Анатомия обмана - Наталья Андреевна Букрина

обреченно завязала ему рот косынкой. Ребенок отчаянно вырывался, но его протест завершился уже привычной экзекуцией: на кроху надевался смирительный мешок с прорезью для головы. Со связанными руками и кляпом во рту Тема напоминал уменьшенный в размерах человеческий кокон из фильма ужасов. Мать с полными слез глазами чмокнула его в лобик и поместила в загон, сооруженный из армейских ящиков, вывесив перед глазами веселые картинки. Чтобы соседка не слышала его отчаянного мычания, Мила усиливала звук радио. Сменив костюм на халат, она в спешке металась между комнатой и кухней, готовя ужин – Саша жаловался на постоянные боли в желудке и, требуя особого питания, отказывался употреблять пищу, принесенную из детского сада, где Мила третий месяц работала няней. Жена безропотно вертелась белкой в колесе, каждый вечер балуя его любимыми блюдами. Будь у них холодильник, можно было бы готовить впрок, но пока о нем бесполезно было даже мечтать. Не беда! Мила все успевала – и работать в две смены, и по магазинам пробежаться, и прибраться, и стирать-утюжить, и шить-вязать-штопать, и т.д. и т.п. И не беда, что к вечеру от усталости валилась с ног, зато муж был обихожен по высшему разряду. Когда сын переставал сопротивляться и в изнеможении затихал в углу, она выключала радио и по ролям рассказывала ему любимые волшебные сказки. Эта история повторялась изо дня в день, но Миле и в голову не приходило, что можно жить как-то иначе. Она не задумывалась над тем, любит ли она мужа. Считая себя счастливым человеком, просто стремилась угодить Саше, потакая всем его желанием. Вопрос, любит ли ее муж, так же не стоял на повестке. Ответ на него требовал времени для анализа, а его катастрофически не хватало. Мила прочно усвоила слово «нельзя». Нельзя было раскисать, болеть, ссориться с соседкой, не успеть что-либо сделать или куда-то сходить – и так до бесконечности. Все остальное было можно и нужно. Иногда выверенная до минут схема давала сбой. В основном из-за бесконечных очередей. Но Мила, ускоряясь, наверстывала упущенное. И никогда и ни на что не жаловалась. А если и сетовала, только на то, что двадцати четырех часов для суток маловато. Еще бы пару часиков для сна. О внешнем виде речь даже не шла. Проходя мимо зеркал и витрин, она просто отворачивалась.

Тесто готово, вареники слеплены. До прихода мужа остались считанные минуты. Пора кипятить воду. Пока мать возилась в кухне, Тема исхитрился освободить ручки. Сорвав со рта повязку, он огласил комнату пронзительным ревом. В коридор немедленно выскочила Лизавета:

– Любому терпению приходит конец! Завтра же иду к участковому!

Мила бросилась в комнату, прижала лицо сына к груди, зажала ему рот рукой, нащупала платок и вставила кляп. Заменив мокрые штанишки, она снова надела на малыша смирительную рубашку. Мальчик сопротивлялся всеми силами и извивался ужом. Мила испуганно целовала и одновременно трясла его, как грушу. Не сумев успокоить, отшлепала и помчалась стирать записанные колготы. К моменту возвращения мужа сын был накормлен и переодет, улыбающаяся Мила светилась радостью и доброжелательностью – Саше ни к чему знать обратную сторону домашнего бытия.

Пока муж мыл руки, соседка предъявляла ему претензии. Курсант сделал нахалке несколько комплиментов и пообещал разобраться. В комнате он зло шепнул жене:

– Каждый вечер одни только жалобы. Тебе не семнадцать лет – научись ладить с соседями, если не хочешь вылететь из квартиры! Из-за твоего упрямства и неуживчивости мы можем оказаться на улице.

Мила проглотила обиду и попыталась оправдаться тем, что соседка придирается ко всякой мелочи. Муж не желал слушать ни один из аргументов.

– Плохо стараешься, – безжалостно поучал он. – Надо быть идеальной женой!

Малыш, чувствуя нарастающее напряжение, открыл рот, собираясь заплакать. Мила стремительно прижала его голову к своему плечу:

– Тише, тише, – шептала она в крошечное ушко, глотая слезы.

– Господи, как надоел этот бардак. Так хочется покоя и уюта, – Александр нервно сдвинул в сторону выстиранные детские вещи. – Неужели все это на улице нельзя сушить и хоть раз навести к моему приходу порядок? Проветрить комнату хотя бы можно?

Он решительно распахнул форточку. Мила схватила одеяло и завернула сына:

– Тема может простудиться…

– Одень его теплее, – Саша швырнул форму на диван и опустился рядом. – Кормить меня кто-нибудь собирается? Или я не заслужил?

– Уже несу, – Мила протянула ему сына. – Подержи Тему, пожалуйста.

– У меня руки отваливаются, я ног под собой не чую, поставь его в загон, – взорвался муж. – Меня трясет от усталости. Ты это понимаешь?

Мила поставила сына в угол, но малыш закричал от обиды. Саша вздрогнул и демонстративно заткнул уши. Мила с сыном на руках пошла к двери.

– Ладно, давай подержу, – сжалился папаша, но все же упрекнул: – Это не дело – приучать ребенка к рукам. Надо, чтобы он рос самостоятельным.

– Он еще маленький…

– Пусть привыкает! Потом будет поздно.

Ужинали молча. Александр ел жадно, торопился отдохнуть.

– А почему ты не готовишь первое? – вдруг поинтересовался он. – Для больного желудка это очень полезно.

– Первое? На ужин? – удивилась Мила.

– Это ты ешь, когда и сколько захочешь, а я весь день голодаю – в столовке такую гадость дают, что желудок бунтует. Мужчине без первого никак нельзя, – категорично объявил он. – Возьми на заметку!

– Саша, я не буду успевать – я ведь в две смены работаю…

– У меня день и вовсе ненормированный. Что ж прикажешь делать? Вышла замуж, будь добра – успевай.

Тема захныкал. Мила заученным движением прижала его к груди.

– Тебе не кажется, что он слишком беспокойный? – уточнил муж.

– Он – маленький, живой человечек, – Мила сжала сыну губы.

– Все ноет и ноет, – нахмурился Саша. – Может, он больной? Своди его к врачу!

– Ему просто не хватает внимания…

– Так уделяй ему больше времени! Чем ты весь день занимаешься?

Мила подавила вздох и опустила глаза. По ее щекам покатились слезы.

– А чай у нас будет? – вместо того, чтобы проявить сочувствие, упрекнул муж.

– Бегу, – сорвалась с места она, глотая слезы.

Убрав со стола, Мила унесла в кухню грязную посуду и стала укачивать сына. Он долго хныкал и кряхтел, но, наконец, сдался и перестал бороться со сном. Мать сумела добраться до кровати лишь час спустя. Едва жена погасила свет, Саша открыл глаза.

– Ну, ты и копуша, – он обнял Милу и спешно стащил трусы.

– Саша, лучше поспи, ты же не чуешь рук и ног.

– А я не ими буду работать. Жена ты мне или кто? Смотри, уйду на сторону.

Выполнив супружеский долг, Александр перевернулся на другой