Ковчег изгоев (СИ) - Куницына Лариса

— То, что они не знают, где мы, и боятся нашего возвращения. И заметьте, они почему-то не ищут в этом секторе, за звездой.

— Боятся, что мы на самом деле здесь, без проблем вступим в бой и одержим победу? — повернулся ко мне Хок. — А вся эта суета — демонстрация силы и решимости оборонять свои рубежи и выход из ловушки?

— Не исключено… — согласилась я.

— Послушайте, какой бой? — спросил Вербицкий. — Мы же не можем уничтожать чужие корабли. Это нарушение закона…

— Тот, для кого законы не писаны, редко надеется на соблюдение законов другими, — пожала плечами я.

— Особенно если учесть, что они уже убедились в нашей решимости вести войну на уничтожение противника, — добавил Хок.

— Что вы имеете в виду? — нахмурился Булатов.

— Мне пришлось сбить пару «махартов», чтоб прикрыть отход подбитых «грумов» Белого Волка и лейтенанта Хитомаро, — пояснила я.

— В них были люди? — осторожно спросил Вербицкий.

— Так же, как и в «грумах».

Вербицкий и Булатов молча переглянулись, но, на сей раз, обошлось без бурного проявления негодования. Свои мысли по этому поводу они оставили при себе.

— И что мы теперь будем делать? — вместо этого поинтересовался Вербицкий.

— Пока не знаю, — честно призналась я. — Для чёткого плана действий нам не хватает информации.

— Здесь мы её не получим.

— Но мы должны сперва систематизировать и проанализировать то, что имеем. А потом, возможно, нам придётся сделать то, чего они так боятся.

— Что именно?

— Мы спустимся на поверхность планеты, если мне или кому-то из вас не придёт в голову более гениальная идея.

— Я бы слинял… — как бы, между прочим, заметил Вербицкий.

— Я б тоже… — пробормотал Булатов, уткнувшись взглядом в пульт.

Я промолчала, хотя именно это, а не недостаток информации, казалось мне главной проблемой.

Позади раздались решительные шаги, и я вместе с креслом развернулась к входу. В командный отсек стремительно вошёл Таро, за ним торопливо следовал лейтенант Лю.

Появление командора Кацухиро, облачённого в нашу корабельную форму с нашивками, соответствующими его званию, заставило Вербицкого и Булатова вскочить с мест и вытянуться в струнку. Несмотря на невысокий рост и изящную мальчишескую фигуру, он выглядел внушительно: прямой, с гордо поднятой головой и красивым, словно выточенным из слоновой кости лицом с тонкими, но мужественными чертами. И на этом лице гневным блеском сверкали глаза холодного чёрного агата.

— У тебя есть на звездолёте нормальная каюта? — резко спросил он, едва кивнув в ответ на приветствие моих офицеров. — Я не могу жить в этих дворцовых апартаментах.

— Увы, друг мой, на моём звездолёте нет каюты, достойной тебя, — мило улыбнулась я. — Зато есть вполне соответствующие капитанские апартаменты. Ты же капитан, вот и располагайся.

— Но ты живешь в каюте.

— Как и раньше, в каюте номер один. Впрочем, сейчас моя каюта как раз свободна…

— Нет, — перебил он. — Другая. Согласен на койку в двухместной.

— Нет, — покачала головой я. — Ты будешь жить там, где я сказала. Я командую на этом корабле. А ты гость. Так что наслаждайся.

Я бросила взгляд на хронометр на пульте и поднялась.

— Я не могу спать на кровати четыре на четыре метра, — хмуро произнёс он.

— Там такая кровать? — заинтересовалась я, посмотрев на второго помощника. Джонни Лю радостно закивал. — Слушай, Таро, помнишь, чему нас учили в школе? Поисковик должен уметь приспосабливаться к жизни в любых условиях. Спать на камнях любой дурак за четырнадцать лет научится. Нужно совершенствовать навыки. На худой конец, можешь лечь на пол.

— Там чисто, — закивал Джонни, — и толстый пушистый ковер…

Он замер под ледяным взглядом космического самурая. Потом Таро взглянул на меня. Только хорошее воспитание и кодекс Бусидо, не позволили ему сказать всё, что он обо мне думает.

— У нас не принято опаздывать на завтрак, — проговорила я, не позволив себе даже тени улыбки. — Хочешь есть?

— Да, — кивнул он. — И обещаю тебе соответствующий приём на своём корабле.

— Я не сомневаюсь в твоем гостеприимстве, — заверила я и жестом пригласила его следовать за собой.

Следующие несколько дней жизнь на звездолёте спокойно шла своим чередом. Мы продолжали вести наблюдение за поверхностью планеты. Активность нашего противника, как вокруг планеты, так и у входа в воронку пошла на убыль. То ли они решили поберечь силы, то ли сообразили, что пожелай мы сесть на планету или миновать их заслон возле воронки, это не составило бы для нас труда. Крупные звездолёты и могучий атмосферный авианосец ушли в свои ангары, входы в которые мы сумели разглядеть среди скал и зарослей деревьев. В космосе и на планете установилось некоторое спокойствие.

Мы допросили бунтовщиков, заключённых под арест в каютах и медицинском изоляторе. Анхела Риварес и Тутта Йохансен с готовностью рассказали всё, что знали, но знали они немного. Им сообщили, что они идут в мир, где люди с необыкновенными способностями воспринимаются как боги, их ждёт счастливая и спокойная жизнь. Нужно только уговорить экипаж поступить вместе со звездолётом на службу местному правительству, а тех, кто не согласиться, депортировать домой. Ничего конкретного, одни общие фразы. Говорила с ними Жаклин Дюбо, но как показалось Тутте Йохансен, и она всё это знала со слов Тии Абрахам.

Сама Жаклин по-прежнему находилась в состоянии искусственной комы, хотя, как утверждал Джулиан, её жизни ничего не угрожало. Просто, обсудив с Дакостой возможные последствия такого повреждения мозга, он принял решение удерживать её в бессознательном состоянии до той поры, когда он сможет передать её квалифицированным специалистам на Земле.

Тилли Бом вообще ничего не знал. Он нашёл утешение в том, что собирал в своей каюте маленьких роботов, которые танцевали и пели детские песенки. Он сказал, что эти песни пела ему в детстве его киберняня. Между делом он мастерил механическую мышку для кота, с которым подружился.

— Они плохие… — бормотал он, натягивая на мышку лохматую серую шкурку, связанную Бетти Фелтон из козьей пряжи. — Они говорили, что меня никто не обидит, а Этьен сам стукнул меня по голове. Я ничего ему не сделал…

Мышка пискнула и зашевелила лапками.

— Киса будет доволен, — радостно поделился со мной Тилли.

Доминик Этьен не возражал против сотрудничества. Его челюсть ещё не восстановилась полностью, и он говорил с помощью специального аппарата, приставленного к горлу.

— Я никого не убивал и не собирался. Просто мне надоело везде быть изгоем. Я же не пытаюсь сопротивляться или бежать, хотя мог бы. Вы знаете, что я способен создавать вибрирующие силовые поля, которые могут разрушить двойную кирпичную кладку? Я сижу спокойно и жду, когда меня отдадут под трибунал.

— Эти стены, как вам известно, не из кирпичей, — заметила я. — И в этом помещении ваши волны вряд ли могут привести к каким-либо серьёзным последствиям, за исключением последствий для вас. Может, вы никого и не убивали, но являетесь сообщником Тии Абрахам и Жаклин Дюбо, совершивших преднамеренные убийства. Кстати, удар прикладом, который вы нанесли сержанту Бому, тоже мог привести к смерти, если б пришёлся на сантиметр ниже. Так что не стоит строить из себя бедную овечку. Ближе к делу, что вы знали о намерениях Абрахам и о том месте, куда направлялся звездолёт?

— Мало что, — ответил он хмуро. — Она никак не желала делиться информацией, но сказала, что мы идём на окраину галактики. Там есть вход в особый мир, где правит сильный диктатор, а диктатору нужны мощные звездолёты и воины. Чем сильнее воин, тем больше он ценится. Она уверяла, что я смогу сделать там карьеру! Обещала, что я стану командиром звездолёта.

— И вы клюнули на эти байки?

Он мрачно взглянул на меня.

— Я был в отчаянии. Меня вышвырнули с патрульного катера, потому что я разозлился на одного олуха и хлопнул в ладоши. Я разрушил систему навигации, и мы три дня болтались в космосе, пока нас не подобрал поисковик со Скат-Лорены. Я полгода сидел без работы, без дела… Без космоса, наконец. Меня не брали даже в частные компании, потому что кадровые службы, прежде всего, запрашивают послужной список и рекомендации. Им было плевать, что я хороший стрелок, их пугало, что я могу снова хлопнуть в ладоши.