Лекции по общей психологии - Лев Ительсон

Почему это возможно? Потому что конфигурации раздражений на сетчатке и отвечающая ей мозаика ощущений отражают действительную форму подлинника — предмета. Правда, ряд свойств у них совершенно различны. Например, оригинал — это физическая вещь, а ощущения — субъективные переживания. Свойства вещи — это ее энергетические характеристики (формы движения). А свойства ощущений — это их модальности и качества (формы психических отражений). Но есть такие свойства вещей, которые сохраняются и в конфигурации вызванных ими раздражений. Это как раз топологические и проективные свойства объекта.

Как возможно такое? Как может быть что-то общее у свойств вещей и свойств нематериальных психических переживаний? Чтобы понять это, нужно сделать небольшую экскурсию в математическую теорию отображений. Она свидетельствует, что определенные свойства одного множества объектов могут точно соответствовать свойствам другого множества объектов даже в том случае, когда сами эти объекты в отдельности не имеют никаких общих свойств. Примерами могут служить такие множества, как звуки и обозначающие их буквы, предметы и их фотографии, песня и ее запись на магнитной ленте, радиоволны и передаваемая ими музыка и т.д. Ясно, что по своим физическим свойствам, например, звуки и буквы совершенно различны. Но структурные свойства текста и произносимой по нему речи одинаковы. Элементы текста — буквы следуют в том же порядке, как соответствующие им звуки в речи по этому тексту (при фонетическом принципе орфографии). Поэтому речь можно рассматривать как отображение текста или, наоборот, текст — как отображение речи. Именно потому, зная правило отображения, оказывается возможным перенести текст в речь или речь в текст.

Те структурные свойства, которые сохраняются при отображении, называют инвариантами. Л сам процесс отображения именуют преобразованием, инвариантным к указанным свойствам.

Например, мы видели, что при центральной проекции изменяются многие свойства предмета, но неизменным остается определенное соотношение между конфигурацией проекции и пространственной конфигурацией вещи. Значит, центральная проекция является преобразованием вещи, инвариантным к ее пространственной конфигурации.

При топологическом преобразовании изменяются все геометрические свойства вещи, кроме характера ее связности. Так, например, топологически одинаковыми являются шар и куб, но не шар и кольцо (связность последнего «нарушена» дырой). Следовательно, топологическое преобразование вещи является инвариантным к ее целостности.

Отсюда вытекает, что любые топологические отображения вещи сохраняют характер ее целостности. А любые проективные преобразования — сохраняют характер ее пространственной конфигурации. Но именно такие отображения осуществляются, как мы видели, на сетчатке глаза. Поэтому нет ничего удивительного и таинственного в том, что можно извлечь информацию о проективных и топологических свойствах объекта из мозаики отображающих его ощущений. Ведь эта мозаика имеет те же проективные и топологические свойства, что отображаемый объект. Они, эти топологические и проективные свойства мозаики ощущений, — и есть объективные структурные свойства вещи, их точная модель, реализованная в форме чувственных переживаний.

Исследования показали, что сходные закономерности наблюдаются и при восприятии пространственной формы предметов путем ощупывания, т.е. на основе тактильных ощущений. Следует отметить, что здесь геометрический образ предмета формируется уже на основе последовательности ощущений во времени.

То же самое относится и к слуховым образам (фонемы, слова, мелодии). Хотя здесь уже имеет место распределение раздражителей во времени, но учитываются в общем те же топологические и метрические свойства их структуры: близость, однородность, упорядоченность и т.д., а также соотношение высоты, интенсивности и длительности звуков во времени.

По-видимому, топологические свойства потока раздражителей, их соотношений в пространстве и времени лежат также в основе восприятия движения и изменения формы предметов.

Так, например, если в длинном ряду лампочек они последовательно быстро вспыхивают одна за другой, это воспринимается как одна движущаяся вспышка. Это явление, которое называют фи-феноменом, лежит в основе всем известной движущейся рекламы. Здесь восприятие движения явно обусловливается близостью, однородностью и последовательностью вспышек, т.е. топологическими свойствами их распределения в пространстве и времени. Другой, всем известный пример — кино. Фактически при «прокручивании» кинофильма мы имеем тоже ряд последовательно вспыхивающих неподвижных картинок, в которых каждая следующая чуть-чуть отличается от предыдущей расположением и конфигурацией изображений. Это воспринимается как их движение или изменение фигуры. Здесь тоже явственно, что однородность соседних во времени конфигураций, их близость во времени, непрерывность и упорядоченность изменений воспринимаются как движение. Аналогично, по-видимому, воспринимается движение и изменение формы реальных объектов. Связность, соседство и согласованное поведение (смещение) всех точек, принадлежащих предмету, относительно остальных элементов зрительного поля воспринимаются как движение предмета. В том же случае, если одинаково смещаются все элементы зрительного поля, мы переживаем это уже по-другому, как наше собственное движение относительно неподвижных предметов окружающего мира.

(Вообще-то дело здесь обстоит сложнее. Сообщение о наших собственных движениях дают также мышечные ощущения, статолитовый аппарат во внутреннем ухе, чувствительный к ускорениям и направлению силы тяжести. Но об этом мы поговорим позже.)

Способность мозга извлекать из структуры раздражений достаточную информацию о метрических и топологических свойствах объектов имеет свои пределы.

Если для этого нужно переработать слишком много информации, то аппарат структурного отражения начинает все хуже справляться со своей задачей. Такое положение возникает в двух случаях:

1) когда размеры объекта слишком велики;

2) когда число составляющих его элементов слишком велико.

В первом случае возникает трудность объединения совокупности раздражителей в одну структуру. В результате воспринимаются лишь соседство или следование относительно самостоятельных частей, «кусков» предмета. Так происходит, например, когда мы с близкого расстояния рассматриваем какое-нибудь огромное сооружение, или с башни осматриваем город.

Во втором случае возникает трудность различения. У восприятия исчезают определенность формы, четкая расчлененность и границы отдельных объектов. Структура превращается в текстуру. Примеры: восприятие издали листвы густого кустарника, лесистого холма, толпы и т.п.

Теперь рассмотрим атрибутивное отражение. Как уже отмечалось, такое отражение возникает, когда качества, о которых сообщают ощущения, воспринимаются как объективные свойства, принадлежащие определенному предмету, а не как свойства ощущений, принадлежащие внутренним переживаниям субъекта. Эту разницу можно проиллюстрировать следующим опытом. Закроем глаза и повернемся лицом к солнцу. Лучи, проникающие сквозь веки, будут раздражать сетчатку, и мы увидим красное поле. Этот красный цвет стоит у нас в глазах. Он не принадлежит никакой вещи, а переживается как чистое качество нашего ощущения. Теперь посмотрим на гладкий красный лист бумаги. Опять возникает красное поле. Но оно переживается уже не как наше ощущение, находящееся в глазе, а как цвет вещи, как свойство предмета, находящегося перед нами. Это уже не качество ощущения, а перцептивное (т.е. воспринимаемое) свойство предмета. По сравнению с «чистым ощущением» оно содержит определенную дополнительную информацию. А именно — информацию о том, что источником ощущения является определенный предмет вне нас, что свойство вызывать ощущение красного цвета принадлежит определенным участкам этого предмета.

Откуда же она берется, эта дополнительная информация? Ассоцианизм и бихевиоризм отвечают просто — из опыта. Ощущения, которые обычно возникают при взаимодействии с определенными вещами, начинают переживаться как свойства этих вещей. Восприятие, так сказать, заполняет фигуру предмета его ощущаемыми свойствами, как ребенок раскрашивает контурную картинку различными красками.

В этой теории верно отмечается связь между действиями с предметом и обнаружением его свойств. Однако полного ответа на поставленный вопрос она не дает. Ведь сам опыт взаимодействия с вещами тоже выражается в ощущениях. Значит, психика должна как-то уметь отличать, что именно в этих ощущениях соответствует собственным свойствам вещей, а что отражает состояния организма, его собственные действия, побочные внешние условия и состояния внешнего мира и т.д.