Сингапурский квартет - Валериан Скворцов

Бруно вдавил кнопку памяти телефона.

- Слушаю, сэр, - ответил на вызов Рутер.

- Развлекаетесь?

- Гости разогреваются, сэр.

- Паспорт для русского, Рутер, желательно нейтральной национальности, к рассвету. Качество проверит лично Пиватски... Не исключено, что их консул явится в полицию с сообщением об исчезновении сотрудника представительства уже через несколько часов. Думаю, они не будут ждать до утра... Поэтому никаких шероховатостей в Чанги перед отлетом. Спасибо, Рутер.

В полуосвещенном зале прибытия аэропорта Шереметьево-2 у транспортера получения багажа Бэзил Шемякин был единственным пассажиром, покинувшим в Москве самолет, который следовал рейсом Бангкок - Бомбей - Москва Копенгаген. Настенные часы показывали три пятнадцать утра.

Таможенник, ткнув печатью в декларацию, не взглянул ни на Шемякина, ни на паспорт.

Шоссе, уходившее в сторону "ленинградки", перекрывали клочки сероватого тумана. Пахло хвоей.

От таксеров отбою не было. Транспортная мафия окончательно победила в Шереметьево и установила в ценах полный беспредел. Дорога до Неглинного переулка обошлась Шемякину в сто баксов, и то пришлось торговаться...

Дождавшись утра, он поехал в шашлычную у метро "Баррикадная", где готовили только из свежего мяса. Полстакана коньяку ему хватило, чтобы перестать думать о том, что Ефим Шлайн замешан в теневой игре заодно с "кротом" в финансовом холдинге "Евразия", что он использовал его, Шемякина, для проверки надежности своего прикрытия, и ещё о том, что Севастьянову ничего не удастся сделать.

Дома он спал до шести вечера. В редакции в день приезда его не ждали. Да ему и наплевать было на редакцию.

В семь тридцать Бэзил вышел из метро "Киевская" и долго искал нужный дом на Украинском бульваре. Цифровой порядок домов обрывался и вдруг возобновлялся по другую сторону длинного сквера.

Перед стальной дверью подъезда пришлось потоптаться. Севастьянов не знал кода. Выручила сморщенная старушка в давным-давно не виданных фетровых ботах, со злющей собачкой под мышкой. В лифте собачка скалилась, а старушка посматривала подозрительно и, выйдя двумя этажами раньше, кажется, стояла на площадке, прислушиваясь, в какую квартиру будет звонить чужак.

Обитая дерматином дверь открывалась, к удивлению, не внутрь, а наружу, и из-за неё появился небольшого роста человек с круглым, гладко выбритым лицом. Бровки его поднялись, когда Бэзил сказал, что привез конверт от Немчин, с которыми судьба свела его в Бангкоке, и ещё с приветом от Севастьянова в Сингапуре.

- Вы ведь Людвиг Семейных? - спросил Бэзил.

- Я Семейных и чрезвычайно рад вестям от Немчин и Севастьянова! Их друзья - мои друзья! Ну как они там, мои родные человечки? Да вы входите, входите...

При пожатии ладонь Семейных напоминала дохлую рыбу.

Заставив сменить туфли на пушистые клетчатые шлепанцы с помпонами, он провел Шемякина в комнату. На диване, поджав под ворсистый плед ноги, сидела некая особа. Ее волосы были стянуты на затылке в тугой жидкий пучочек. Протянув кончики сухих пальцев с массивными серебряными кольцами, особа сказала:

- Я Марина Владленовна.

- Ответственный сотрудник секретариата нашего генерального, - пояснил Семейных. - Большой друг...

Пришлось, повинуясь жесту Семейных, сесть на диван, в ногах у особы.

Семейных даже обрадовался возвращенным деньгам. Унес их в глубину квартиры. А когда вернулся, Бэзил коротко и жестко изложил замысел, вынашивавшийся Севастьяновым в Сингапуре, отметил непредсказуемость будущих его шагов, в особенности после известия о скором отзыве домой. Он согласился с доводом Семейных, что Севастьянов серьезно рискует, превышая свои скромные полномочия, действует торопливо, без согласования с Москвой, то есть с генеральным и Семейных.

Запах жареных кабачков заставил Шемякина поднять глаза от узора на ковре, в который он уставился, произнося свою речь. Высокая, намного выше Семейных женщина держала в махровых рукавицах фарфоровое блюдо и, слегка отвернув лицо от пара, внимательно и враждебно, открыто враждебно разглядывала Шемякина. С какого времени она его слушала, Бэзил не приметил.

Шемякин не мог знать, конечно, что хозяин квартиры женился на женщине, которая много-много лет назад любила Петракова, и Петраков любил её. Огромная разница в возрасте между ними не была помехой. Главным в их отношениях для неё был престиж. Неведомо было Шемякину, что хозяин квартиры, в те далекие времена аспирант, играл в теннис с отцом этой женщины, своим научным руководителем, и однажды добился приглашения на кофе и коньяк. Вступив в брак с дочерью финансиста-теоретика, Семейных спокойно терпел её любовников, перемещаясь по престижным должностям в правительственных и коммерческих структурах. Семейных считал себя не менее способным, чем покойный Петраков, и уж несомненно талантливее Севастьянова. При этом его мнение полностью совпадало с мыслями жены, стоявшей с фарфоровым блюдом в середине комнаты.

- Это очень интересно, что вы заявились сюда с таким разговором, сказала Марина Владленовна, спуская стройные ноги и ловко вдевая узкие ступни, просвечивавшие сквозь чулки, в шлепанцы с зелеными помпонами.

Бэзил взглянул на свои. Его помпоны оказались малиновыми.

- Интересно или неинтересно, - сказал Бэзил, - но Севастьянову следует дать время для доведения дела в Сингапуре до конца и оказать помощь из Москвы...

- Возможно, что и так, - сказал Семейных, наклоняясь с пуфика, на котором сидел, и дотрагиваясь ладошкой до шемякинского колена. - Но вы рассуждаете как человек... как человек прессы. Севастьянову ничего не удастся переменить, сиди он в Сингапуре хоть ещё целый год!

- Почему? - спросил Бэзил.

- Допустим в порядке бреда, что сто восемнадцать миллионов возвратятся к Севастьянову. Но они возвратятся именно к Севастьянову. Как результат его личных несанкционированных действий. Как он оприходует, извините за канцелярщину, деньги? Подумайте хорошенько... Сто восемнадцать миллионов долларов! Гуляли, гуляли и догулялись, видите ли, до Севастьянова! Нет свидетелей, нет официальных приходных документов... Досужие умы... вот именно - досужие... зададутся вопросом: а сколько же энергичный Севастьянов положил себе в карман, пока... э-э-э... пока некие господа в Сингапуре уговаривали его не терзать их насчет невозвращенного должка?

Бэзил встал с дивана.

- Достоинство и честь человека разве не могут быть порукой? Да поднимите старые бумаги, счета, соглашения... как там это называется? Обоснуйте появление этих миллионов, акт составьте!

- У денег нет достоинства... товарищ, - тяжело сказала женщина, принесшая кабачки. - У денег есть счет, а в их взаимоотношениях с родом человеческим - старинная итальянская двойная бухгалтерия с четкими понятиями "приход" и "расход".

Демонстративно на столе были расставлены три тарелки, взятые из стеклянного шкафа у окна, за которым включилась неоновая надпись "Гостиница "Украина". Время ужина, на который гостей не звали.

Закрывать за ним пошел Семейных.

Сбросив шлепанцы, в незашнурованной обувке, Шемякин шагнул за порог. Властно придержал дверь, открывавшуюся наружу. Стараясь подбирать слова, сказал:

- Ты, наверное, бесспорно достоин своей роскошной должности и можешь решать судьбу Севастьянова... Но запомни, паскуда. Я знаю, кто ты. Ты "крот", подстилка у тех, кто увел эти деньги. Формально мне тебя не достать... Но боже тебя упаси доложить о моем приходе и этих словах некоему Шлайну. Не трогать Севастьянова! Понял? Севастьянова не трогать! Запомни мне тебя формально не достать, только формально...

- Я завтра же позвоню в вашу редакцию, - внятно сказал Семейных. Подумайте над моими словами. Так ведь можно и не вернуться из отпуска... Пустите дверь! Вы! Отщепенец!

Под ветром Бэзил вышел на Кутузовский проспект. Минут десять постоял, успокаивая дыхание. Слава Богу, что не истратил ни доллара из денег, которые Ефим дал ему в Голицыно. Их следует вернуть в ближайшее время... Нет, Севастьянова они теперь не тронут. Держись, коллега-алексеевец! Наше дело правое, хотя и безнадежное...

Ступени в подземном переходе покрывала слякоть, мусор и окурки. Ноги скользили.

- Шемякин... Или как вас... Шемякин!

Из-за серого парапета, почти над ним, свешивалась Марина Владленовна. Махнув рукой, чтобы он задержался, сбежала к нему.

- Скажите, Шемякин, у вас есть удостоверение?

Кажется, начинался дождик. Несколько капель выпукло блеснули на её гладкой прическе.

- Есть. Да вам-то что?

- Дайте посмотреть...

Она вернула затертую редакционную книжицу, порылась в заплечной кожаной сумке и протянула Бэзилу свернутый вчетверо листок. Сказала:

- Спускайтесь внутрь, в переход, дождь ведь... Читайте при мне... Куда вы исчезли на неделю после вылета из Бангкока?

- Остановился в Бомбее... А вам-то что?

- Читайте, это письмо три дня вас ждет. Я уж и в редакцию звонила...