Прапорщик с острова Березка - Алексей Молдаванин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
А нормальное мыло из жира, давало хорошее пену, и частенько доводило жителей оккупированных территорий до подвалов Гестапо. Тут даже не нужно было глазастых полицаев. Достаточно было болтливой бабы, углядевшей шапку пены над тазиком соседки. А дальше за дело брались сами немцы, которые знали как пенится их мыло. И эти культурные европейцы быстро выясняли откуда в посёлке появилось настоящие мыло.
А оставляли зачастую мыло жалостливые Советские разведчики, которых приютили хозяева. Зная как тяжело живут люди на оккупированных немцами территориях, гости оставляли хозяевам мыло и спички. И этим не только подставляли приютивших их людей, но и ставили под угрозу задание командования.
А Корнелий, без задней мысли, вручил в руки юного партизана два куска мыла, которые были в этой местности равны двум кускам золота. И это золото пацан понёс не в партизанский отряд, где его тут же бы пустили на собственные нужды, а понёс родным в железнодорожный посёлок. И с этим мылом, юный партизан угодил в лапы немцев которые прочёсывали лес после пропажи машин приписанных к полевому госпиталю.
И это были именно немцы, а не полицаи, поскольку не позарились на костюм с полосками. Причём повесили пацана без суда и допросов. Обычно с такой уликой в руках, пойманный партизан был как минимум источником информации, и за него можно было заработать орден, отпуск или хотя бы благодарность от командования.
Но раздражённые тем что их погнали на ночь глядя прочёсывать лес, немцы походя вздёрнули сопливого пацана на сучке, ещё и прикарманили дефицитное мыло. Вспомнив как венгры меняли наворованное на Вещевом складе мыло на куриные яйца, Корнелий понял куда пойдёт изъятое у юного партизана мыло. И именно это мыло, которое пришлось бы приобщать к пленному партизану как улику, стало причиной смерти сопливого пацана, который спешил в посёлок, где у него жила мать и малолетние сёстры и братья.
И тут даже Император Альбиона развёл бы руками, признав правоту немецких егерей. Во-первых, пацана однозначно ждали пытки и петля. Так что в любом случае была бы мученическая смерть. А проводить пинком сопливого пацана, не позволяла ненависть чужого населения оккупированных немцами территорий. Да и не в правилах культурных европейцев было отпускать преступников. Тем более этот пацан, вновь мог взять за оружие и доброта немецких солдат могла им же и икнутся.
И способ казни юридически был правильный. Судя по возрасту пацана, он успел пожить в оккупированном немцами посёлке и даже получил отметку в комендатуре. Так что по Европейским законам, без скидки на возраст, причислялся к бандиту и подлежал повешенью как разбойник.
Только Россия была не Францией и не Польша, и здесь были свои законы. А законы эти звучали так, что если сопливый пацан побежал в лес, то ему не по душе новая власть. А за мученическую смерть патриота, однозначно наступит расплата. И будут руины немецких городов, голодные женщины и дети, а так же долгая память славян, которые ничего не забывали и никому не прощали крови своих родных.
– Как это не называй, а пацанов вешать нельзя, – подумал Корнелий. – Грёбаный закон о невмешательстве. Надо хоть просто закошмарить округу, чтобы ходили и оглядывались.
Лишь посидев на ветке дерева, Корнелий понял двуличность своего деда Цезаря, который полоскал мозги немцам, при этом имея в Запретном лесу партизанский отряд в тысячу штыков. И этот партизанский отряд не седел в лесу, а бегая по подземным тоннелям, кошмарил округу.
– Ладно, что нибудь придумаем, – пообещал Корнелий, спрыгнув с дерева. – Берлин узнает гасконца де Травеля.
Резервный фонд Третьего Рейха
Поседев на крыше сарая, Корнелий пришёл к выводу что можно посыпать голову пеплом. Кража высокопоставленных немецких генералов, всколыхнуло округу. Свалив кражу генералов на партизан, которые к этому не имели никакого отношения, немцы начали сгонять в этот район подразделения карателей.
Но партизаны тоже были не слепые, и наверняка уже встали на лыжи. А за пропавших генералов, пришлось расчитыватся жителям окрестных посёлков. Что-то крупнее свиньи, немецкий солдат уже съел, а сейчас пришло время лишить жителей посёлка мелкой птицы, которая приносила людям доход в виде куриных яиц. И сейчас полицаи и прочий европейский сброд, бродил по посёлку, грабя дворы и дома жителей посёлка.
– И они после этого спрашивают, почему сопливые пацаны бегут в лес? – подумал Корнелий.
Хотя в этом была и вина Корнелия. Если бы не его вмешательство, то и карателей не было бы в посёлке. Тем более местные партизаны соблюдали паритет и не нападали на Полевой госпиталь и железнодорожную станцию. Хотя паритет партизан, мог быть из-за нехватки оружия и взрывчатки. Да и территория была когда то приграничьем, где преимущественно жили одни контрабандисты и хуторяне-бирюки.
Поэтому партизанский отряд, находясь возле железной дороги, просто прятался в лесу, и не теребил немцев за хвост, чтобы не подставлять своих родственников. Причём подобные местечковые партизанские отряды, продолжали сидеть в лесу до последнего, даже не зная что округа уже освобождена войсками Красной Армии.
По всей видимости, кому-то за пропавших генералов прилетело, поскольку по посёлку забегали немецкие офицеры и палками погнали карателей в лес. А толстый капитан, потея, выслушал приказ тощего майора и полез в кабину грузовика.
Не смотря на то что большая часть карателей ушла в лес, в посёлке ещё оставалось порядочно полицаев, которые не позволили бы полноценно ограбить железнодорожную станцию. А машина, в кабине которой сидел толстый капитан, поехала не в сторону леса, а в другую сторону. А это значило, что машина поехала за людьми или за оружием.
Чтобы проверить куда поехала машина, Корнелий уцепился когтями за брезентовый полог кузова и полетел навстречу своей мечте. Хотя ехать пришлось не так далеко. Уже через десяток километров, грузовик, проехав небольшое село, заехал на территорию завода добывающего торф.
Перебравшись с крыши грузовика на крышу навеса, Корнелий осмотрел окрестности и понял почему немцы проиграли войну. Типичных европейцев подвела пресловутая практичность. Имея под контролем огромный лесной массив Белоруссии, немцы топили печи русским торфом.
А всё дело было в том, что Белорусский лес был послевоенным резервом Германии, которым она так и не смогла воспользоваться. Поэтому немцы капали слюной на вековые сосны, а печи топили торфом. Когда как местные жители топили печи дорогими сортами дерева и плевали на европейскую экономичность.
А чтобы у них не отобрали их лес, местные жители добывали для немцев торф и прессовали его в брикеты. Ну и попутно зарабатывали оккупационные марки, на которые ничего было купить. А зачем приехал на завод толстый капитан, было слышно даже на железнодорожной станции.
Причём орал не сам капитан, который только потел, бледнел и проклинал своего командира. А орал юный лейтенант, у которого толстый капитан приехал реквизировать охрану Торфяного завода. В конечном итоге молодой хлыщ, который был не кадровым офицером, а был гражданским инженером, прокляв толстого капитана, начал куда-то названивать.
Но, по всей видимости лейтенанта послали, и он, выскочив из здания конторы, ещё раз прошёлся поганой метлой по трусоватому капитану и убежал обратно в контору. А толстый капитан, торопясь поскорее убраться подальше, начал запихивать полицаев в кузов грузовика, суеверно посматривая в сторону здания конторы.
– Если даже не дворянин, то точно из приличной семьи, – подумал Корнелий. – На худой конец, сунем его к волдырям в шахту. Пусть обушком помашет во славу Империи Росс.
Когда жители села побежали с завода, стало понятно что они работают из-под палки. Причём ушли местные жители через ворота, натянув бдительному полицаю кепку на нос. В конечном итоге, полицай, посмотрев в сторону конторы, посчитал что гонять рабочих не его обязанность и не стал поднимать крик.
Корректно промолчали ещё два полицая, которые топтались у конторы. Но всё же лейтенант, понял что добыча торфа остановилась, но разбираться послал своего денщика. Но денщик не знал русского языка, а полицаи включили дурака. В конечном итоге, денщик, побегав
