Марк Бернес в воспоминаниях современников - Коллектив авторов Биографии и мемуары

Как теперь выясняется, многие ценности, которые сейчас как бриллианты нам дороги, в те времена критиковались. Что касается Бернеса, он всю жизнь переживал подобную критику. С одной стороны, он понимал, что это все несправедливо, а с другой, ему хотелось быть популярным, оцененным по достоинству, чтобы его передавали по радио, телевидению. Но, к сожалению, этот почет давался с трудом, потому что разговор о том, что он безголосый и его дело — сниматься в кино или играть в театре, разговор все время существовал и не давал ему покоя.

Все это, как червь, подтачивало его здоровье, не давало спокойно жить… Он ведь должен был прожить гораздо больше!

Я думаю, что у людей, живущих спокойной жизнью, огражденных от критики, имеющих материальное благополучие и не беспокоящихся о том, что будет завтра, нет той душевности, какую обретают люди, проходящие жизненный путь с большими испытаниями. Если говорить не об исполнителях, а о великих композиторах, таких, к примеру, как Чайковский, Глинка, Мусоргский, Рахманинов, то у всех жизнь сложилась не просто, поэтому, наверное, и их музыка, творчество обладают большой душевной силой и волнением.

То же самое, очевидно, и в среде артистов. Поэтому, если бы Бернес был сверхобеспеченным, как говорится, плевал на все на свете, он бы никогда с такой болью не исполнял некоторые песни. Он бы не мог спеть «Я люблю тебя, жизнь» так, как он спел. Не смог бы спеть и мои песни с такой душевной теплотой, с какой он исполнял их. Сейчас Марк Бернес с огромным опозданием получает все по заслугам — благодарность, признание. Что поделаешь, жизнь вот так у нас устроена.

Если говорить о том, каких исполнителей вспоминают больше всего теперь, в то время, когда все засорено попсой, то, безусловно, песни Бернеса побеждают все самые популярные шлягеры, западные и незападные, потому что они нужны людям.

Для чего песня вообще нужна человеку? Она же должна помогать в минуты печали, в часы радости… К сожалению, сегодня из нее ушло мелодическое начало. Если бы во времена Бернеса в песне не было главенствующей мелодии, он бы не записал ни одной песни. Все его песни держатся на выдающейся мелодии, живут уже десятилетия и сегодня так же звучат, как в первые дни появления, чего нельзя, к сожалению, сказать о сегодняшних. На это вы можете заметить: посмотрим, что с этими песнями будет в будущем. Но я должен ответить вам, что будет не очень хорошо…

Работать с Бернесом было одно удовольствие. Но кроме «музыкальной благодарности», надо отметить, что он очень строго относился к словам, к текстам, которые произносил. Если вспомнить песни, которые он исполнял, надо признать, что во всех потрясающие слова. Он придирался к каждому неточному слову, и поэтам приходилось переделывать, так как он был для них непререкаемым авторитетом.

Те песни, которые исполнил Бернес, потом пели и другие. Некоторые пели очень хорошо. Но Бернес пел лучше всех. Может быть, если бы Бернес не спел «Сыновья», она бы и не так пошла, потому что у каждой песни — три автора: композитор, поэт и исполнитель. Исполнитель может угробить любую, самую замечательную песню. Бернес был проводником, он давал песне зеленый свет.

С. ПАРЕЗАНОВИЧ

Голос старого друга{114}

С улыбкой иду по Белграду я,Московские песни пою,И новым товарищам радуюсь,И старых легко узнаю.

Слышу я знакомый голос Марка Бернеса, любимца югославской публики. Бернес — наш старый знакомый, уже третий раз в Югославии. Первый раз он приехал сюда отдохнуть, но разве ему дадут спокойно погулять, осмотреть страну? Узнав о приезде Бернеса в Югославию, со всех сторон налетели журналисты, а публика требовала его выступлений. Белград, Сплит, Загреб, Дубровник, Хвар, Скопле — каждый хорош по-своему, у каждого свое лицо, но ближе всех, конечно, Белград, старый и верный друг.

И вот мы на концерте в Большом зале ЦК профсоюзов. Льется ласковый и выразительный голос.

«Тучи над городом встали», «Песня о Ленинграде», «Москвичи», «Я люблю тебя, жизнь» и, конечно, незабываемые «Шаланды». Бесконечные аплодисменты.

Излучающий душевную теплоту голос:

Белградцы, белградки, белградочки,Пожалуйста, спойте со мной…

Зал переполнен. Плечом к плечу сидят бывшие партизаны, для которых «Темная ночь» звучит как отголосок молодости, а рядом с ними — молодежь, слышавшая об этой песне от отцов…

«Югославы — народ жизнерадостный и трудолюбивый, гостеприимный и доброжелательный. Радушие очень свойственно вам, — говорит Марк Бернес. — И есть еще одна у вас благодарная черта — это любовь к музыке, к песне, к светлому искусству, утверждающему положительные идеалы, отражающие эпопею борьбы за свободу, за независимость…»

— Как вы себя чувствуете в Югославии?

— Находясь среди югославских зрителей, я почувствовал тепло ваших сердец, испытал глубокое волнение и радость. Я много ездил: Польша, Чехословакия, Франция, Англия… Но Югославия — это что-то особенное.

— Расскажите о своих впечатлениях о Белграде.

— Трудно сказать, когда Белград красивее — весной или осенью. Я видел его в пышном весеннем разноцветном уборе и когда золото осени тронуло его деревья. Но мне он всегда кажется нарядным и самое главное — гостеприимным. Я смотрю на обновленные улицы, на его светлые жилые корпуса и невольно переношусь мыслью в тот тяжелый год, когда югославская столица находилась в развалинах, а небо над ней было черным от дыма пожарищ. Следы войны устранены, но память о них в сердцах народов хранится вечно.

Всегда будет стоять перед глазами мемориальный березовый парк Пожареваца, где плечом к плечу лежат 441 солдат и офицер Советской Армии рядом с югославскими братьями по оружию. И поэтому мне хочется сказать об этом несколько слов. Стояла золотая осень или, как у нас говорят, бабье лето — 15 октября 1967 года. Чачалица — мемориальный парк на окраине Пожареваца. Народный митинг, на который собрались жители Пожареваца и соседних деревень. Сегодня — открытие мемориального памятника-парка, сегодня здесь сажают русские березы, рожденные в лесах Подмосковья, символ русской храбрости и нежности, а шуметь они будут над изголовьем спящих вечным сном славянских воинов.

А через несколько дней в Крагуе́ваце я присутствовал на траурном митинге, посвященном памяти семи тысяч югославских граждан, расстрелянных фашистами, среди которых было много гимназистов и учителей. Концерт проходил около могил расстрелянных в течение одного дня школьников и директора школы, который отказался оставить своих учеников в последний час их жизни и с ними вместе был расстрелян. Рассказы очевидцев и все, что я видел и перечувствовал здесь, произвели на меня такое огромное впечатление, что, вернувшись в Москву, я рассказал обо всем поэту Владимиру Лившицу, который о расстреле в Крагуе́ваце написал стихотворение «Последний урок».