Большие Надежды (СИ) - Оськина Варвара

Даже удивительно, как быстро те отрасли. Тёмные, густые, они уже давно скрыли за собой шрам с индивидуальным номером живорождённого, что служил своеобразным способом идентификации. Клеймо. Ещё один способ унизить, которым Артур, конечно, воспользовался. В тот первый день Мэй вела себя слишком дерзко, за что и поплатилась. Впрочем, он не мог поступить как-то иначе в присутствии Варда и, если честно, тогда ещё и не хотел. Артур поджал губы и вдруг подумал, что почти ничего не помнит об их первой встрече. Прошла лишь пара месяцев, но события начисто смылись под натиском новых проблем и задач. А может, он просто был тогда слишком зол на свалившееся на него дело, к которому, если подумать, не имел ни малейшего отношения. И всё-таки, до чего же была странная цепь событий, что привела к нему Флор. Или его к ней, здесь как посмотреть.

Он молча усмехнулся и снова посмотрел на спящую Мэй. Острый нос, острые скулы, и даже подбородок неожиданно казался будто-то бы заострившимся. Жизнь в Городе ни к кому не была слишком ласкова, однако Флор умудрялась казаться ему очаровательной даже после встречи с пылевой Бурей, даже с выбритым налысо черепом или размазанной по лицу кровью. Артур, разумеется, не раз слышал разговоры от особо рискованных посетителей службы Отдыха о влечении к живорождённым, но сам никогда такого не замечал. У него была Лина, и, в сущности, этого было достаточно, потому что адреналина ему хватало в своей жизни с избытком.

Однако теперь, глядя на Флор вблизи и успев хорошенько её изучить, он понимал, что речь шла о чём-то большем. Это были дети любви. То, чего никогда не будет ни него, ни у Варда, ни у любого с верхних этажей Башни, но случилось у родителей Мэй. И было немного не по себе, что, хотя Флор ничего об этом не помнила, Артур знал о ней всё. Ему было одиннадцать, когда их арестовали. Тринадцать, когда прилюдно казнили в приснопамятном кубе. И восемнадцать, когда в Академии он читал составленное на них дело. В следующий раз Артур снова столкнулся с последствиями того восстания, когда уже сам арестовывал Мессерер. Забавно, как переплелись эти судьбы. Знала ли Флор, что была дочерью основателей неуловимого Сопротивления? Вряд ли. Это ничего бы для неё не изменило.

Неожиданно в глубине уходившего в даль коридора послышался резкий щелчок, затем ещё один и ещё, а потом до Артура донёсся нарастающий гул. Резко накрыв ладонью глаза Флор, он зажмурился сам, а потом под плотно сомкнутыми веками вспыхнули красные искры. В уши ворвалось гудение электрических ламп, а по стене, на которую Хант опирался, пробежала лёгкая дрожь. Ну что ж, вот и всё.

– Флор, – негромко позвал он и осторожно убрал от лица руку, дав возможность привыкнуть к неестественно яркому свету. – Буря закончилась. Надо спешить.

Шли так быстро, насколько позволяло состояние Мэй. Окончательно изувеченные лёгкие не давали ей нормально дышать, и Артур нервничал всё больше и больше, понимая, что скоро на улицы выйдет первый патруль, однако старался не подавать виду. Флор и так делала всё возможное, продолжая держаться на своём удивительном упрямстве. За масками решили не возвращаться, рассудив, что безопаснее пройти часть пути под землёй, но теперь Артур об этом жалел. Запах озона становился сильнее, дыхание Мэй – жёстче и тяжелее, а ещё она всё ощутимее опиралась на его руку, за которую хваталась холодными влажными пальцами. Хант поджал губы, когда Флор в очередной раз остановилась, чтобы сплюнуть скопившуюся кровь. И глядя на алые пятна, что забрызгали грязный пол у его ног, Артур с каким-то отчаянием вдруг подумал, что это конец. Дело полная дрянь, и он не представляет, как всё исправить. Но думать об этом они будут, когда Флор окажется в безопасности. А потому Хант молча поцеловал холодный влажный от испарины лоб, крепче взял Мэй за руку и уверенным шагом двинулся дальше.

Он не знал, куда вёл этот неизвестный ему коридор. Здесь было пыльно и удивительно сухо, отчего пришла мысль, что о нём просто забыли. Попасть сюда было самой настоящей удачей, и оставалось только надеяться, что они доберутся до выхода прежде, чем Флор сдастся. В этом узком тоннеле было не развернуться, так что Артур не мог ни поддержать её, ни хоть как-то помочь. Однако, чем дальше они шли, тем понятнее становилось, что Город в очередной раз не подвёл.

Перваяэтозаметила Флор. Артур не знал, как свозь хрипы своего же дыхания, она расслышала доносившийся с улицы треск, но, остановившись, Мэй тихонько позвала.

– Артур? – И он обернулся, встречаясь с её абсолютно перепуганным взглядом. – Это… Это…

Да, теперь Хант тоже слышал гудение и вой сирены, но, сжав челюсть с такой силой, что та едва не хрустнула, он мотнул головой. Им надо идти. Надо спешить, но, когда Артур потянул Флор за руку, она не шевельнулась. Мэй стояла, распахнув в ужасе глаза, и вслушивалась в доносившиеся с улицы звуки.

– Там…

– Да, – резко кивнул Артур и потянул сильнее. – Идём.

И она пошла. Машинально, совершенно не понимая, что делает, Флор переставляла ноги, покуда коридор вдруг не закончился. Он оборвался настолько внезапно, что Артур резко затормозил и почувствовал, как на него налетела растерянная Мэй. Резко повернувшись, он взял её за плечи и посмотрел прямо в глаза.

– Не отходишь от меня ни на шаг. Не говоришь. Не споришь. Не сопротивляешься. Если я сказал бежать – бежишь. Скажу стоять – стоишь. Поняла? – Флор резко кивнула. – Мы в западной части. До нужного места всего пара кварталов, но, судя по всему, патрули уже вышли на улицу.

– «Глаза» Канцлера? – хрипло спросила Мэй, и Артур на мгновение отвёл взгляд.

– Будем надеяться, Город нам ещё немного поможет, – пробормотал он и искренне пожелал себе не ошибиться.

Однако стоило ему отодвинуть тяжёлую дверь, чей механизм давно проржавел за ненадобностью, стало понятно, что это уже не проблема. Артур сделал шаг и замер, когда в лицо ударил поток раскалённого ветра, крики и искры от с грохотом рухнувшего где-то вдалеке здания. Стало почти физически больно. Но не от жара, а от того, что он увидел. И кажется, Флор чувствовала что-то подобное.

– Артур… – ошарашенно прошептала она. – Город! Наш Город горит!

Он наклонил голову, ощутив, с каким отчаянием вцепилась в его руку Флор, и вдруг зарычал, а потом со всей силы пнул подвернувшийся камень. От безысходности. От полного и совершенного бессилия что-то сейчас изменить. Долг – это боль? Нет, господин Суприм. Долг – это самые настоящие муки: совести, тела, души! И где же вы со всей своей мудростью? Где Канцлер? Где хоть кто-то, кто так же, как и он сам, клялся защищать этот Город? Артур в отчаянии посмотрел на окружавшее их зарево, а потом перевёл взгляд на Флор. И в этот момент он не сомневался, что ей так же больно и страшно.

Итак, их Город горел. Нет, даже не так. Он пылал и плавился в жёлто-красных языках пламени, которые шагали по крышам и стенам, наплевав на камень, вечную сырость и наметённый недавней Бурей песок. Всё, от границы Щита плыло в жаркой ряби раскалённого воздуха. Оно искажалось и будто бы танцевало вместе с гудевшей стеной огня, пока в мареве плыл надсадный вой сигнала оповещения, что больше напоминал чей-то скулёж. Слышались крики людей, и на фоне ярко-оранжевой стены, которая проглядывала из каждой уходящей вдаль улицы, метались их перепуганные чёрные тени. Повсюду царили паника и тупой ужас.

– Я убью того, кто это сделал, – прорычал Артур и заметил, как испуганно вздрогнула Флор. Но разбираться в очередных внезапных моральных проблемах времени не было, а потому, схватив её за руку, он быстро зашагал по одной из пока свободных от огня улиц. – Планы меняются. В убежище не пойдём. Отсидишься в том же тоннеле, пока я совсем не разберусь. Но сначала надо добраться до твоего дома. Возьмёшь вещи – только самое необходимое, – и тут же уходим. Потом я тебя выведу…

Артур прервался, чтобы стремительно толкнуть Флор к одной из нагревшихся от огня стен, и прикрыл собой, когда мимо пронеслась группа перепуганных людей. Это были обычные жители, но рисковать и тратить драгоценные секунды на чужой очень заразный страх Хант не хотел. Посмотрев вверх, он увидел парившие вдалеке «глаза» Канцлера, что слепо пялились в жёлто-чёрное, исполосованное дымом небо.