Грани Нижнего Мира - Олег Авраменко

— Ты знаешь, чем они вызваны?

Деревья перед ними внезапно расступились, и девушки вышли на лужайку перед озером, в которое с невысокой скалы низвергались водопадом потоки воды.

— Да, уже знаю. Отец Эдвин сказал.

— Выходит, я выиграла! Эльвира настаивала, что он ни слова тебе не скажет, а я возражала ей, что нельзя провести с человеком так много времени и ни о чём не проболтаться.

Кристина пожала плечами:

— Ну, не знаю. Похоже на то, что ты всё-таки проиграла. Отец Эдвин упомянул о родине Владислава лишь за минуту до того, как мы подъехали к твоему домику. Это нельзя назвать «проболтался» — просто он решил, что наше путешествие закончено. А до того он даже не называл твоего имени.

Сандра остановилась недалеко от берега и поставила наземь сумку.

— Тогда я проиграла. Отец Эдвин удивительный человек. — Она достала из сумки одеяло, расстелила его на траве и бросила поверх него два больших полотенца. — Значит, ты совсем не в курсе последних событий?

— Каких?

— Месяц назад Инга бросила Владислава и бежала, куда глаза глядят. Её до сих пор не нашли.

Кристина потрясённо воззрилась на неё:

— Да что ты говоришь?!

— А вот представь себе! С тех пор вся Инквизиция стоит на рогах, землю роет в поисках Инги — но всё безрезультатно. Кстати, именно поэтому на последнем отрезке Магистрали вам пришлось снова вернуться на дикую Равнину. Наши люди вовремя предупредили отца Эдвина, что вот-вот возобновятся проверки.

— А я думала, это из-за того, что Владислав с Ингой возвращаются в Вечный Город. — Кристина растерянно тряхнула головой. — Нет, это невероятно! Ведь они были такой замечательной парой. Инга, конечно, стерва — но не до такой же степени!

Сандра грустно усмехнулась:

— Инга бросила Владислава не потому, что нашла другого. Я подозреваю, что она сбежала от него по той же причине, что и я.

— Как это? Она что, тоже… Она ждёт ребёнка?

— Нет-нет. Тут совсем другое. Тогда я не сказала тебе всей правды, не могла сказать. Конечно, я убежала, чтобы спрятать моего малыша от Велиала, но это не было единственной причиной моего бегства. Если бы святейший Иларий просто пообещал мне защиту и покровительство своей церкви, я бы не согласилась с его планами и осталась под крылышком Инквизиции. Но он кое-что рассказал мне о Владиславе, и я… Ладно, Кристи, давай искупаемся, а уже потом продолжим наш разговор.

Кристина согласно кивнула и принялась второпях раздеваться. Сандра стянула с себя платье и бельё и с немного жалостливой улыбкой посмотрела на подругу, которая к тому времени успела снять лишь верхнюю одежду.

— Ах, дорогуша, ты стала совсем как тростинка! Долгая дорога вконец умаяла тебя, бедняжку. Но ничего, у нас ты откормишься.

Кристина бросила скептический взгляд на своё тело и вздохнула. Никакое откармливание ей не поможет — её беда не в излишней худобе, а в формах, вернее, в почти что полном их отсутствии. Куда ей тягаться с такими девушками, как Инга или Сандра! И особенно — Сандра. Даже беременной она была на диво хороша, а сейчас и вовсе превратилась в красавицу. На её плоском упругом животе не было видно даже малейшего следа растяжек, которые появляются у женщин во время вынашивания ребёнка, а её грудь нисколько не обвисала и казалась по-прежнему девственной.

— Ты замечательно выглядишь, — сказала Кристина без тени зависти, а с одним лишь искренним восхищением. — Можно подумать, что ты никогда не рожала… Кстати, кто у тебя — мальчик или девочка?

Лицо Сандры просияло:

— Мальчик. Он просто прелесть! Завтра ты с ним познакомишься.

— А почему завтра?

— Потому что там, где мы живём, сейчас поздний вечер, и Марио уже спит.

— Его зовут Марио?

— Да, Марио Феличе. Надеюсь, второе имя принесёт ему удачу[6]… Ну, Кристи, пошли купаться. Не бойся за свои ноги — дно возле берега песчаное.

Сандра взяла из сумки кусок мыла и с весёлым визгом забежала в воду. Кристина быстро закончила раздеваться и последовала за ней. Прохладная вода приятно обожгла её кожу.

— Поплыли к водопаду, — крикнула ей Сандра. — Там очень здорово.

Четверть часа девушки мылись и резвились в воде, потом вернулись на берег, чистые и посвежевшие, и насухо обтёрлись полотенцами. Не одеваясь, они растянулись на одеяле, нежась в ласковых лучах вечернего солнышка.

— Ну же, рассказывай, — отозвалась Кристина. — Я хочу знать всё.

Сандра лениво протянула руку к сумке, вынула из его бокового кармана серый конверт и отдала его подруге.

— Прежде всего прочитай это. Здесь два письма святейшего Илария, когда он был ещё митрополитом Истрийским, адресованные тогдашнему предстоятелю Несторианской Церкви патриарху Никодиму. Думаю, мою историю следует начать с них.

Кристина перевернулась со спины на живот, извлекла из конверта дюжину исписанных мелким почерком листов и, положив их перед собой на одеяло, приступила к чтению. Почерк у нынешнего патриарха был не ахти какой каллиграфический, и временами ей приходилось угадывать слова, написанные слишком неразборчиво или смазанные чьей-то неосторожной рукой, благо текст был на греческом, которым она владела в совершенстве.

В первом письме речь шла о громком скандале в семье князя Властимира Верховинского, чья младшая дочь, четырнадцатилетняя Марьяна, нежданно-негаданно забеременела. Как водится, после такого известия поднялся страшный переполох. Разгневанный князь требовал от дочери назвать имя соблазнителя, но девушка клялась и божилась, что у неё не было мужчин. Этому, разумеется, никто не верил; к тому же все бабки-повитухи в один голос утверждали, что княжна уже не девственница.

Впрочем, князь Властимир и без признания дочери догадывался, кто отец её ребёнка. Все подозрения падали на его племянника Огнеслава, который рос вместе с Марьяной и был её лучшим другом. Подозрения князя переросли в уверенность, когда Огнеслав, даже не пытаясь оправдываться, бежал от дядиного гнева и укрылся в родовом замке своей матери.

Доведённый до бешенства этим позорным бегством, Властимир впопыхах собрал дружину, намереваясь взять штурмом невесткин замок и примерно наказать трусливого соблазнителя, но тут в семейную ссору, грозившую закончиться кровопролитием, вмешался митрополит Истрийский. В результате длительных и напряжённых переговоров с обеими конфликтующими сторонами владыке Иларию удалось остудить гнев князя и помирить его с племянником. К вящему облегчению всей родни, Огнеслав публично признал себя отцом ребёнка, а вскоре состоялась его свадьба с княжной — что, в общем, отвечало желанию обоих молодых людей. Правда, в узком семейном кругу Марьяна продолжала настаивать на своей невинности, а Огнеслав — на своей невиновности, но их заявления воспринимались родичами как обыкновенное детское упрямство.