Любовь изгнанницы - Симона Вилар

– Мэтью, а откуда тебе известно, что именно Эдуард в Барнете, а не Делатель Королей?

– Да я просто слушал, о чем говорили солдаты на постах, через которые мы проезжали. Уорвик тоже был в Барнете, а теперь отошел в какое-то аббатство на пути в Сент-Олбанс. Ну так что, миледи? Едем в Барнет?

Баронесса поглядела на поникшую Анну.

– Нет, Мэтью. Давай объедем город стороной. Нам сейчас куда желательнее выехать к отрядам именно Уорвика. Думаю, с Божьей помощью мы сможем их разыскать.

Мэтью что-то проворчал насчет слякоти и тумана, но коня повернул.

Анна внимательно поглядела на баронессу. Ей показалось, что в голосе той звучит волнение. Им довольно долго пришлось месить грязь, объезжая лагерь. Анна пристально вглядывалась в маячившие где-то в стороне огни костров и невольно принялась их считать, пытаясь определить численность войск Белой Розы.

Впереди послышалась брань Мэтью. Им предстояло пересечь вброд заводь лесного ручья. Кони, оскальзываясь, осторожно входили в черную влагу, обминая коряги и заросли камыша. Сделав шаг-другой, они едва не по брюхо погружались в воду и продвигались вперед, точно тяжелые лодки. Суетились слуги, один из вьючных мулов заупрямился, пришлось повозиться с ним, пока остальные пробирались к противоположному берегу.

Кобыла баронессы вдруг забеспокоилась и стала метаться так, что Дебора едва могла с ней совладать. Один из стражников подхватил ее под уздцы и помог достичь суши. Далее дорога стала тверже, и Дебора велела пришпорить коней, но Мэтью возразил – слишком темно для быстрой езды, можно в темноте налететь на сучья. Однако баронесса стояла на своем, и это показалось Анне странным, хотя в глубине души она только того и желала, чтобы поскорее миновать Барнет. В эту минуту на дороге вдруг показалась вереница огней.

– Наверно, какой-нибудь дозорный отряд йоркистов, – предположил Мэтью.

Они съехали на обочину и стали медленно продвигаться навстречу огням. Вскоре послышался топот копыт, фырканье коней. Это действительно был отряд Белой Розы – именно эта эмблема вскоре завиднелась на табарах воинов. Впереди скакал рыцарь в открытом шлеме. В руке он держал факел, озарявший красноватыми отблесками его лицо. Анна никогда раньше не видела этого человека, но Дебора ахнула от неожиданности.

Отряд остановился, преградив дорогу. Рыцарь выехал вперед и учтиво поклонился баронессе.

– Леди Дебора?

– Сэр Роберт Рэтклиф?..

Дебора казалась больше удивленной, чем напуганной.

– Насколько мне известно, вы оставались в Лондоне.

Поверенный герцога Глостера не ответил ей, и Анна перехватила его тяжелый, пронизывающий взгляд. Ее обдало жутью, и она торопливо закрыла лицо капюшоном. – По какому праву вы задерживаете нас? – оскорблено прозвучал голос Деборы.

– По приказу герцога Глостера, миледи. Мне придется препроводить вас в замок Хэмбли, что неподалеку отсюда.

Он взмахнул факелом, раздувая пламя, и его конь испуганно шарахнулся, звеня сбруей. Рэтклиф подъехал к Анне и осветил ее всю.

– Вы поедете с нами, ваше высочество.

18.

Аббатство Святого Бенедикта на дороге в Сент-Олбанс было столь древним, что наверняка помнило времена саксонского семи царствия. Нелепо огромный крест на крыше церкви аббатства покосился, плиты двора раскрошились, узкие крестообразные окна походили на бойницы. Обветшание чувствовалось здесь во всем, и лишь большой зал капитула был недавно приведен в порядок: стены побелены, застеклены окна, а пол выложен деревянными брусками. Именно здесь и созвал свой военный совет Делатель Королей.

Уорвик выглядел утомленным, но довольным. Несмотря на изнурительную болезнь, он вновь казался бодрым и полным энергии. Он стремительно расхаживал вдоль длинного стола, мраморная столешница которого была посыпана тонким слоем сухого белого песка, чертя тонкой палочкой на нем план предстоящей битвы, стирал неудачные наброски, ровнял песок и снова чертил, объясняя свой замысел.

Местность вокруг аббатства Святого Бенедикта была лесистая, но за городом находилось просторное, поросшее клевером поле. Именно его выбрал Уорвик для боя и именно в Барнете остановил свою армию, вынудив Эдуарда Ланкастера прийти сюда и занять невыгодную позицию в низине у болот.

По углам столешницы стояли канделябры, разливая ровный желто-восковой свет. Уорвик, звеня кольчугой, резко наклонился вперед, показывая, где намерен расположить основные силы. Его длинные волосы упали на глаза, и резким движением он заложил их за уши. Делатель Королей осунулся, морщины у рта обозначились резче, темнее стали круги под глазами, а сами глаза из зеленых стали почти янтарно-желтыми и сверкали, как у голодного волка. В последнее время в его поведении сквозило какое-то неестественное, почти лихорадочное возбуждение.

Граф Уорвик подправил линии на песке и взглянул на собравшихся. Вокруг толпились его военачальники: горячий и рыцарственный Джон де Вер, граф Оксфорд, тучный ленивый Экзетер, свояк Уорвика моложавый Томас Стэнли, всегда настороженный белокурый красавец Эдмунд Бофор, герцог Сомерсет, неизменно берущий под сомнение любое предложение Делателя Королей. Прежде они с Уорвиком всегда были соперниками, но в ходе этой кампании заметно сблизились, и Сомерсет из противника стал его правой рукой. В стороне от стола держался могучий граф Ормонд. В дальнем конце зала капитула стояли Джордж Кларенс и брат Уорвика Монтегю. Оба хранили мрачное молчание. Обычно самые оживленные в окружении Делателя Королей, сейчас они казались подавленными. Совсем недавно они получили изрядную взбучку: Джордж так и не сумел уговорить Пемброка присоединиться к Делателю Королей, Монтегю же на переговорах с Эдуардом Йорком согласился на его условие – битва должна происходить пешим порядком. И это привело в ярость Делателя Королей.

– Теперь, надеюсь, вы осознаете, дражайший брат, – заметил Уорвик, указывая на вычерченную на столе карту, – что натворили, приняв условия Йорка. Само небо даровало нам это место для конной сшибки. К тому же большая часть нашего войска – тяжеловооруженная конница, и этого вы не могли не знать. Теперь же я вынужден заставить их спешиться, тем самым лишив себя преимущества, – и все это только потому, что мой брат дал свое слово пройдохе Эдуарду. Вы осел, Джон, и бес попутал меня доверить вам вести переговоры.

– Милорд!

Монтегю вскинул голову, как жеребец под хлыстом.

В чертах его удлиненного породистого лица действительно было нечто лошадиное.

– Милорд, вы не имеете права так со мной говорить! Всем известно, что вы избегаете встреч с Нэдом Йорком. Когда вы отправили меня к нему герольдом, я не получил никаких указаний, кроме того, что мне следует согласовать условия битвы. Поскольку второй день стоит непроглядный туман, чистым безумием было бы выводить на поле конницу.