Все, чего я никогда не хотела (ЛП) - Хуан Ана

* * *

Прошла целая неделя, а Роману лучше не становилось. Мне же становилось все тревожнее и тревожнее.

Настали зимние каникулы. Я никак не могла сосредоточиться на учебе, пока Роман был в больнице. Мне едва удалось вовремя подать заявление в колледж, хотя, к счастью, я начала так рано, что ко времени, когда Роман был госпитализирован, мне почти ничего не нужно было дорабатывать.

А за четыре дня до Рождества раздался звонок.

— Майя! Езжай в больницу, сейчас же! — Это был Зак, и его голос звучал максимально отчаянно. Это само по себе испугало меня.

Я даже не удосужилась спросить, что случилось. Просто схватила ключи от папиной машины и погнала к больнице.

Родители были в ужасе и потрясены, когда узнали обо всем, что произошло, но, с другой стороны, мои отношения с отцом постепенно налаживались. Должно было пройти еще некоторое время, прежде чем мы могли вернуться к прежнему положению вещей — если такое вообще было возможно — но прогресс был налицо.

Тем не менее, единственное, что меня сейчас волновало — это Роман. Почему Зак позвал меня так срочно? Роман очнулся? Или он…

Сердце сжалась так сильно, что я чуть не потеряла сознание прямо на водительском сиденье. Нет, нельзя об этом думать! Нужно сохранять позитивный настрой.

Тем не менее, холодный пот выступил у меня на лбу, а ладони заскользили по рулю. Чудом мне удалось без проблем доехать до больницы и подняться к Роману.

Когда я добралась до палаты, то почти пожалела, что вообще сюда явилась. Все наши были в сборе, и на их лицах отпечаталось одно и то же выражение. Опустошение.

Я замерла, все мое тело оцепенело: Зак был жутко мрачен, что ему было несвойственно, Жизель громко плакала, у Адрианы покраснели глаза.

Карло и Паркер стояли по обе стороны двери, как часовые, с опущенными глазами и напряженными плечами. Когда я приблизилась, Карло поднял голову, его глаза были полны грусти и сочувствия.

Он выглядел так, будто хотел что-то сказать, но я лишь покачала головой и открыла дверь. В горле застрял ком.

Сначала я обратила внимание на полную тишину. Мониторы больше не пищали.

Роман лежал в той же позе, в которой он был, когда я в последний раз навещала его. Он будто застыл.

Я подошла, чувствуя себя не лучше зомби, и уставилась на его лицо, мое сердце яростно билось о грудную клетку.

— Роман? — мой голос дрожал.

Тишина.

— Роман?

Снова ни звука.

Я глубоко вздохнула, отказываясь верить в такой исход. Это не могло быть правдой. Словно вся тяжесть переживаний разом опустилась мне на плечи. Я взяла руку Романа в свою, впиваясь в нее пальцами.

— Роман! Роман, пожалуйста, очнись! — Мой голос надломился. — Пожалуйста! Просто открой глаза — ради друзей, ради твоей семьи, ради меня. Прошу тебя…

Ни единого движения. Грудь сдавило, стало тяжело дышать, во мне поднялась паника. Я схватила его за плечи — даже не подумала, что могу причинить ему боль. Единственное, чего я пыталась добиться — это заставить его открыть глаза, чтобы я могла снова взглянуть в эти фиолетовые омуты. Мне было все равно: пусть кричит на меня, проклинает или вообще забудет о моем существовании… лишь бы он был жив!

— Ты не можешь вот так меня бросить. — Мой голос звучал негромко, и я едва могла видеть сквозь слезы. — Я знаю, что у нас… у нас были разногласия, но я… я не могу… — О боже, я не могла дышать. — Пожалуйста, очнись. Пожалуйста, прошу тебя, умоляю! Ты мне нужен! — Я положила голову ему на грудь, внезапно почувствовав себя обессилившей настолько, что не могла дальше держаться в вертикальном положении. Мои плечи дрожали. — Я люблю тебя. Ты не можешь… — Я зажмурилась, пытаясь взять себя в руки, но это не сработало.

Я не могла поверить, что больше никогда не услышу его голос. Никогда вновь не поцелую его. Не обниму. Не увижу, как он хмурится и называет меня идиоткой.

Послышался сдавленный смех. У меня перехватило дыхание.

Минуточку! Смеялась вовсе не я!

Я медленно подняла голову и вскрикнула, когда встретилась взглядом с Романом. Он смотрел на меня полураздраженно, полунасмешливо.

— Знаешь, ты очень громкая, когда плачешь, — произнес он, прищуриваясь. — Это раздражает.

Я уставилась на него, слишком ошеломленная, чтобы говорить. Я бредила? Или спала? Может, мне явился его призрак?

А потом я услышала это. Смех.

Паркер, Зак, Венеция, Жизель, Рико, Адриана и даже Карло ввалились в палату. Адриана и ребята согнулись пополам, они смеялись до слез. Лицо Венеции покраснело, она бросила на меня извиняющийся взгляд, хотя ее рот подозрительно подергивался. Жизель выглядела смущенной.

Я немедленно встала и прищурилась.

— Что, черт возьми, происходит? — рявкнула я, поворачивая голову к ухмыляющемуся Роману.

— Ох, ты бы себя слышала, — выдохнул Паркер. — Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста. Ты нужен мне! — повторил он писклявым голосом, изображая меня.

— Так вы мне солгали? — пробормотала я, сжимая кулаки. — Вы обалдели?!

— Да ладно тебе, Майя, не злись. Это была просто шутка, — примирительно произнес Роман, беря меня за руки.

Я строго посмотрела на него, хотя чувство облегчения пронзило меня с ног до головы. Он не умер. Он жил! И очнулся. Тем не менее, я треснула его по руке, отчего парень вздрогнул.

— Эй! То, что я в сознании, еще не значит, что я выздоровел! — возмутился он, а потом улыбнулся. — Есть гораздо более приятные способы обращения с теми, кого любишь.

Эти слова вызвали новый всеобщий визг, и я почувствовала, как румянец охватил все мое тело. Боже мой. Я призналась ему в любви. И он услышал меня.

— Понятия не имею, о чем ты говоришь, — буркнула я, пытаясь вырваться. — Я… ты ослышался.

Роман хмыкнул. На его лице явно читалось: «Ага, конечно».

— К тому же, это ужасный розыгрыш. Когда ты очнулся?

— Прямо перед тем, как я тебе позвонил, — Зак, казалось, немного успокоился, но все еще посмеивался. — О, не злись, Май-Май! Разве это не лучше, чем просто сказать, что он пришел в себя?

— Позволив мне думать, что он умер? Вы все с дуба рухнули, психи?! — выпалила я. — Можете не отвечать, я и так знаю, что вы сошли с ума! А ты… — Я ткнула пальцем в Романа. — Больше не получишь от меня ни одного подарка к выздоровлению! Я даже вялый апельсин тебе не принесу!

Его фиолетовые глаза сверкали, и меня захлестнула невероятная волна счастья. Я думала, что никогда больше не увижу этих глаз. Тем не менее, я попыталась сохранить злое выражение на лице.

— Как насчет целебного поцелуя? Для ускоренного выздоровления? — Он вопросительно приподнял бровь.

— Похоже, ты и так отлично себя чувствуешь, — фыркнула я. — Во всяком случае, достаточно хорошо, чтобы надо мной издеваться.

Роман со вздохом закрыл глаза.

— Разве мы не можем посчитать это восстановлением справедливости? Меня ранили — тебя разыграли.

Он открыл один глаз, чтобы взглянуть на меня.

— Негодяй! Решил сыграть на чувстве вины!

Тем не менее, я слегка ухмыльнулась. Теперь ситуация казалась довольно абсурдной.

— Вот видишь? Тебе тоже смешно! — торжествующе заявил Роман. — Поцелуешь ты меня уже, в конце-то концов?

Я немедленно спрятала улыбку.

— Обойдешься.

На его лице отразилось неприкрытое разочарование, и мне пришлось подавить смешок.

Ему еще предстояло наверстать упущенное. И я даже знала, как ему в этом помочь.

Глава 30

— Ну хватит уже, ты не можешь злиться на меня вечно. Сейчас Рождество! Проникнись его духом. — Роман поплелся вслед за Майей, которая собиралась снять с камина рождественские чулки.

— Рождество было вчера, — поправила она, складывая чулки в картонную коробку. — И да, я все еще злюсь. Это была чудовищно жестокая шутка.

— Вообще-то, я ранен!