Отравители и убийцы. Книги 1-2 - Жюльетта Бенцони

Мадам де Монтеспан горделиво выпрямилась.

— Куда ей было тягаться со мной! Но если вы захотите, то Ментенон не сможет потягаться с вами! Так! Опять испуганный и изумленный взгляд! Я понимаю, что мои слова для вас — неожиданность, но советую вам над ними подумать...

— Я обо всем уже подумала, госпожа придворная казначейша. Я не влюблена в короля и не чувствую в себе призвания быть королевской фавориткой.

Прекрасная Атенаис от души рассмеялась.

— В ваши годы ни я, ни Лавальер тоже не помышляли ни о чем подобном. Луиза любила Людовика, но она была очень застенчива и старалась держаться как можно незаметнее, мечтая лишь об одном: любить своего кумира, молча и втайне, а вовсе не при звуках труб на площади, где столпились все придворные, как это любит Его величество. Я в ваши годы была фрейлиной Генриетты Английской, первой жены герцога Орлеанского, и была без ума от... собственного мужа. А вы? Вы кого-нибудь любите? Вы мне никогда не признаетесь, но уверена, что — да. Поэтому я и говорю вам — подумайте! Если вы оставите поле боя за Ментенон, она выживет вас из покоев королевы, и скорее всего вы последуете по стопам Лавальер и закончите свои дни в монастыре.

— Я люблю королеву от всего сердца! — воскликнула Шарлотта, и слезы зазвенели у нее в голосе. — И не хочу доставить Ее величеству ни единого огорчения! Если все, что вы говорите, окажется правдой, то я просто покорюсь ее воле, вот и все. Вы видели сами — сегодня она впервые за многие годы была по-настоящему счастлива.

Фаворитка со вздохом пожала плечами, которые все еще были необыкновенно хороши.

— И я в вашем возрасте рассуждала и говорила точно так же. С одной только разницей — мне не грозило изгнание во тьму кромешную.

Шарлотта уже однажды испытала ощущение того, что эта тьма кромешная готова вот-вот накрыть ее с головой. Это случилось совсем недавно, когда она, простившись с герцогиней Орлеанской, Лидией и Сесиль, отправилась одна в Сен-Жермен. Ей предстояло жить в совершенно новом мире, где она никого не знала, где у нее не было ни единой близкой души. Только королевский замок был ей памятен с детства, она любила его нарядный фасад из розового кирпича с украшениями из белого камня каменоломен Шантильи... Но, видно, злой дух, преследовавший Шарлотту, хотел лишить ее и этой последней поддержки. Когда карета остановилась посреди парадного двора, Шарлотта увидела, что и тут ведутся строительные работы не хуже, чем в Версале, — весь замок был в лесах. Похоже, строительство стало у короля настоящей манией! Версаль еще не был закончен, а он уже отдал распоряжение строить замок в Марли, и Сен-Жермен тоже был весь в пыли и в строительном мусоре. Удивительно ли, что Шарлотте стало еще тоскливее, и она с неподдельной печалью вспомнила нарядное великолепие Сен-Клу и ласковый уют Пале-Рояля в преддверии зимы, вспомнила заразительный смех Лизелотты, веселую болтовню в покоях для фрейлин, чудесный парк. К счастью, она никогда не бывала в Бастилии, но ей показалось, что, приближаясь к мрачной тюрьме, она пережила бы что-то похожее — так тоскливо и страшно ей было, когда она шла по двору к дверям замка. Стены, вокруг только стены. Здание в четыре этажа, донжон и часовня, построенная четыре века тому назад Людовиком Святым[70], напоминали колодец и как будто заключали бедную Шарлотту в свои каменные объятия, наполняя ее сердце грустью.

Королева занимала покои на втором этаже, самые обширные среди шестидесяти семи жилых помещений замка. Они были смежными с покоями короля, а как раз над ними располагались покои мадам де Монтеспан. Анфилада из шести комнат не могла не поразить роскошью отделки и убранства — разноцветный мрамор, позолоченная бронза, левантийские ковры, парча, мебель из редчайших пород дерева, — все самое дорогое и редкое было собрано здесь и представлено с величайшим вкусом.

Радовал и вид из окон — они выходили на юг и смотрели на чудесные партеры Ленотра, на Новый замок, на фонтаны, бассейны и террасы, спускавшиеся до самой Сены, — чудный вид. Однако в самих покоях дышалось порой с большим трудом из-за духоты и приторного запаха — смеси ладана с шоколадом. Ладан был данью крайней набожности королевы, а горячий шоколад — ее главным утешением. В течение дня она выпивала семь или восемь чашек этого густого и переслащенного напитка, от которого страдали ее зубы, а нередко и пищеварение, но она ввела моду на шоколад и сама была от него без ума. Новая чтица королевы относилась к горячему шоколаду весьма сдержанно.

Однако нельзя сказать, что эта жизнь принесла Шарлотте одни огорчения, были в ней и свои светлые стороны. Например, у нее появилась своя маленькая комнатка рядом со спальней королевы, чтобы в случае бессонницы Ее величества быть всегда у нее под рукой. Теперь ей аккуратнейшим образом платили каждый месяц жалованье, и ее гардероб значительно обновился. Как только она приехала, мадам де Бетюн, первая статс-дама, ответственная за наряды и украшения королевы, осмотрела ее багаж и убедилась в его жалкой бедности. Высказав свое мнение относительно непозволительного равнодушия герцогини Орлеанской к виду своих фрейлин, она снабдила Шарлотту платьями, бельем и обувью, достойными дамы из свиты королевы. Однако предупредила, что в дальнейшем она сама должна будет заботиться о своих туалетах.

Окружение королевы было куда менее приятным, чем в доме герцогов Орлеанских. Все дамы, необыкновенно родовитые и набожные, без большой симпатии отнеслись к молодой особе, которая мало того что посмела бежать из монастыря, но была еще и выслана из Мадрида. Только маркиза де Визе, отвечающая за постель королевы, проявила к Шарлотте искреннее дружелюбие. Она была испанка, и звали ее Мария Абарка. Когда политические отношения с Мадридом испортились, и все испанки, находившиеся на службе королевы, были высланы обратно за Пиренеи, уцелела лишь она одна, хотя королева умоляла оставить с ней еще и дорогую Молину, на чьих руках она росла, когда была маленькой инфантой. Так вот Мария де Визе, живая и веселая женщина лет тридцати пяти, прониклась к юной чтице симпатией и не скрывала ее. Дружба Марии и расположение королевы, которая часто вызывала ее к себе и ласково с ней беседовала, утешали Шарлотту. Еженедельно, по четвергам, Шарлотта весь день проводила с королевой. Это был особый день в жизни Ее величества, ее тайная тайных,