Ненавистник полицейских. Клин. Тайна Тюдора. - Эван Хантер

— Есть, сэр.

— Ну, иди.

— Есть, сэр. — Джерено отдал честь и поспешил покинуть кабинет капитана, благославляя свою счастливую звезду за то, что никто не узнал, что перед тем, как найти сумку, он выпил два стакана вина в мастерской Макса Мэнделя. Фрик какое-то время сидел за столом, тяжело вздыхая, затем вызвал лейтенанта Бирнса и приказал ему отправить сумку в лабораторию, когда тот сочтет нужным. Бирнс ответил, что сейчас же пошлет кого-нибудь за сумкой.

Фотография сумки лежала на столе перед Нельсоном Пайатом.

— Да, сумка наша, вне всякого сомнения. Кстати, великолепная фотография. Это вы фотографировали?

— Вы имеете в виду лично меня? — спросил Мейер Мейер. — Нет, не я. Это фотографировал полицейский фотограф.

— Ну, это точно наша сумка. — Пайат откинулся в своем вращающемся кожаном кресле, которое стояло в угрожающей близости к стеклянной стене. Кабинет находился на четвертом этаже административного здания Международного аэропорта. Здание возвышалось над взлетными дорожками аэропорта, гладкая поверхность которых сейчас тонула в потоках дождя. — Черт бы побрал этот дождь, — пожаловался Пайат, — так вредит делу.

— Разве вы не можете совершать полеты в дождь? — поинтересовался Мейер.

— Мы-то можем запросто. Мы можем совершать полеты почти в любую погоду. Но захотят ли лететь пассажиры, вот в чем загвоздка. Как только начинается дождь, билеты возвращают пачками. Приходится отменять полеты. Все боятся. — Пайат покачал головой и опять начал изучать фотографию сумки. Это была глянцевая фотография размером 8,5 на 11. Сумка была сфотографирована на черном фоне. Фотография была действительно великолепная. Название компании и ее лозунг светились на ней, как неоновая реклама.

— Так в чем же провинилась эта сумка? Какой-нибудь грабитель воспользовался ею для своих инструментов или что-нибудь в этом роде? — спросил Пайат, рассмеявшись своей шутке, и обвел взглядом Клинга и Мейера.

Клинг ответил за обоих — Не совсем так, сэр. Какой-то убийца использовал ее, чтобы избавиться от части расчлененного трупа.

— Части?.. А, понятно. Да, это не очень приятный сюрприз. Пожалуй, не будет способствовать популярности нашей компании. — Он задумался. — Хотя, кто знает? — Опять замолчал, что-то прикидывая в уме, и спросил — В газетах об этом что-нибудь появится?

— Едва ли, — ответил Мейер. — Слишком много крови. Публике нужна сенсация, что-то вроде изнасилования или исчезновения какой-нибудь экстравагантной красотки. В этой истории пока что не просматривается ничего такого. Для прессы, это довольно скучно.

— Мне пришло в голову, что эта фотография сумки на первой странице какой-нибудь популярной газеты лишний раз напомнила бы людям о нашей компании. Такой рекламы и нарочно не придумаешь. Кто знает, может быть, такая реклама оживила бы наши дела.

— Возможно, сэр, — проявляя терпение, поддержал его рассуждения Мейер.

Если Мейер мог похвастаться добродетелями, то главной из них, несомненно, было терпение. В каком-то смысле с этой добродетелью он был рожден или, по крайней мере, получил ее вместе с именем. Дело в том, что его отец' был большим любителем розыгрышей. Это был шутник, ко- тдрый находил удовольствие в том, чтобы ошарашить гостей, собравшихся за поминальной иудейской трапезой, сообщив им под конец, что они съели молочное блюдо. Да, он был насмешник и балагур по натуре. Но в конце концов, сама жизнь сыграла удивительную шутку с этим непревзойденным насмешником. После того, как он оставил далеко позади тот возраст, когда любящие отцы способны в умилении вытирать носы и менять пеленки у своих отпрысков, а его жена фактически миновала тот значительный в жизни каждой женщины период, который предпочитают загадочно именовать началом новой жизни, к их обоюдному замешательству обнаружилось, что она беременна.

Такой неожиданный поворот событий превзошел все шутки короля розыгрыша. Отец Мейер не мог прийти в себя от досады и негодования, он бранился и жаловался на превратности судьбы. Он даже потерял свою способность шутить, обдумывая, как отплатить причудам судьбы и контролю рождаемости. В положенный срок с помощью повитухи на свет появился крепкий голубоглазый мальчик весом свыше семи фунтов. И тогда отец нанес свой ответный удар. Он заявил, что дает мальчику имя Мейер, повторив именем свою фамилию: Мейер Мейер. Употребленные вместе имя и фамилия напоминали знак, используемый в целях избежания повторения, что старику-отцу казалось в высшей степени остроумным, и он развлекался целую неделю, очень довольный своей выдумкой. Подросшему мальчику, однако, было не до смеха, когда у его сверстников при произнесении его имени возникало желание дать ему в зубы, «следствие чего он всегда ходил с кровоточащими губами. Семейство Мейеров, исповедуя ортодоксальный иудаизм, жило в округе, где евреи были немногочисленны, поэтому соседским ребятам не было необходимости искать повод для дачи ежедневных затрещин жиденку Мейеру. Если, кроме его еврейского происхождения, требовался другой повод, то им было его имя. Скандируя его хором, ребята развлекались тем, что били мальчика по губам.

С течением времени он понял, что бесполезно вступать в драку сразу с дюжиной сорванцов, но можно вступить с ними в переговоры и охладить их драчливый пыл. Очень терпеливо он начал практиковать второе. Иногда он побеждал, иногда — нет. Но терпение стало основной линией его жизни. Никто не будет отрицать, что терпение действительно великая добродетель. Назови его родитель, например, Чарли, Франк или Сэм, Мейеру не пришлось бы преобразовывать себя таким образом… Если бы, как любому другому мальчишке, ему можно было вступить в схватку не с дюжиной сорванцов, а с одним и дать отпор, расквасив ему нос, может быть тогда, но это только предположение, может быть, тогда он не облысел бы полностью в свои тридцать семь лет.

С другой стороны, какой сын может быть столь жесток, чтобы лишить стареющего отца удовольствия развлекаться такой безобидной шуткой?

Непринужденно продолжая беседу, Мейер спросил — Как распространяются эти сумки, мистер Пайат?

— Распространяются? В общем-то ори не распространяются. Они просто выдаются тем, кто пользуется нашей авиалинией. Это способствует популярности.

— Значит, они выдаются любому вашему пассажиру, так я вас понял?

— Нет, не совсем так. У нас. понимаете ли, разные виды рейсов.

— Да?

— Рейсы класса Люкс, где пространство между посадочными местами довольно большое, целых двадцать дюймов, что дает возможность пассажирам удобно вытянуть ноги, компания предоставляет им богатый выбор напитков и меню, особое отделение для багажа — короче, самое лучшее обслуживание, которое наша компания в состоянии предоставить.

— Неужели?

— Да. Затем идут рейсы Первого класса, которые включают те же самые удобства, ту же самую еду, но только без напитков. Их при желании вы можете купить на свои деньги. И в