Во имя победы - Дмитрий Устинов

– Думаю, просьбу фронта выполним.

– Хорошо, товарищ Устинов. Так я и скажу Коневу.

Положив телефонную трубку на аппарат, я склонился над графиком работы артиллерийских заводов. А.И. Быховскому платформы под погрузку должны быть поданы через сутки. Не могут ли там ускорить отгрузку?

Звоню на завод. Телефонистка на заводском коммутаторе отвечает:

– Директора нет. Ушел в сборочный цех.

– Давайте сборочный.

Ответил заместитель начальника цеха.

– Быховский у вас?

– Нет, товарищ нарком. Минут пять назад он звонил, сказал, что идет к нам, но пока нет его.

– Как дела на сборке?

– Идем с опережением, товарищ нарком.

– А как та партия, которую вы должны отгружать завтра?

– Пушки готовы все, товарищ нарком, но большая часть еще не покрашена.

– Если дадим платформы, сумеете отправить пушки сегодня же?

– Сделаем. Пушки подготовим к отправке.

– Доложите директору. Платформы будут. Скажите людям: фронт очень просит нашей помощи. Ему срочно нужны ваши пушки, понимаете, срочно! Передайте, что это и просьба Сталина.

На следующий день Быховский доложил: эшелон с пушками ушел.

Я поинтересовался: успели ли покрасить пушки?

– Да, товарищ нарком, почти все, – ответил Быховский. – Четыре штуки только некрашеными погрузили. Но мы создали бригаду, она покрасила пушки прямо на ходу поезда.

На заводе, который возглавлял А.П. Золотарев, создали две такие бригады из женщин, которые регулярно совершали челночные рейсы, докрашивая орудия на ходу поезда.

Так люди старались выиграть время для того, чтобы поскорей, без задержки хотя бы на час или минуту, дать оружие фронту.

Иногда покраска получалась с пыльцой: сохли орудия все же на ветру, в движении. Но фронтовики претензий к оружейникам не имели, говорили, что этими пушками песочного цвета еще, мол, покрасим фашистам хвост.

Переданная Сталиным просьба Степного фронта была выполнена.

Это было чуть больше полугода назад. Можно, конечно, сказать: всего лишь полгода. Да, срок этот относительно недолгий. Но нельзя забывать, что это были не простые, а военные полгода, причем даже в сложнейших условиях войны имеющие особую насыщенность и значимость, – это было время завершения перелома в войне, перелома и в военном, и в политическом, и в экономическом смысле. Н,еной неимоверного напряжения всех сил наш народ и армия устояли под жестоким натиском врага, не позволили ему опрокинуть, подмять себя. И хотя враг еще не был окончательно повержен, но теперь уже мы были наверху и методично, с нарастающей силой загоняли его в логово, из которого он выполз, мы ломали ему хребет…

Вот что такое были эти полгода с небольшим – от преддверия Курской битвы до начала последнего, победного этапа войны.

Теперь положение в корне изменилось. Мы получили возможность маневра производственными мощностями и рабочей силой, планомерного совершенствования организации всех видов работ по созданию и выпуску оружия. Мы словно обрели второе дыхание – могучее, свободное, которое, несмотря на сохранившуюся сложность обстановки военного времени, позволяло не только успешно справляться с текущими заданиями и планами, но и создавать заделы на будущее.

И это было одним из самых ощутимых свидетельств приближения Победы.

В 1944 году у себя в отрасли мы стали широко и смело применять комплексный метод оперативного освоения новых образцов оружия, новых технологических приемов и схем. И делали это совершенно безболезненно для основного производства, располагая, как правило, достаточным резервом сил, средств и времени.

Мне вспоминается, как нелегко и непросто внедрялся этот метод. И не только из-за острого дефицита оборудования, материалов, людей и конечно же времени, но и из-за необходимости вырваться из текучки, подняться над сиюминутными задачами, заглянуть в завтра, подумать о перспективе.

Было это на заводе, возглавляемом М.А. Ивановым, в самом начале 1942 года. Тогда сборочный цех завода стал буквально захлебываться, не успевая собирать поступающие в него узлы и детали и выдавать готовую продукцию. Как раз в тот период наркомовская бригада работала на этой группе заводов, и я решил сам посмотреть, в чем же дело на сборке. В течение дня и половины ночи изучал работу цеха, его связи с другими цехами, организацию взаимодействия между бригадами и участками. Постепенно вырисовывалась достаточно ясная и четкая картина производственного процесса, выявлялись и причины сбоев. А затем определился и метод, с помощью которого можно было эти причины устранить.

Дело в том, что, как я уже отмечал, завод одним из первых в отрасли стал переводить производство оружия на поток. Поначалу это дало резкий скачок производительности труда, выпуска продукции. Но теперь, видимо, возможности сборочного цеха в его нынешнем виде были полностью исчерпаны, и он не мог справляться с нарастающим количеством поступающих в него узлов и деталей. Настала пора сделать следующий шаг: расчленить процесс производства на еще более простые операции, которые могут выполняться на специально оборудованных рабочих местах со значительно меньшими затратами станкоресурсов, материалов и времени, а также квалифицированной рабочей силы. Причем рабочие места должны быть связаны между собой наиболее удобными линиями и средствами транспортировки, что требовало строгого соблюдения последовательности отдельных операций и, значит, соответствующего использования производственной площади. Таким образом обеспечивался замкнутый, технологически наиболее целесообразный, максимально экономичный цикл производственного процесса.

Таких циклов в зависимости от конструктивных особенностей того или иного вида оружия могло быть больше или меньше, но все они должны были увязываться между собой по одному и тому же принципу: строгая, оптимальная с точки зрения технологии и организации работы последовательность операций, кратчайшие, наиболее удобные и экономичные транспортные связи, рациональное использование оборудования, производственных площадей и людей.

На очередной оперативке, выслушав рапорт начальника сборочного цеха Б.Ф. Файзуллина, я предложил:

– А что, если вам, товарищ Файзуллин, попробовать выйти из потока?

– Так как же, товарищ нарком, я из него выйду? У меня производство, план, каждый час, каждую минуту: давай, давай оружие! И я должен давать!

– Это верно, должен. И сборку мы не остановим. Пусть продолжает работать. Но то, что цех успевает сделать сейчас, в таком его виде, – это максимум, перешагнуть который он не в силах, верно?