Человеческая деятельность. Трактат по экономической теории - Людвиг Мизес

Именно под этим углом зрения необходимо решать часто поднимаемые проблемы, являются ли воинская повинность и взимание налогов ограничением свободы. Если бы принципы рыночной экономики были признаны всеми людьми во всем мире, то не существовало бы никаких причин вести войны и отдельные государства могли бы жить в мире и согласии[См. с. 642.]. Но в наше время свободному государству постоянно угрожают агрессивные планы тоталитарных деспотий. Если оно хочет сохранить свою свободу, то должно быть готово отстаивать свою независимость. Если правительство свободной страны заставляет каждого гражданина всеми силами содействовать своим замыслам отражения агрессора, а каждого здорового мужчину вступить в вооруженные силы, то оно не налагает на индивидов обязанности, которые были бы шагом в сторону от задач, диктуемых законами праксиологии. В мире, где полно неудержимых агрессоров и поработителей, цельный безусловный пацифизм равносилен безоговорочной капитуляции перед лицом самых жестоких угнетателей. Тот, кто хочет остаться свободным, должен биться насмерть с теми, кто стремится лишить его свободы. Изолированные попытки сопротивления со стороны каждого индивида обречены на провал, единственный реальный путь чтобы сопротивление организовывало государство. Одна из важнейших задач государства защита общественной системы не только от отечественных преступников, но и от внешних врагов. И тот, кто в наши дни выступает против вооружения и воинской повинности, сам того не ведая, является пособником тех, кто стремится поработить всех.

Содержание государственного аппарата судов, полиции, тюрем и вооруженных сил требует значительных расходов. Взимание налогов на эти цели является абсолютно совместимым со свободой, которой индивид пользуется в рыночной экономике. Разумеется, это утверждение не служит оправданием конфискационным и дискриминационным методам налогообложения, практикуемым ныне самозваными прогрессистскими правительствами. Это следует подчеркнуть особо, так как в нашу эпоху интервенционизма и устойчивого дрейфа к тоталитаризму государства используют право взимания налогов для разрушения рыночной экономики.

Любое действие правительства, выходящее за пределы выполнения функций защиты плановой работы рыночной экономики от агрессии внутренних и иностранных нарушителей спокойствия, является шагом вперед по дороге, прямо ведущей в тоталитарную систему, где свобода вообще отсутствует.

Свобода это состояние человека в договорном обществе. Общественное сотрудничество в системе частной собственности на факторы производства означает, что в пределах рынка индивид не обязан повиноваться и служить сюзерену. Он служит другим людям добровольно, чтобы получатели отплатили и оказали ему услуги со своей стороны. Он обменивает товары и услуги, а не выполняет принудительную работу и не платит дань. Разумеется, он не независим. Он зависит от других членов общества. Но эта зависимость обоюдная. Покупатель зависит от продавца, а продавец зависит от покупателя.

Основной заботой многих авторов XIX и XX вв. было неверно истолковать и исказить это очевидное положение дел. Рабочие, говорили они, находятся во власти своих работодателей. Действительно, наниматель имеет право уволить работника. Но если он использует это право ради минутной прихоти, он навредит собственным интересам. Ему же будет в убыток, если он уволит хорошего работника, чтобы заменить его на менее способного. Сам по себе рынок никому не мешает произвольно причинить вред окружающим; он просто наказывает подобное поведение. Владелец магазина может вести себя грубо по отношению к покупателям при условии, что он готов выдержать последствия. Потребители могут бойкотировать поставщика при условии, что они готовы нести дополнительные издержки. Эгоизм, а не сдерживание и принуждение с помощью жандармов, палачей и судов заставляет каждого человека на рынке проявлять предельную старательность в обслуживании окружающих и обуздывать врожденную склонность к произволу и злому умыслу. Член договорного общества свободен, поскольку он служит другим, только служа себе. Его ограничивает только редкость неизбежный естественный феномен. Во всем остальном в сфере рынка он свободен.

Не существует иной личной и политической свободы, чем та, которую несет с собой рынок. В тоталитарном гегемонистском обществе у индивида остается только одна свобода, поскольку ее нельзя у него отобрать, это свобода покончить жизнь самоубийством.

Государство общественный аппарат сдерживания и принуждения неизбежно представляет собой гегемонистский орган. Если бы правительство было в состоянии расширять свою власть по желанию, оно могло бы упразднить рыночную экономику и заменить ее во всех отношениях тоталитарным социализмом. Чтобы не допустить этого, необходимо ограничивать власть правительства. Это задача всех конституций, биллей о правах и законов. В этом смысл всех сражений за политическую свободу, которые вели люди.

В данном отношении, называя ее буржуазной проблемой и порицая права, гарантирующие политическую свободу за негативизм, хулители политической свободы правы. Для государства и правительства политическая свобода означает ограничения, налагаемые применением полицейской власти.

Не было бы нужды распространяться об этом очевидном факте, если бы проповедники уничтожения политической свободы намеренно не создали смысловую путаницу. Они осознали, что открыто и откровенно бороться за лишение свободы и порабощение безнадежно. Понятие политической свободы имело такой престиж, что никакая пропаганда не могла поколебать ее популярность. С незапамятных времен в зоне влияния западной цивилизации политическая свобода признавалась самым драгоценным благом.

Отличительной чертой Запада была именно забота о политической свободе общественном идеале, чуждом восточным народам. Социальная философия стран Запада представляет собой прежде всего философию свободы. Основное содержание истории Европы и сообществ, основанных эмигрантами из Европы и их потомками в других частях мира, заключалось в борьбе за политическую свободу. Грубый индивидуализм автограф нашей цивилизации. Никакая открытая атака на личную свободу индивида не имеет шансов на успех.

Поэтому-то защитники тоталитаризма избрали иную тактику. Они изменили смысл слов. Они назвали настоящей или подлинной политической свободой положение индивида в системе, где он не имеет никаких прав, кроме права повиноваться приказам. В Соединенных Штатах они называют себя истинными либералами, так как стремятся к подобному общественному порядку. Они называют демократией русские методы диктаторского правления. Они называют профсоюзные методы насилия и принуждения промышленной демократией. Они называют свободой печати положение дел, при котором только государство имеет право публиковать книги и выпускать газеты. Они определяют политическую свободу как возможность делать правильные вещи, и, разумеется, присваивают себе право определять, что правильно, а что нет. В их глазах всесильность государства означает полную политическую свободу. Освободить полицейскую власть от любых ограничений в этом подлинный смысл их борьбы за свободу.

Рыночная экономика, говорят эти самозваные либералы, наделяет политической свободой только паразитический класс эксплуататоров, буржуазию. Эти негодяи пользуются свободой порабощать массы. Наемные рабочие несвободны; они должны тяжело работать только ради блага своих хозяев работодателей. Капиталисты присваивают себе то, что по праву должно принадлежать рабочим. При социализме рабочий будет обладать свободой и человеческим достоинством, поскольку не будет больше обязан пахать на капиталиста. Социализм означает освобождение простого человека, свободу для всех. Более того, он означает богатство для всех.

Эти доктрины смогли одержать победу, поскольку не встретили эффективной рациональной критики. Некоторые экономисты блестяще разоблачили их полную ошибочность и противоречивость. Но общественность игнорирует уроки экономической науки. Аргументы против социализма, выдвигаемые средними политиками и писателями, или глупы, или неуместны. Бесполезно настаивать на якобы естественном праве индивидов обладать собственностью, если другие утверждают, что основным естественным правом является равенство доходов. Эти разногласия невозможно урегулировать. Не имеет смысла критиковать несущественные, сопутствующие положения социалистических программ. Невозможно опровергнуть социализм, критикуя точку зрения социалистов на религию, брак, регулирование рождаемости и искусство. Более того, обсуждая эти вопросы, критики социализма часто бывали неправы.