Москва в улицах и лицах - Лев Колодный

Глава семнадцатая

СРЕТЕНКА

16 переулков одной улицы. - Храмы печатников

и пушкарей. - Сухарева башня. - "Математическая и навигационная школа. - "Арифметика" Леонтия

Магницкого. - "Невеста Ивана Великого".

Приговор Сталина: "Ее надо обязательно снести!". - Доска почета. Успение Богородицы и Троица

в Листах. - Пушкину тут делать было нечего.

Дурная слава сретенских переулков.

Главполитпросвет. - Невыполненное решение

МГК и Моссовета. - Во дворах играют дети.

За бульварами Большая Лубянка плавно перетекает в Сретенку. Она тянется на восемьсот метров по вершине Сретенского холма, где простирается Кучково поле.

Некогда дорога в Ростов-Великий и Суздаль, к берегам Белого моря, в первый морской порт страны Архангельск - прошла над высоким берегом Неглинки. С нечетной, левой стороны улицы, крутого склона падают к реке семь переулков. С другой стороны их еще больше - девять. Шестнадцать - на одной улице! Чуть ли не каждый дом омывается переулками.

В Москве больше нет такой мелко порезанной на кусочки домовладений земли, даже на Арбате, который, казалось бы, сплошь усеян переулками.

По подсчету автора книги "Из истории московских улиц" П. В. Сытина, в одной из сретенских слобод проживали в шестидесяти дворах представители тридцати двух профессий: плотники, скорняки, сапожники, серебряники, рыбники, седельники, дегтяри, кафтанники... Домовладения были значительно меньше, чем в других частях города. К мастерским и лавкам требовались проезды. Со временем они превратились в переулки, образовав уникальную планировку.

На Сретенке поселились слободой мастера первого московского Печатного двора, основанного Иваном Федоровым в царствование Ивана Грозного. В середине улицы жили мастера Пушечного двора. С севера Москву прикрывал стрелецкий полк, в его расположении насчитывалось 500 дворов. Этим полком командовал Лаврентий Сухарев, проявивший верность Петру, чуть было не лишившемуся власти в борьбе с царевной Софьей, сводной сестрой...

У Сретенки лил колокола завод Моториных, стояли дома, где жил мастер и работники. Хозяин завода, Иван Моторин, и его сын Михаил в царствование Анны Иоановны отлили в Кремле самый большой в мире Царь-колокол весом свыше 12 тысяч пудов. А на заводе отливали обычные колокола, о чем напоминает Колокольников переулок.

Печатники построили в 1695 году слободской храм Успения в Печатниках, в самом начале Сретенки. Пушкари обзавелись двумя храмами, Сергия и Спаса. Стрельцы возвели церковь Панкратия и большую церковь Троицы в Листах.

Что уничтожено в тридцатые годы? Сергий в Пушкарях помянут летописью в XV1 веке. Каменный храм освятили в 1684 году. Он считался главным храмом всех артиллерийских полков. Каждый год 1 августа, в день когда произошло крещение Руси, от него начинал шествие крестный ход, следовавший по Сретенке к Пушечному двору на Неглинной, где собирались толпы народа на праздник артиллерии. Пушкари палили из орудий на потеху москвичам.

Пятиглавый храм с шатровой колокольней стоял на углу Колокольникова и Б. Сергиевского переулков. На его месте - появилась школа. Ломали церковь под предлогом строительства клуба для глухонемых.

Еще одна школа там, где был Спас Преображения в Пушкарях на Сретенке, 20, между Просвириным и Головиным переулками. И это был пятиглавый храм второй половины XVII века с колокольней середины XVIII века. Сломали его потому, что якобы жителям мешал колокольный звон, который, как сказано в сфабрикованном заявлении, "нарушает отдых и покой трудящихся".

Церковь святого Панкратия возведена позднее других, при Петре Первом в 1701 году в начале Панкратьевского переулка. Называлась она по имени придела Панкратия, главный храм в честь Всемилостивого Спаса. (Панкратий первый христианский епископ Сицилии, ученик апостола Петра, убитый язычниками около 60 года нашей эры.) Еще один придел построили в 1838 году во имя Усекновения Главы Иоанна Предтечи. Для ее уничтожения придумали другой предлог, якобы требовалась земля "под рабочее строительство".

Самая большая потеря улицы и всей Москвы произошла на площади, куда выходит на Садовом кольце Сретенка. Здесь в начале царствования Петра Первого на месте обветшавших деревянных ворот Земляного города, которые охранял полк Лаврентия Сухарева, воздвигли новые, не похожие на все другие. То были высокие в два яруса палаты с проездными арками и башней. Строили их в стиле московского, нарышкинского барокко, почитавшегося Львом Кирилловичем Нарышкиным, дядей царя по матери. Башню стали называть Сухаревской, как полк, охранявший ворота.

Вернувшись из долгого путешествия по Западной Европе, полный новых планов, молодой царь надстроил над палатами еще один ярус, поднял выше восьмигранный столп, по сторонам которого виднелись циферблаты курантов, как на Спасской башне. Над вершиной шатра с проемами, откуда разносился звон колоколов курантов, парил двуглавый орел. В целом новая башня выглядела как ратуша европейских городов. Но каждая ее деталь, каждое украшение, окна, двери, крыши - представляли из себя произведение московской архитектуры. По европейскому календарю шел 1701 год.

Понадобилось это чудное здание не только для проезда через стены Земляного города, но и чтобы разместить в просторных палатах "Математическую и навигационную школу", основанную Петром. В классах занимались 500 учеников, получавших по тем временам высшее образование. Отсюда выходили служить России молодой, петровской - штурманы дальнего плавния. На башню установили телескоп, ставший прибором астрономической обсерватории, где впервые наблюдали солнечное затмение.

Одна из зал школы называлась Рапирной, в ней обучались фехтованию. Математику преподавали англичане и наш Магницкий, из крестьян. Фамилию ему придумал Петр, которого бесфамильный Леонтий сын Филиппов своими способностями "природными и самообразованными" привлек к себе, как магнит железо. Леонтий Магницкий автор первой русской "Арифметики". Обучали здесь с 12 до 17 лет детей всех сословий: "кто похочет, а иных паче и с принуждением". Здесь будущие штурманы и учились, и жили, и представляли "комедии" на потеху Петру. После основания Петербурга морская школа передислоцировалась в новую столицу, а в башню начали ходить ученики, которые постигали азы математики.

Через ворота Сухаревой башни пришел в Москву с соляным обозом земляков сын помора Михаил Ломоносов, будущий один из основателей Московского университета. Начинал же он учиться математике в Сухаревой башне по учебнику Леонтия Магницкого.

По описанию историка Ивана Снегирева: "Вышина всей башни от подошвы до герба 30 сажен. Ширина при подошве 19 сажен 1 аршин, а длина 11 сажен 1 и 34 аршина кроме лестницы ко входу". Сажень, как известно равна 2,13 метра, аршин 71,1 сантиметра. Вот и считайте, какой высокой была эта рукотворная вершина, наполнявшая при взгляде на нее сердце каждого русского радостью и гордостью: есть в Москве такая красавица!

Кто архитектор? Большой вопрос. Предполагают, планы вычерчивал Петр Первый. Называют имя художника Михаила Чоглокова. Бесспорно одно. Москва на излете XVII века, щедрого и счастливого для русской национальной архитектуры, была покрыта венцом творенья. Впервые в городе появилось столь крупное и красивое общественное здание, явно предназначенное не для молитв.

Не раз Сухарева башня меняла функцию, служила резервуаром мытищенской воды, трансформаторной станцией, Коммунальным музеем... Но всегда она оставалась гордостью Москвы, ее отличительным знаком, символом таким, как Иван Великий и Меншикова башня. В 1926 году посетивший в день открытия Коммунального музея башню Владимир Гиляровский на радостях сочинил экспромт:

Вода ключевая

Отсюда поила

Московский народ.

Отныне живая

Знания сила

Отсюда польет.

К тому времени написано и сказано о Сухаревой башне было много, миллионы открыток с ее изображением разошлись по всему белу свету. Поэты и писатели не проходили равнодушно мимо нее. Забытый автор Е. Л. Милькеев сочинил в середине ХIX века стихотворение "Сухарева башня", воспевающее Петра и достопамятное зданье посреди Москвы:

Колосом крепости и славы

Воздвиглась башня перед ней,

Как отголосок величавый

Заслуг и мужества тех дней.

Сухаревой башне посвятил панегирик поэт прошлого века Михаил Дмитриев:

Что за чудная, право - эта зеленая башня!

Высока и тонка; а под ней, как подножье, огромный

Дом в три жилья, и примкнулось к нему на откосе, под крышей.

Длинное сбоку крыльцо, как у птицы крыло на отлете.

Кажется, им вот сейчас и взмахнет! - Да нет, тяжеленька!

Поэт сочинил миф, что якобы Петр возвел башню в благодарность Лаврению Сухареву и его полку, не изменившему в роковую ночь молодому царю, ускакавшему в страхе в Троице-Сергиеву лавру: "Именем верного, в память ему, Петр и прозвал ту башню"