Путь в Обитель Бога - Юрий Соколов

Несмотря на столь неблагоприятное начало дня, дальше у нас всё пошло нормально. Подстрелив одичавшую свинью, мы разделали тушу на месте и вернулись на Додхар. Не скажу, что добыча далась нам легко — бывшая домашняя скотина в условиях Нового Мира на удивление быстро обрела необходимую для выживания форму, припомнив повадки своих далёких предков. Чтобы свиньи превратились в то, чем они были до Проникновения, людям понадобилось несколько тысяч лет; обратный же процесс занял гораздо меньше времени.

Нагруженные мясом, мы были встречены Тотигаем на подходе к лагерю. Вид у него был кислый и озабоченный.

— Бобел пришил бормотуна, — сказал он, когда мы приблизились. — И теперь у нас проблема.

— Впервые слышу, чтобы от мёртвого бормотуна появились проблемы, — удивился я. — Обычно их создают живые.

— У вурдалака не было стада, — продолжал Тотигай. — Всего одна девчонка, совсем молоденькая. Она сейчас в лагере. Бобел не хочет расставаться с ней.

— Что значит — не хочет? А куда мы её денем?

— В том и состоит проблема.

— Ладно, пойдём посмотрим.

Орекс в паре с Тотигаем успели добыть единорога и притащили его в лагерь по частям. Он был не слишком велик, размером куда меньше нукуманского жеребца или пегаса, но всё равно можно было забыть о дальнейшей охоте, ибо мяса у нас теперь оказалось предостаточно. Единороги попадаются редко, и Орекс оставил себе трофеи — шкуру и витую костяную пику в локоть длиной.

— Молод, — сказал он, когда мы с Генкой сбросили рюкзаки на землю, и продемонстрировал нам рог. — Жаль, не успел подрасти.

— Тем нежнее будет мясо.

Прямо в лагере, на стволе одного из окружавших скалы деревьев, пригвождённый к нему дротиком Бобела, висел бормотун.

— Тоже молод, — прокомментировал Орекс. — Иначе не вылез бы сюда. Наверно, почуял Бобела и хотел его взять наверняка.

Судя по расположению дротика, Бобел пустил его через просвет между скал, за которыми засел после нашего ухода.

Под деревом, привязанная за лодыжку ремённой верёвкой, сидела девушка в лохмотьях. При нашем появлении она дёрнулась, пытаясь убежать, но короткая верёвка, завязанная простым узлом, не пустила, а как узел развязать, она, конечно, ни за что не догадалась бы. Слишком много дней прошло с тех пор, когда у неё в голове родилась последняя самостоятельная мысль. Чтобы так изорвать одежду о колючки в Бродяжьем лесу, требовалось не меньше месяца.

Бобел, сидя неподалёку, угрюмо посматривал на девчонку, продолжая заниматься своим делом — готовил для нового дротика древко из стебля додхарского бамбука. Отрезанный хвост бормотуна валялся рядом.

— Не хочу тебе указывать, дружище, — сказал я, — в нашей компании как бы нет командиров, но что ты собираешься с ней делать?

Бобел посмотрел на меня.

— Не знаю. Я не знаю, но давай возьмём её с собой.

— С собой — куда? Она же как ребёнок, хоть и взрослая. Ничего не понимает.

— Просто — возьмём с собой. Я поухаживаю за ней. Если мы оставим её здесь, она будет бродить по зарослям, пока её не найдёт другой бормотун и не присоединит к своему стаду. А потом яйцеголовые из неё сделают наяду какую-нибудь. Посмотри, какая красивая. Давай возьмём.

Девушка, и вправду, была красива. Это угадывалось несмотря на перепачканное лицо, спутанные волосы и корочку засохшей грязи вокруг рта. Сейчас она сидела, скорчившись у основания ствола, однако нетрудно было определить, что роста она небольшого. Стройная, но не худая, волосы светлые, пепельные, если только оттенок был настоящим, а не стал таким из-за долгой разлуки её головы с водой и куском мыла. Что касается своего обещания позаботиться о девушке, то Бобел уже начал — рядом с ней, на листьях гигантского банана лежала горка съедобных почек трёх разновидностей, ну и сами бананы в количестве, достаточном для прокорма трёх таких девчонок в течение недели. Нет, точно у Бобела когда-то была дочь. С Ликой вечно нянчится, а теперь ещё это…

— Где ты нашёл бананы? — поинтересовался я.

— Прямо за скалами вырос молодой куст, — ответил Бобел. — Главных побегов он ещё не дал, усы тоже только выпустил, но уже плодоносит. Я не стал собирать все, раз он так близко. Когда будем уходить, возьмём их свежими. Так как же, Элф?

Мне было не с руки говорить о неуместной жалости после инцидента с русалкой, живой свидетель которому стоял сейчас здесь же. Но следовало помнить, что мы возьмём на себя опеку зверёныша. Девчонка будет постоянно пытаться сбежать, может начать бесноваться и кричать в самый неподходящий момент, когда чужие рядом, и выдать нас. Для неё требуется вода и пища, но это, пожалуй, второстепенное. Сколько такая съест-то…

— Ведь с нами Имхотеп, — решил добить меня Бобел. — Он сможет её вылечить. Она снова станет человеком. Как я.

Однако я помнил, что его самого Имхотеп привёл в божеский вид далеко не сразу, а до момента, когда Бобела стало можно назвать человеком, прошёл почти год. Не земной, а по новому счёту.

Подойдя к пленнице, я присел возле неё на корточки. Она попыталась отодвинуться, вжалась в ствол дерева и зашипела как голодная кошка, у которой пытаются отнять кусочек мяса.

Не обращая внимания на такую недружелюбную реакцию, я взял почку из приготовленной Бобелом горки, очистил от кожуры и протянул девчонке, надеясь, что сумею вовремя отдёрнуть руку, если ей вздумается меня укусить. Она, недоверчиво глядя на меня исподлобья, завозила ногами по земле, пытаясь отодвинуться ещё дальше, а когда это оказалось невозможным, испуганно заскулила, завертев головой в поисках пути для бегства. Не желая слишком сильно её пугать, я не спеша съел почку сам, причмокивая от удовольствия, потом очистил ещё одну и снова протянул ей. Ноздри девушки нервно задёргались, ловя запах хорошо знакомой пищи, а также и мой. То, что я не набросился на неё сразу, пытаясь сожрать, несколько её успокоило, и наконец она потянулась вперёд, пытаясь взять почку — не руками, а ртом. Несколько нерешительных попыток, следом быстрый змеиный выпад — и вот она уже впилась в злосчастную почку зубами, выдернула её у меня из пальцев и торопливо проглотила, почти не разжевав, урча и давясь.

— Контакт можно считать установленным, — бодро сказал за моей спиной Ждан.

— Что скажешь? — оглянулся я к нему. Обижать Бобела прямым отказом мне не хотелось, но я не мог не думать обо всех трудностях похода совместно с привязанным сейчас к дереву диким глупышом. Оставалось рассчитывать на благоразумие Тотигая и Орекса, которые могли проголосовать против. На Генкино благоразумие полагаться не приходилось, но обойти его я не мог, раз уж ранее мы его самого приняли в отряд.