Меч на ладонях - Андрей Муравьев

– Открывай, дуралей! – выдавила она через силу. – Я – ваша хозяйка, баронесса Иоланта де Ги! Открывай и позови Артуро!

Физиономии исчезли, но открывать ворота явно не спешили. За стеной послышались спор, крики. Когда стихло, с небольшой деревянной надстройки над воротами, должной служить надвратной башней, свесилась седая голова. Надтреснутый и простуженный голос тихо сказал:

– Извините, сеньора, может, это и правда вы. Но может так статься, что кто-то чужой пробует пробраться в ваш замок, назвавшись вашим именем и прознав об отсутствии в замке кастеляна и Артуро с большей частью дружины. – Старик на мгновение задумался.– Найдется ли у вас чем подтвердить свои слова?

Радость сошла с лица баронессы, уступив место гневу, багровыми пятнами расползавшемуся от щек по шее.

– Да кто ты такой, смерд, чтобы спрашивать у меня? Да я вас всех… выпороть… из дружины… – Докончить фразу баронесса не смогла, ярость буквально перехватила ее горло.

Старик продолжил:

– И все же, сеньора. Может, у вас есть фамильный перстень де Ги? Старый барон его никогда с руки не снимал, да потом, говорят, дочке-то и отдал…

Баронесса просияла. Она вскинула правую руку:

– Так вот же он! – Девушка пошевелила для наглядности пальцами.

Старик из надвратной башни близоруко сощурил глаза, но потом был вынужден признать очевидное:

– Староват я стал, ваша милость. Не могу рассмотреть. А из тех, кто сейчас в замке, только я, пожалуй, и смогу узнать этот перстень. – Он задумался. – Велите, будьте милостивы, своим всадникам отойти на сотню шагов от ворот, я спущусь и посмотрю.

Баронесса согласно кивнула.

– Эй! – Юная владетельная сеньора повернулась к молчаливо наблюдавшим перепалку русичам. – Отгоните своих лошадей на сотню шагов назад.

Костя осмелился возразить:

– Так вы ведь одна останетесь. Это может быть небезопасно.

Баронесса легкомысленно передернула плечиками:

– Я – сеньора этого замка! Я командую в этих землях. Когда я говорю отойти, надо дать шпор своей лошади или мулу и скакать, пока я не скажу «хватит»! – Она уже нетерпеливо тряхнула головой. – Быстро!

Малышев пожал плечами и развернул лошадь. После секундной запинки за ним последовали остальные. Только Захар демонстративно положил на луку седла винтовку, да Горовой тихо прошептал Сомохову:

– Ан вот и зря броню-то не вздели…

Когда лошади «полочан» и Грицько отскакали на добрых сто метров от так и оставшегося опущенным моста, из маленькой дверки в воротах вскользнул небольшой старичок. Слегка прихрамывая, он засеменил к гордо восседавшей на своей кобылке баронессе и взял за ее руку. Процесс изучения перстня занял не более минуты, за которую русичи буквально извелись, то горяча коней, то хватаясь за оружие, так как количество вооруженных копьями и арбалетами людей на стенах замка росло.

Закончив рассматривать фамильную драгоценность, старичок торопливо сорвал с головы потрепанную кожаную шапчонку, облобызал руку Иоланте, отчего та брезгливо сморщилась, и прокричал что-то в сторону замка.

Горовой открыто схватился за револьвер, а Костя снял винтовку с предохранителя.

Ворота скрипнули и начали открываться. Одновременно за стенами раздался громогласный рев. Через минуту на мост высыпало около трех десятков оборванцев в разномастных одежках, лишь часть из которых была вооружена самым разнообразным оружием. Вся толпа вопила и кидала вверх свои засаленные шапки и чепчики, так как среди встречавших баронессу была почти треть представительниц женского пола.

Горовой сплюнул:

– Кажись, приняли. – Не удержавшись, рыцарь Тимо добавил: – Вот те раз! То стрелять готовы, то орут, будто свинью режут!

Костя улыбнулся.

Глаза баронессы снова лучились счастьем. Медленно и чинно, в окружении ликовавшей челяди, она въехала в ворота родного замка. Чуть погодя, в задних рядах прислуги и стражи, в ворота въехали и пятеро всадников.

Когда толпа понемногу отступила от лошади баронессы, вперед вышел невысокий толстяк в замызганной тунике с широким кожаным поясом.

Поклонившись, он представился:

– Меня зовут Вальет Бонифаззи, но вы можете звать меня Пепо, уважаемая государыня. – Толстяк еще раз поклонился. – Я – конюший вашего замка. Благородный Артуро с дружиной уехал к замку рыцаря Падалино, вашего ленника. С ним же кастелян замка Маурисио Беллини. В их отсутствие я здесь буду за старшего. Счастлив приветствовать вас в родных стенах.

Баронесса кивнула. Что делать в таких ситуациях, она явно не знала. Выручил свою новую хозяйку сам конюший – жестом он подозвал слуг, велев принять лошадей у благородных господ. Следом подбежали улыбчивые служанки, желавшие провести блистательных сеньоров, приехавших с госпожой, в комнаты для гостей. Саму хозяйку окружили две молоденькие дворовые девки, с готовностью похватавшие нехитрый багаж. Они и повели Иоланту в ее новые покои. Сам конюший, извинившись перед госпожой, побежал на кухню распоряжаться насчет обеда.

Пока возбужденные слуги чистили лошадей и снимали с них седла и багаж, «полочане», забрав оружие и броню, проследовали в свои новые апартаменты. Горового, безошибочно определив в нем рыцаря по поясу с золотым шитьем, отвели в комнату на втором этаже донжона, выделив для него одного целую комнату. Из обстановки там присутствовали деревянная кровать с набитым сеном матрасом, кривой столик с кувшином и тазом для омовений, один табурет и сундук для личных вещей господина. Оруженосца Костю после прояснения его статуса вместе с ученым человеком Сомоховым девушки-служанки попробовали отвести за кухню в пристройку к замковой стене, где жили слуги и челядь. На требования Малышева разместить их поближе к Горовому служанки только отмахнулись: там комнаты для дружины и знатных гостей, а вы-де по статусу должны жить пониже. С этим Костя и Улугбек Карлович решили разобраться позднее, так как выяснилось, что Захара вообще ведут на сеновал за конюшней, где положено было ночевать слугам. После легкой перепалки вещи Захара сложили в комнату, отведенную фотографу и археологу, а сами русичи пустились искать Горового.

Казака нашли около кухни, где вовсю кипели приготовления к обеду, посвященному приезду хозяйки. Шипели на сковородах аппетитные куски мяса, кипел соус со странным шафрановым ароматом. Отдельно жарили лук и подливу из тончайших кусочков чеснока, буквально растворявшихся в кипящем масле. Симпатичные служанки ощипывали свежих курочек, а молодой увалень торопливо натирал цельную телячью ногу, подвешенную в углу.

Постояв и поглотав слюни, гости потянулись искать хозяйку замка. Местное население, набранное в ближайших селах, принадлежавших баронессе, говорило в основном на местном ломбардском диалекте, не понимая ни немецко-норманнского языка империи, ни латыни, ни языка Центральной Италии. На все вопросы встреченные слуги только разводили руками и улыбались.

Потолкавшись во дворе, «полочане» и вылезший из своей комнатки Грицько двинулись на второй этаж разыскивать конюшего или саму хозяйку. У входа в башню бывшие сельские пентюхи, выряженные в кожаные и стеганые куртки и должные изображать стражу, попробовали задержать гостей, что-то лопоча на родном наречии. Но Горовой по вновь обретенной офицерской привычке только гаркнул что-то нечленораздельное, и всю прыть охраны как ветром сдуло. Проследовав в донжон, русичи буквально сразу натолкнулись на толстяка конюшего. Улыбаясь и приветливо помахивая рукой, он проводил дорогих гостей госпожи в главную залу, где и должен был состояться первый обед баронессы в ее родном доме.

Сама Иоланта появилась спустя десять минут. Время ожидания рыцарь Тимо, его товарищи и киевский дружинник посвятили изучению гобеленов, обильно украшавших стены залы наравне со слегка ржавыми произведениями оружейного искусства прошлых веков и многочисленными рогами убитых оленей и туров. Рядом два паренька пробовали развести огонь в здоровенном камине, а пожилая тетка в замызганном переднике скоблила столы и насыпала сено в углы на каменный пол. Узкие окна-бойницы были затянуты какими-то мутными пузырями, отчего даже в яркий солнечный день в зале стоял полумрак и горели лучины и факелы, а в углах ощущалась неистребимая сырость.

Когда только затеплился первый огонек в камине, начали вносить блюда. Самой баронессе, как и положено по статусу, поставили золотой набор из тонкого блюда византийской чеканки, высокого кубка и ножа с ручкой из слоновой кости, высоко ценившейся еще со времен Римской империи. Рыцарю вынесли такой же по отделке, но серебряный комплект, остальным подали неплохие керамические плошки, кубки и деревянные ложки. Ножи слуги обязаны были носить при себе.

Тотчас после появления госпожи в сопровождении служанок с другой стороны залы вкатился толстяк конюший с неизменной улыбкой на лице.