Хроники раздора - Letroz
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вдруг Веленбергербег махнул рукой, и сфера, неторопливо вращаясь, взмыла вверх под удивлённые возгласы публики, зависнув над сценой, а у него в руках появилась новая. Эту он окружил пламенем. Результат вышел не менее впечатляющим и тоже сорвал овации. Всего фокусник сотворил десять таких шаров разных цветов, используя для этого различные стихии. Фалайза больше всего поразила сфера, ставшая излучать по итогу чёрный цвет — такое нечасто увидишь, особенно в игре, где законы физики и оптики не были пустым звуком.
Так управляться со всеми стихиями разом мог или очень прокаченный маг, или тот, кто не имел ограничений по поводу доступной магии, кроме отсутствия контроля над ней. И Фалайз нутром чуял, что там, на сцене, стоит его коллега по классу.
Казалось, что после такого Веленбергербегу уже нечем будет удивлять, но как выяснилось, это была лишь подготовительная часть выступления, пролог настоящего шоу. Создав последнюю сферу, фокусник вдруг вскинул вверх костлявые руки, украшенные перстнями, как во время молитвы. Повинуясь почти незаметному движению пальцев, разноцветные шары неторопливо двинулись по небу, начав свой завораживающий танец.
Дикий маг, как и толпа на площади, замерли, разинув в восхищении рты. Самые стойкие спешно разворачивали программы для записи видео, стремясь запечатлеть происходящее, остальные же наблюдали за невероятно красивым представлением, боясь не то что пошевелиться, даже моргнуть.
Веленбергербег оказался не просто фокусником. Он был музыкантом, игравшим без каких-либо инструментов и звука вообще. Не так часто представляется возможность услышать музыку, но увидеть её, не слыша ни единой ноты — это совершенно иной уровень. Человек, придумавший это выступление, выучивший все эти движения до такой степени, что ему вообще не требовалась помощь, был форменным безумным гением.
Вполне ожидаемо после такого, когда выступление завершилось, Веленбергербега встретила волна оваций и криков восторга. В его сторону полетели целые кипы денег, на которые, впрочем, фокусник вообще не обратил внимания. Всё это время он просто стоял и смотрел на персонажей перед собой с выражением какого-то глубокого удовлетворения на лице. Когда же восторг чуть поубавился, то он просто поклонился и вдруг исчез, заставив толпу удивлённо охнуть.
Фалайз непроизвольно подхватился, словно пытаясь увидеть, куда же подевался фокусник. Ответ на это пришёл из-за спины, откуда раздался смешок, и мягкий, очень вкрадчивый голос спросил:
— Хе-хе, хорошее место, не правда ли?
Веленбергербег стоял у изголовья кресла, держа в одной руке пузатую бутыль вина, а в другой заполненный до середины бокал.
— Не надо убегать или извиняться, — опережая возможную реакцию, успокоил дикого мага фокусник, — прекрасно понимаю, почему регулярно встречаю здесь непрошенных гостей, — он подмигнул, — в конце концов, ведь сам сюда постоянно возвращаюсь.
— Простите, — всё же извинился Фалайз, уступая кресло его хозяину.
— Это пустое, — поставив вино на столик, отмахнулся Веленбергербег. — Скажи лучше, тебе понравилось?
— Да! Это потрясающе! Никогда прежде такого не видел!
— Спасибо, — фокусник удовлетворённо кивнул и с выражением блаженства приземлился в кресло. — Ты ведь тоже, как и я, дикий маг, верно?
— Но…
— Твоя одежда и эта палка — у меня, когда-то давно, были такие же. К тому же, — прежде чем договорить Веленбергербег отпил из бокала, — мне знаком твой ник.
— Вы тоже слышали об этом разгроме? — Фалайз покосился в сторону стройки неподалеку.
— Возможно, — уклончиво ответил фокусник. — Но, полагаю, главная причина в том, что у нас с тобой есть общая знакомая.
Учитывая, что друзей у него было меньше, чем пальцев на руке, угадать кто именно это мог быть, дикому магу не составило труда
— Специалист широкого профиля?
— Да, иногда она называет себя и так, — Веленбергербег усмехнулся. — Могу её понять: слово «убийца» несёт в себе слишком много негатива.
Вдруг фокусник махнул рукой и рядом появилось такое же кресло, как то, в котором сейчас сидел он сам. Ещё один взмах — и на столике закачался только что материализованный бокал.
— Присаживайся, угощайся.
Фалайз принял приглашение, но от напитка отказался.
— Боюсь, это просто не имеет смысла, — отшутился он.
— Многое теряешь без гастроанализатора, — отпивая напиток, заметил Веленбергербег. — Он добавляет в этот яркий мир ещё больше красок.
— Вы долго… качались? — понимая, что разговор зашёл немного не туда, сменил тему Фалайз.
— Да, и не могу сказать, что этот путь был лёгким, но ты сам видел, какие возможности он даёт.
— Но как?! — удивлённо воскликнул дикий маг. — Мои заклинания — это катастрофа! Каждый раз!
— Прокачка, терпение, — меланхолично ответил Веленбергербег, — ты уже понял главный принцип?
— Чем больше маны, тем сильнее жахнет?
— Ха, лучше и не скажешь! — оценил с улыбкой фокусник. — Но есть ещё один, не такой очевидный. Каждое заклинание в этой игре стоит строго определённое количество маны. Какие-то больше, какие-то меньше. Пересекается не так много. Вполне можно зазубрить.
— Но заклинаний ведь сотни! — непроизвольно воскликнул Фалайз.
— Тысячи, — поправил его Веленбергербег. — Будешь на севере, загляни к нам в Союз, в Васюки. Там есть книжный магазинчик, на площади Советов, так и называется — «Книжный». Мы страна простых названий, — фокусник вскинул бокал, словно это был тост, и продолжил. — В нём продают энциклопедии заклинаний. Талмуд увесистый, вполне сгодится вместо оружия, и не дешёвый, но жизнь он тебе упростит.
— Я обязательно… — неуверенно начал Фалайз, но поняв, какую несёт чепуху, вместо того чтобы поблагодарить за совет, оборвал сам себя на полуслове, — спасибо.
— Да не за что, — пожал плечами фокусник.
— Почему вы исчезли сразу после выступления? — наблюдая за тем, как толпа внизу растекается по городу, спросил дикий маг.
— Мне не нужны деньги — мертвецам они ни к чему, — фокусник сказал это, как ни в чём не бывало, даже не прервавшись, хотя прозвучало это как гром среди ясного неба, — овации туда же. Главное, зачем я делаю то, что делаю — это полные восторга лица. Остальное у меня уже есть.
— Звучит… жутковато, — признался Фалайз, начав суетиться, — простите, если…
— Знаешь, что больше всего мне не нравится в моём диагнозе? — прервал его Веленбергербег, не без раздражения наблюдая
