Призрачная погоня - Юрий Иванович

– Спаси!.. Скорее!.. Я сейчас умру!..

Что мне мешало в тот момент больше всего, так это одно: всеобъемлющее возбуждение. Пальцы на руках сгибались с трудом, дыхание спёрло, да и всё остальное тело стало словно каменным. Так что я с огромным трудом справился с проклятой цепочкой только через три минуты возни.

Ещё что-то шептало чувство самосохранения, но я на него почти не обратил внимания. Ибо музыка звучала не со стороны скрытых музыкантов, а из солидного, разукрашенного золотом сундука. Не удивлюсь, если это магнитофон местного разлива. Охрана в двери тоже не вламывалась. Криков тревоги не раздавалось. Вот потому я не боялся никого и ничего. Хотя следовало…

Оказалось, что больше всего надо бояться того, что попало мне в руки. Вернее той, которая рухнула передо мной на колени, обхватила крепко за ноги и говорила не переставая:

– Ты спас нас, Каранебес! Ты спас нас всех! Как хорошо, что ты успел! Спасибо тебе, Каранебес!

Именно так, одним словом, как настоящее имя.

«Ну вот, ещё одним не то титулом, не то прозвищем обзавёлся! – подумал я, глядя по сторонам в тщетной попытке отыскать якорь обыденности, уцепившись за который, я мог бы вытащить себя из бездонного омута навалившегося желания. – Что же она творит-то?!.»

Умом я понимал, что именно девушка делает, обхватив меня ниже пояса, но вот физически ничего не чувствовал, словно тело внизу оказалось парализовано. Последней каплей, которая меня добила и сорвала окончательно все тормоза благопристойности и рассудительности, стала картинка со второй парой действующих лиц. На той картинке барон Белый страстно совокуплялся с недавно раненой девушкой! И настолько бурно они это делали, что мою крышу сорвало окончательно. Ещё и особо сексуальный момент мне засел в память: единственная деталь одежды на их телах – это узкая, белая тряпочка вместо бинта.

Не буду врать, что не помню случившееся дальше. Помню, чего уж там. Ещё как помню! Хотя разумом понимаю прекрасно: нельзя так делать. Неправильно это. А вот почему неправильно, тот же разум говорить не хочет, не конкретизирует, гад, аргументов и доказательств не предоставляет.

А ведь меня просто голословными фразами не проймёшь!

Потому-то я и расслаблялся с чистой совестью. Потому-то я и не спешил никуда. А правильнее сказать: вообще забыл, что я делаю здесь, что делать ещё придётся с усатым вельможей и что надо сделать будет в будущем, чтобы жить после этого спокойно.

Глава тридцать шестая

И волки целы, и охотник доволен…

Наши сладострастные стоны наконец-то стихли, кровь стала помаленьку возвращаться в голову, и я первым делом осознал, что занимаюсь исцелением. Бездумно так, непроизвольно, как иногда поглаживают приятное тело любовницы, думая в то же самое время о теле любимой жены. А именно: интенсивно излечивал у девушки низ живота. Ещё конкретнее: повреждённую матку. Не успел подумать «на кой?», как красавица сама зашептала:

– Что ты со мной сделал? У меня там так горячо. Но это совсем не страсть, это что-то совсем другое.

– Хм… как тебе сказать… Я тебя немножко подлечиваю, потому что с таким повреждением ты бы никогда не смогла иметь детей.

– О-о-о! – Её лицо озарилось пламенем восторга. – Спасибо тебе, Каранебес, за счастье материнства. Мы этого лишены с самой юности, наши лекари что-то делают, и мы уже никогда в жизни не можем забеременеть. Наш удел только танцевать и ублажать мужчин в постели. Тебе понравилось, как я это делаю?

– Ещё бы! Ты истинная богиня любви! – нисколечко не кривил я душой. – И тем более грех, если такая красивая женщина не оставляет после себя потомства. Так что рожай теперь, сколько тебе хочется. Кстати, а почему эта усатая скотина не оказался падок на твои прелести?

Прежде чем ответить, девушка приподнялась, рассматривая неподвижное тело Лорда с явным страхом и каким-то неуместным состраданием. И только убедившись, что тот не встаёт, ответила с печальным вздохом:

– Первый Лорд уже два года лишён после простудной болезни возможности познавать мужские радости. Как его ни лечили, что только не делали, всё оказалось бесполезным. Вот он и обозлился на людей, вот и мечется по всему миру, затевая войны и жестокие, кровопролитные сражения. А когда возвращается во дворец, вообще в зверя превращается. И кто-то ему посоветовал любоваться лучшими танцовщицами, чтобы его плоть «проснулась». Увы, уже многие наши подруги оказались здесь замучены насмерть, но излечение так и не наступило. Сегодня пришёл наш черед, и мы тоже не смогли…

Слёзы лились ручьями из её глаз. Потом она вообще стала задыхаться от жутких воспоминаний, но её несчастный вид помог избавиться от вновь на меня наваливающегося вожделения. Поняв, что лечение закончено, я вскочил на ноги и начал поспешно одеваться. Ей тоже строго приказал:

– Немедленно оденься!

Лучше бы этого не делал. После водружения нескольких лент на тело, богиня стала ещё более сексуальной и привлекательной. Мало того, она упала на колени и стала ко мне продвигаться со сложенными в мольбе ладошками:

– Умоляю! Подари радость материнства и моей сестре!

Услышав это, вторая танцовщица ловко выскользнула из-под тяжело дышащего барона, и только благодаря ловкости и проворству я успел загородиться от неё небольшим диваном на тонких ножках.

– Умоляю! Подари! – причитала и она. А заметив, что я с тревогой гляжу на входные двери, тут же постаралась меня успокоить: – Пока звучит музыка, никто не посмеет даже постучаться к Лорду! Пусть хоть дворец весь сгорит или разрушится.

– И чем же он этот игральный сундук отключал?

– Вон тот медальон, что у него на груди.

Подойдя, я аккуратно снял медальон, покрутил его в руках да и повесил себе на шею. И чуть в сторону не отпрыгнул, ощутив на ногах касания девичьих ладошек. Они, оказывается, уже стояли рядом, продолжая канючить:

– Подари! Умоляем!

– А хуже вам не будет? – проявил я естественные сомнения. – Я-то уйду, а за вас лекари снова примутся…

Хотя, если признаться, очень, ну очень-очень хотелось забрать девушек с собой. И в мире Трёх Щитов я бы им всяко отыскал применение.

– Что ты! Они не посмеют! – восклицали они по очереди. – И никто не посмеет нам указывать после прикосновения к нам Каранебес! Даже Первый Лорд!.. А сейчас… Умоляем!..

Пришлось опять отпрыгивать, понимая с неким весёлым ужасом, что если сейчас сорвусь и «возлягу», то могу здесь застрять навсегда. Перед такими совершенными женщинами мои воспоминания о других милых мне подругах начинали катастрофически тускнеть и покрываться трещинами забвения. Если я вновь сорвусь и пойду на второй круг коитуса, вряд ли смогу оторваться от подобного удовольствия в будущей жизни.