая бывшим бандитом тема висела в воздухе и не давала покоя криптерам. Пример кардинальных метаморфоз в душе ещё вчера, казалось бы, конченных людей: Мамая, Яши, Хасана, Бени, Кислого, Бабика и Прони – давал пищу для размышлений и подталкивал к поиску более глобальных схем. Не отслеживать же каждого преступника или жертву, спасая её от киллера, насильника, вымогателя, вора и просто обидчика. Совесть каждого из них своей не подменишь.

– Очень, конечно, приятно и заманчиво быть миротворцем, спасителем человеческих душ, – размышляла вслух Марина, – но, мне кажется, мы не своим делом занялись.